Ярослава Кузнецова - Химеры
В груди, с левой стороны, похолодело, потянуло тяжко. Отозвалось во всем теле тоскливой обморочной дрожью. Он зажмурился, крепко прикусил изнутри губу, не почувствовал боли. Соленая жидкость, просочившаяся сквозь зубы, показалась ему ледяной, как вода Полуночного моря.
Он схватился ха решетку, чтобы не упасть. В груди тянуло, тянуло, мучительно и тяжело, словно пудовую гирю вытаскивали из него наружу. Не столько больно, сколько муторно. Он глубоко вздохнул, попытался выпрямиться.
Кто-то тронул его за плечо. Обернулся с трудом, увидел чужую тонкую руку с мелкой пластмассовой чашкой, окаймленной винтовой резьбой, в чашке колыхалась темная парящая жидкость.
– Глотните чаю, – сказала незнакомая женщина. – Вы же без зонтика, промокли насквозь, воспаление легких схватите. Вас, похоже, знобит.
Он мотнул головой, не поднимая на женщину глаз, но чашку взял, и тут же расплескал половину себе на рукав.
Чай оказался горячим, очень сладким и обильно сдобренным алкоголем.
– Идите домой, – сказала незнакомка, забирая чашку. – Неизвестно, когда она приедет. Может, останется ночевать во дворце. Всю ночь тут стоять – окочуриться можно. Идите домой.
Он снова мотнул головой, не зная, что сказать, и не желая знакомиться с женщиной ближе.
– Я привычная, – голос женщины доносился как бы издалека. – В войну на баррикадах дежурила. А тогда не май был, ноябрь. Но май тоже, знаете ли, не сахар. Ночью будет очень холодно. – Пауза. Сквозь вату в ушах отрывистые автомобильные гудки. – О! Глядите-ка, дождались!
Толпа качнулась в стороны, размыкаясь на две половины, расчищая дорогу к воротам. Щиты и транспаранты встрепенулись, поднялись повыше, ветер заполоскал тяжелые мокрые ленты. Люди загомонили, замахали руками, тут и там засверкали вспышки фотоаппаратов.
По проходу медленно проплыл длинный черный автомобиль, содержимое его разглядеть не удалось. Из домика привратника выскочили двое служителей, распахнули ворота.
Над головами полыхнула молния.
Тяжесть в груди на мгновение отпустила – и провернулась тошнотворно, как буксующее колесо. Выпитый чай комом подкатил к горлу.
Сволочи, подумал он. Что же вы делаете, сволочи, вы соображаете, что делаете?!
Прекратите немедленно!
Загрохотал гром в черных тучах. Ветер поднял полы плаща, надул паруса транспарантов, защелкал лентами. Полетели листья – молодые, едва раскрывшиеся – и мелкие ветки и чей-то вывернутый наизнанку зонт.
Машина проехала, ворота начали закрываться. Он, не раздумывая, рванулся вперед, между сходящихся створок.
– Ку-уда?! Куда прешь? А ну, стоять! – его крепко ухватили за ворот, развернули. – Руки на стену! Ноги расставил!
Вляпали лицом в рустованный гранит привратницкой.
Чувствуя, как чужие руки охлопывают его бока и бедра, он стиснул зубы и проклял всех глупцов на свете, включая себя самого.
***
Амарела застыла на заднем сиденье роскошной посольской "касатки", сцепив пальцы в замок и слепо уставившись прямо перед собой. Проплывающие мимо красоты древней солицы Дара не интересовали ее. Мальчишка оруженосец на переднем сиденье ерзал, нервничал и старался украдкой разглядеть ее в зеркале заднего вида – видимо выражение лица обожаемой госпожи не предвещало ничего хорошего.
Чертов потаскун Энриго, это из-за его поведения ей делают подобные предложения. Сучонок. Жирный кабан. Каррахо.
Четровы Лавенги, знают ведь, что она будет вертеться до последнего, только бы не связываться с Лестаном. Только бы ни с кем не связываться.
Амарела представила, как Герейн улыбается и говорит своим бархатным голосом, который наверняка делается громовым на поле битвы: – "пора тебе познакомиться с невестой, Сэнни. Ты глянь, какие линии, какой... ландшафт". И подсовывает брату географический атлас.
Дролерийские прихвостни. Всю жизнь цветные лорды якшались с сумеречными. глядели им в рот, как же! Союзнички... Вот и дареная кровь давно выцвела, разжиженная временем, и девки из знатных семей красят волосы просто по старой памяти, как дань моде.
Агилары стали просто рыжими, Макабрины – светловолосые, Нурраны... Нурранов, Деладо и Арвелей больше нет, их унесли войны. На месте нурранских владений теперь мы, Марген дель Сур.
Волшебный подарочек облез с цветных лордов за долгие века, как смывается известка под дождем.
А Лавенги все такие же. Серебряные. Отсиделись в Сумерках, теперь думают, что им все дозволено.
Амарела поняла, что что вцепилась ногтями в ладонь, усилием воли разжала пальцы, откинулась на спинку кресла.
Тяжело править государством, у которого нет союзников.
У Дара есть дролери, которые держат руку своего родственника короля. Ведь первый из Лавенгов когда-то взял в жены дролерийскую принцессу.
Сагай... до сих пор закрытая, волшебная страна, там светятся по ночам ручьи и птицы говорят человечьими голосами.
В Ферворе правит Эль Янтар, полуденный демон, владыка огня. И сила его такова, что сейчас все мечутся в панике. Даже прекрасные Лавенги. Она видела страх в глазах Герейна.
Только у нас ничего нет. Только синий плат моря и извилистая линия берега, мерланы и устрицы, оливки и виноград. И много, много соленой воды.
Когда-то давно Марген дель Сур был – Марген де лос Лагрима.
Берег Слез.
Волны завоевателей накатывали на него, пробиваясь к сердцу Дара, и оливы плакали кровью, и кровь же напитывала прибрежный песок.
Завоевателей отбрасывали, и все начиналось снова.
Дракониды, Андалан, Лестан – чьи только корабли не подступали к Южным Устам.
А потом пришел Ливьяно Аманте, и, рассказывают, привез на корабле свою любовницу и двоих младенцев, прижитых в порту между грабительскими налетами.
Пришел и остался. И правил ревностно.
В Даре в это время резали сереброволосых, и жгли их на кострах, и все им припомнили – волшебную кровь, красоту, дружбу с Сумерками... и Андаланский примас читал анафему со своей кафедры, и орден святого Кальсабера вторгся в границы Дара и нес Божью справедливость на остриях копий.
Никому не было дела до Побережья Слез.
Теперь Лавенги вернулись.
Все стало как прежде.
Вот только ее страну они не получат.
Если поискать... союзники найдутся.
– Госпожа... Госпожа!
Амарела вздрогнула и подняла голову. Дверь машины была открыта, оруженосец стоял рядом и держал раскрытый зонт.
– Мы прибыли.
Она вышла из машины, бросила взгляд за ограду – там толпились люди с плакатами и лозунгами.
"Опомнитесь, братья!"
Мы вам не братья. Выкопайте из могилы вашего лорда Нуррана, который в свое время не удержал Южный берег, говорите о братстве ему. А мы – пираты. Предатели. Неверные наемники.
