Василий Сахаров - Протектор Севера
В поле оставался только один здоровяк, который слегка прихрамывал на левую ногу. В его теле засели болты и стрелы, и он понимал, что обречен. Одним движением левой ладони гоц сорвал с себя рубаху и, издав громкий и нечленораздельный крик, вскинув дубину, пошел на нас. Этот боец хотел погибнуть с оружием в руках, по крайней мере, мне так показалось, и это было достойным поведением самца любого рода. И когда Хайде спросил меня, не расстрелять ли его, я решил, что делать этого не стоит. После чего, спрыгнув с жеребчика, выхватил ирут, и направился навстречу своему врагу. Он ранен, и даже то, что мой противник мутант с повышенной скоростью реакции и защитными жировыми складками по всему телу, его не спасало. И если против рядового бойца он имел какие-то шансы на победу, то против выпускника "Крестича", с немалым опытом за спиной, их у него не было.
Позади меня зрители и взявшие гоца на прицел арбалетчики. Все они смотрели на меня и квартерона, сравнивали нас и, наверняка, сходились во мнении, что я слабее. Но я умирать не собирался, и был настроен выиграть предстоящую мне схватку. Ну, а если бы я не был в себе уверен, то приказал бы закидать противника стрелами, а не устраивал показуху перед всем отрядом. Но иногда, людям, которые идут за лидером, пусть даже за деньги, необходимо показать, что вожак по жизни крутой человек и с ним шутки плохи, а раз так, то меч против дубины и бой один на один.
В четырех метрах от меня гоц остановился. И увидев, как вздулось перевитое канатами мышц окровавленное тело противника, на долю секунды я немного засомневался в себе, больно грозен гоц. Однако мимолетная слабость тут же испарилась, словно ее и не было, и я приготовился к бою. Ноги полусогнуты, ирут передо мной, и я жду первого движения квартерона. Но он, по какой-то причине, решает потянуть время и спрашивает:
— Зачем вы убиваете нас?
Голос у него хриплый, а слова вырываются из горла толчками. Странно, я думал, что у гоцев с человеческим языком проблемы и лишь избранные единицы, старейшины и вожди, владеют языком остверов. Но квартерон передо мной говорит, и выражается достаточно ясно. Вот только общаться с ним я не хотел, ни к чему тратить силы на разговор с тем, кого собираешься убить. Однако гоц не наступал, хотя его дубина была готова к бою, и я решил сам начать атаку.
Три быстрых шага вперед. Гоц замахивается дубиной, и она устремляется в мою голову. Но чего-то подобного я и ожидал, а потому, нырнул под занесенное надо мной орудие убийства, скользнул влево и сталь ирута стремительным росчерком прошлась по боку противника. Слышно громкое сопение гоца. Он поворачивается на меня, и все его движения говорят о том, что пока раны слабо тормозят противника. Да, боевая модель делалась на совесть, сказать нечего, маги ишими-барцев постарались. Но это пока он на ногах, а с каждой минутой боя квартерон будет только слабеть.
Прыжок назад! Вовремя! Левая ладонь врага проносится всего в паре сантиметров от моего носа, и прежде чем я успеваю достать ее клинком, уходит из опасной зоны. Вновь взлетает дубина, и опять я увернулся. Взмах! Мой отскок! Удар рукой! Отход! И если смотреть на все происходящее глазами зрителей, дела мои плохи. Однако я чувствую, что с каждым взмахом сил у квартерона все меньше, кровопотерю никто не отменял, а это такой фактор, который влияет на весь поединок. И когда через несколько минут беготни и рывков из стороны в сторону я замечаю, что гоц снизил темп атак, я контратакую.
Рывок на противника! Обманный финт! Уход от грозной дубины, выпад в сторону врага и возвратным движением клинок ирута прошелся по левой ладони. Очередное сопение гоца. И опять я иду вперед, пританцовываю вокруг противника и не даю ему зацепиться за мою фигуру взглядом. Квартерон уже не успевает за мной, я быстрее и крепче, а значит, пора заканчивать.
Мой клинок вертится перед заплывшей жиром крупной сальной мордой. Дубина поднимается для нового удара, и я прыгаю вперед. Верный ирут крепко зажат в ладони. Острие меча впивается в горло противника, и пусть, мне не хватает массы тела, чтобы столкнуть гоца наземь, мой выверенный удар ставит в нашей схватке окончательную точку. И единственное, что смог и успел сделать смертельно раненый квартерон, это рвануться на меня и ударить своей покалеченной левой рукой в мою грудь.
На некоторое время я потерялся и задохнулся, воздух застыл в груди, рот нелепо открылся, а сжимающая рукоять ирута ладонь разжалась. Но слабость быстро проходит. Дыхание восстановилось, и я увидел, как гоц падает на спину, а мой клинок, подрагивая, торчит в его гортани. Работа сделана. Очередной поединок за мной и авторитет вожака поднялся на один уровень. Однако расслабляться нельзя. Впереди целый день и деревня, где существ подобных убитому мной квартерону минимум сотня. И стараясь выглядеть спокойным и расслабленным, я подошел к мощному двухметровому телу поверженного врага и, с усилием, выдернул из умирающей плоти свой меч. Затем, повернувшись к строю воинов, я вскинул над головой окровавленный клинок, и выкрикнул:
— Смерть выродкам!
— Смерть!!! — поддержали меня наемники, егеря и маги.
Вернувшись к своему жеребцу, я обтер клинок, и вложил его в ножны. После чего взобрался в седло, непроизвольно скривился от сильнейшей боли в груди и, приблизившийся ко мне Койн, сказал:
— Рискуешь племяш, не стоит.
— Иногда нужно, — я кинул на него косой взгляд, — особенно если тебя прикрывают, а рядом хороший маг.
— Ну, да, — согласился чародей, поправил свою дорожную мантию и одновременно с этим движением я почувствовал, как в меня вливается живительная сила энергетик дольнего мира, а боль отступает.
— Благодарю, — я кивнул Койну.
— Сочтемся, — ухмыльнулся маг, и поинтересовался: — Действуем, как запланировали?
— Да. Входим в долину, приближаемся к деревне, окружаем ее и вы начинаете свое чародейство. Далее, энергокапсулами подрываем ворота, входим внутрь и учиняем резню. До темноты все должно быть кончено.
— Тыловую группу оставишь? — дядя посмотрел назад.
— Конечно. Не стоит девочкам на кровь смотреть, да и вьючных лошадей с золотом тащить за собой не надо, а то мало ли, вдруг, они испугаются и рванут куда глаза глядят. Перед входом в долину место хорошее есть, пусть дружинники и десяток "шептунов" ночную стоянку организовывают, а мы пока повоюем. — Сказав это, я приподнялся на стременах, взмахнул рукой в направлении вражеского поселения и отдал команду: — Выступаем!
Снова движение. Лошади идут бодро. Препятствий на пути не было и вскоре мы вышли на хорошую и не обозначенную на картах герцогства грунтовую дорогу, которая поднималась в гору, и уходила в уютную долину, где проживали враги. Усиленная "шептунами" тыловая группа осталась на месте. Вперед ушла разведка, а основные силы направились за ней. Еще восемь километров безостановочного движения и мы оказались в Тенистой долине, которая справа и слева от дороги была покрыта густым травяным покровом. А немного дальше, вдоль покатых горок стояли уютные и приветливые рощи, из-за которых это место и получило свое название. Хорошо! Но мы пришли сюда не на отдых, а для смертоубийства. И совершенно случайно мне вспомнилась старая земная шутка на тему христианской молитвы, которую любил повторять мой школьный учитель истории Владимир Петрович Кулабухов: "И идя долиною смертной тени, да не убоюсь я зла. Ибо я и есть зло". Для моего случая это подходило идеально, так как я принесу гоцам погибель, и этим смогу ублажить кровную родню в мире мертвых.
