Диана Гэблдон - Гуманный убийца
Поднявшись, он сцепил руки за спиной и, хмурясь, стал разглядывать тело рыцаря.
— В те времена он предпочитал называть себя Бичом Саваэля. Это из-за тысяч хашу… прости, язычников, которых он поубивал. — И продолжил, приподняв бровь: — Так что поистине удивительно встретить его странствующим с одной из них… ну, наполовину.
Он говорил так спокойно, что Армецию это сбивало с толку. Она слишком привыкла к тому, что ее смешанное происхождение мгновенно становилось поводом для презрения и всяческих обвинений, вплоть до костра. А тут — простая констатация факта. Есть чего испугаться.
Ей подумалось, что он, может быть, просто человек широких взглядов, но эту мысль она тотчас отбросила. Он был одним из них. Жителей королевств. Тех, которые книги сжигают. Его народ не мыслил себе иной жизни, кроме как в постоянной войне с народом ее матери, — по причинам, которые ведал один лишь Господь. А Он, как известно, не слишком-то разговорчив. Словом, перед Армецией стоял враг. Который мог желать ей лишь смерти.
«Но почему тогда… Почему он до сих пор меня не убил?»
— Но гораздо удивительней, — продолжал молодой человек, — то обстоятельство, что он до сих пор еще дышит!
«О Всевышний!»
Сердце, колотившееся в груди, осязаемо поползло вверх, к горлу.
А может, все к лучшему, решила она наконец. Она все равно не сумела бы объяснить так, чтобы понял ученый, северянин, даже хашуни… какое там сжигатель книг! — чтобы понял и не отвернулся немедленно.
«Они и так уже знают, что ты умеешь колдовать, — сказала она себе. — Что ты ведьма. Еще не хватало им сообразить, что ты подняла этого человека из мертвых! — Она почувствовала, как задергался левый глаз. — А может, мне еще удастся опередить их, повалить… и вытащить отсюда Ленни… ну хоть самой спастись».
Это был плохой план. Армеции хватило одного взгляда на великаншу, придвинувшуюся чуть ближе. На мускулистом животе ее держалась синева, оставленная заклятием, но варвариянка лишь время от времени раздраженно почесывала больное место, и все. Глаз Аджида оказался бессилен остановить ее. Так что заклинаниями, сделала вывод Армеция, здесь ничего не добьешься.
«Это знак, — решила она. — Знак, что пора все прекратить. Это Господь мне указывает: больше не нужно. И он больше не нужен».
Она смотрела на сэра Леонарда, распростертого на земле. Его тело слегка подергивалось — это могло сойти за дыхание. Прежде Армеция испытывала к нему лишь гнев и презрение. Теперь к этим привычным чувствам примешивалась непрошеная, царапающая жалость. Вот ведь удивительное дело!
Ибо он тоже был из их числа. Она никогда не считала его хорошим человеком, но другие, подобные ему, считали. Он участвовал в той нескончаемой войне, пролил вполне достаточно крови и был наконец убит — вполне честно и более чем по заслугам. Пусть он лучше останется здесь и уснет вечным сном. Так, как он спал, когда она его нашла, — с копьем, всаженным в грудь.
«Кончай с ним, — велела она себе. — Хватит лгать. Найдешь другой способ расплатиться с долгами отца. Способ, не связанный с колдовством. Ведь это правильно — поступить так? Правильно!»
Ага, но не для нее. Для кого-то другого. Армеция единым духом вскочила на ноги.
— ЛЕННИ! — на пределе голоса закричала она. — ПРОСНИСЬ!
Молодой человек шарахнулся прочь от распростертого на земле рыцаря, и даже великанша варвариянка опасливо шагнула назад. Неизвестно, чего они ждали, но уж точно не того, что сэр Леонард действительно сядет, да еще и примется скрести в затылке отрубленной рукой, моргая заспанными глазами!
— Что случилось? — поинтересовался он. Потом, с превеликой задержкой, осознал, что чуть ниже плеча его рука оканчивалась пеньком. Он невозмутимо оглядел этот пенек, свою отсеченную руку, и в последнюю очередь — нависшую над ним могучую женщину. — А-а, это… ну да.
После чего, явив быстроту, которая заставила великаншу изумленно застыть, он вскочил на ноги и замахнулся куском собственной плоти, словно дубиной. И эта дубина с удивительной силой врезалась в ее челюсть, так, что варвариянка пошатнулась и отступила, а изо рта у нее хлынула кровь.
Может, Армеция, а с нею и молодой человек были до отвращения потрясены происшедшим, но на великаншу это не распространялось. Оправившись от удара, она улыбнулась. Ее зубы, и без того неровные, были окрашены кровью. Она перехватила топор, похрустела шеей — и кинулась давать сэру Леонарду, Бичу Саваэля, достойный отпор.
— Проклятье, — тихо выругалась Армеция, глядя, как эти двое тяжелой поступью идут на сближение, два посрамления естества, облаченные в грязную броню и собственную испятнанную шрамами кожу. — Проклятье, проклятье, проклятье! И с чего я взяла, что это должно кончиться хорошо?!
— Хороший вопрос, — задумчиво ответил молодой человек, явно полагавший, что волноваться им незачем. — Судя по тому, как ухмыляется Мэдди, она собралась как следует повеселиться. — И он протянул Армеции мешочек. — Хочешь вяленого?
— Что? — Она изумленно заморгала. — Я только что… послала человека в бой с твоей могучей подружкой, а ты вяленым мясом меня угощаешь?..
— Вообще-то тут у меня вкуснейшее разнообразие разных сортов. Впрочем… похоже, мы с тобой, наверное, тоже могли бы схватиться? — Он пожал плечами. — Если тебе угодно, конечно. Честно говоря, я с гораздо большей охотой выяснил бы, чего ради колдунья-полукровка путешествует в обществе грязного зомби, который бьется с моей подружкой-великаншей на самом пороге драконьего логова. — И он вытащил из мешочка кусочек вяленого мяса. — Кстати… я — Нитц.
Армеция моргнула, проследила взглядом за тем, как колено варвариянки впечаталось Ленни в пах, и, дотянувшись, взяла кусочек мяса.
— А я — Армеция.
Удар сопроводил раскат грома, дождем посыпались щепки — и вот, когда улеглась пыль, сэр Леонард выглядывал непосредственно сквозь расщеп в древесном стволе. Его шея и плечи были крепко зажаты. Мэдди рассмеялась тихо и ласково. Этот род смеха она приберегала для любовных утех. И еще для тех случаев, когда ей выпадало пробивать чьими-то головами древесные стволы.
— Вот так-то. — И она пристукнула по земле древком секиры. — Всего один раз его расчленили, а он уже выдохся!
— Погоди немножко, — проворчал он, силясь вывернуться из расщепа. — Отдохну чуток, и продолжим.
— Почему они все так говорят? — спросила Мэдди. Нагнулась поправить башмак и, стоя в таком положении, устремила взгляд своего зрячего глаза чуть пониже рыцарской спины. — И почему я готова продолжать прямо сейчас, без всякого отдыха?
На том конце поляны Нитц перестал жевать и поморщился. Посыпались зеленые и коричневые ошметки, Леонард вывалился из расколотого ствола и перекатился по земле, как тряпичная кукла. Тем не менее он снова поднялся, держа наготове свою импровизированную дубинку. Мэдди прогулочной походкой двинулась навстречу.
