Павел Алексеев - Алабай
Мои подозрения усилились, когда к нашим двум лавкам, на которых спали мы с Купавой, придвинули третью. А когда обе девки стали расплетать косы, я задал закономерный вопрос, а где собственно, я буду спать — если они собираются спать вместе? На что Купава заметила, что если я таким способом собираюсь уклониться от прямых мужских обязанностей по развращению невинных девиц — я жестоко ошибаюсь. Развращать пришлось только Ладу, она девственницей оказалась, но я был очень осторожен и нежен, так что всё получилось прекрасно. В последующие дни тоже всё было прекрасно, потом стали появляться другие девушки, сменяя одна другую, я тихо терзал свою совесть, хотя мне это и нравилось. Сильно смущало такое обилие женщин, но Купава была упряма — надо! Общество требует и девки согласны.
Только спустя пару месяцев, когда я уже голову себе сломал от таких коварных, женских атак и махнул на всё рукой, травница Дара мне прочистила мозги — и популярно пояснила, в чём тут дело.
Оказывается, чтобы мужики о себе не думали, как бы не надували мускулы и не гремели железом — миром правили и правят женщины. Населённые пункты небольшие, все давно друг друга знают, давно все друг другу родня хоть через кого‑то. И понятие кровосмешения им давно известно и чем это чревато — тоже известно. Поэтому, бабы знают, что делают. И только бабы решают, кому и с кем род продолжать. Скажем так, они через меня эту самую кровь разбавляли. Как до этого разбавляли с другими проезжающими — проходящими. Поэтому, нечего забивать глупыми мыслями свою голову и нужно просто жить. Жить, как принято обычаями, по которым жили ещё их предки.
Цинично? Скорее всего непривычно. Тут другое время, другая мораль. И я перестал терзаться угрызениями совести, и стал получать удовольствие, отдавшись на волю своей ненаглядной жёнушки.
Глава 5
Наступившая зима ничем от других зим не отличалась. В этом времени. А от моего времени, разница была ощутима. И белизна снега, и чистый не загазованный воздух и треск дров в печи. Кстати да, эту здоровенную печь на полдома — я снёс к чертям собачьим. И сложил нормальную, семи — коленную печку с плитой. Купава, конечно, заламывала руки, в ноги падала, умоляла 'не пускать по миру', 'не гневить домового', 'эту печь ещё мой батюшка сложил', но я махнул на её причитания рукой и делал по — своему. Конечно, такую реакцию я предвидел, тут какое‑то странное отношение к печам. Их чуть ли не одухотворяют, но очень меня этот гроб на колёсиках раздражал, поэтому, весь материал я заготовил заранее, шутливо отбрёхиваясь на вопросы 'а чего это', 'а зачем это', 'а куда это'. Ну и в течении трёх дней развалил печь и построил новую. Больше всего труда мне доставило выторговать и выковать у кузнеца лист металла нужного размера и конфигурации, ну и всё остальное тоже. Он так и не понял, для чего мне нужны все эти кольца, дверцы, заслонка, колосники… А вот Купава, хоть и дулась на меня, потом оценила комфорт и простор. Да и готовить стало на много удобнее. Духовка для выпечки, тоже имеется. А что ещё надо? Зато, в доме теперь просторно, не дымно, удобно.
Вся деревня у меня побывала, смотрела, восхитилась. И присмотревшись, потребовали выложить им также. Не всем, конечно, но в нескольких домах я поработал. Другие присматривались, учились. Пока кузнец всех нахер не послал, по причине отсутствия металла. Но я‑то озаботился заранее, поэтому у меня в достатке были и плита, и кольца и несколько колосников с дверцами. Ну, мало ли чего. Пригодятся. Домовитый я, так‑то вот!
Так вот мы и жили не тужили. Я носился ежедневно по лесу, пугал своими следами охотников, которые сначала рассказывали в деревне страшилки о неведомом звере, который бродит вокруг деревни, поджидая припозднившуюся жертву. Потом, когда дважды нашли останки пришлых разбойников, которые решили поживиться на тракте, сделали правильный вывод — своих зверь неведомый не обижает. Значит это свой Зверь. Так я и стал Духом Леса, которого не надо бояться, а надо любить и уважать. Поэтому, частенько местные жители выносили за околицу разнообразную еду. А я чего, я съедал. Организм молодой, растущий. Иногда приносил и оставлял на околице тушу кабана, лося или оленя. Принимали с благодарностью, кланялись в сторону леса. Потом делили между семьями. Людям тяжело охотится по зиме. Да и летом не легко. Мало дичь найти, мало подстрелить, надо ещё и домой донести.
Я уже больше сотни килограмм вешу, по словам Крис. Она там всё что‑то перестраивает во мне, укрепляет. Органы куда‑то перемещает, кости укрепляет и сгибает как‑то по — другому. Пусть трудится, мне от этого только хорошо. С базами тоже полный ажур. Их осталось не так уж и много. Основная сложность возникла с базой 'Эспер'. Выучить‑то её выучили во второй ранг, но толком не понял, чему я там научился и какие умения приобрёл. Оставался ещё один файл, который так и не открылся. Сама Крис тоже ничего не может сказать по этому поводу. Она его тоже не может прочитать. Сказала, что раз не открывается, значит существует определённое требование для открытия файла, а какое она сама не знает. Ага, пояснила… Как будто я сам этого не понимаю.
На зиму, я для нас с Купавой сварганил отличные сани. Не то убожество, на котором привыкли рассекать местные, а настоящие — русские, расписные. Конный парк тоже обновил полностью. Да и упряжь для коней сделал нормальную, со стременами и уздечкой, если вдруг потребуется верхом ехать. Вместо задрипанной лошадки, теперь у нас два отличных коня. И да, для ухода за нашим растущим хозяйством, нанял местного мужичка. Он с чего‑то начал было меня 'господином' называть, но после проведённой беседы и кулака, поднесённого под нос — я снова стал Аресом. А чего ему? Годы уже не те, дети — сын и дочь, давно живут в других местах, уехали из Неклюевки. Сидеть дома вдвоём с бабкой и холодно и голодно. А так и при деле, и с оплатой не обижаю. Мясо у них всегда в достатке, дары леса тоже. С дровами проблем никаких, когда надо и сколько надо привожу и нам и им. Все довольны. Тут деньги, как таковые, почти не в ходу, да и нет их почти. Натуральный товарообмен. Бартер, в общем. Так что, если бы не проявившаяся тяга к домашним делам, я бы мог тут вообще ничего не делать.
Живот у моей Купавы всё больше, впрочем, и многие другие девки в деревне от неё не отстают. Моё прошлое воспитание пока не совсем выветрилось, поэтому немного стыдно смотреть в глаза односельчанам. Особенно родителям этих девчонок. А им вроде нормально, улыбаются, здороваются приветливо. В гости зовут. Жаловался Купаве, а она хихикает. Сильно изменилась. Раньше была крикливая, шумная, резкая. А сейчас нежная, вся такая плавная. И очень желанная, хотя, казалось, куда уж больше?
