Николай Степанов - Легко!
– Я протестую, – непроизвольно вырвалось у меня. – Это несправедливо!
– Обвиняемый, лучше молчите, – смерил меня недобрым взглядом председатель суда. – Суд у нас самый гуманный. Язык ведь можно вырвать и вместе с головой.
Аргументы оказались настолько весомыми, что я сразу замолчал. Не хотелось зарабатывать новые проблемы – и полученных вполне хватало.
Сидевшие за столом уже собирали бумаги и пожимали друг другу руки. Они сделали свое черное дело – засудили невиновного. И довольны! А как же апелляция, повторное рассмотрение? Мне даже адвоката никто не предоставил. Видимо, местные парни также не прочь облегчить себе жизнь. Но меня-то это абсолютно не устраивает. Что же делать?
– Разрешите поинтересоваться, – неожиданно раздался из зала чей-то шепелявый голос.
Я замер в невольной надежде.
Толпа расступилась вокруг невысокого мужчины с козлиной бородкой и хитрющими глазами. Он мне почему-то сразу не понравился, хотя оказался единственным, кто кроме заседателей раскрыл рот на этом процессе.
– Слушаем тебя, Брякун, – с нескрываемым раздражением ответил судья.
– А в каком порядке подсудимый будет получать заслуженную кару? – ехидненько спросил козлобородый.
Какой же я наивный! Этот несимпатичный тип защищать меня и не собирался.
– В порядке оглашения приговора. Еще вопросы есть? – быстро ответил судья. Чувствовалось, что ему не терпелось поскорее отделаться от зануды.
– Неправильно получается, – въедливый мужичок не собирался отступать.
– Почему? – мрачно спросил председатель. Судя по голосу, половину из предназначавшихся мне «процедур» он с удовольствием применил бы к козлобородому.
– Объясняю. Когда преступник калечил наших воинов, те могли высказать все, что пожелают, а он без языка не сможет этого сделать. Несправедливо. Наш князь этого бы не допустил.
– Хорошо, – прорычал служитель «гуманного» суда, готовый собственноручно задушить борца за торжество справедливости. – Нам, поставленным блюсти законы Гранска, ошибаться нельзя, а потому суд удаляется на совещание для рассмотрения поступившего заявления. Никому не расходиться! Мы вернемся через десять минут.
Беззубый даже зааплодировал от удовольствия.
– Брякун, ты пойдешь с нами. Детально обоснуешь свою точку зрения, – тут же добавил «поставленный блюсти законы».
«Куда они так спешат? Разве можно за десять минут решить столь важный вопрос?»
Мне абсолютно не хотелось расставаться с языком, а призрачная надежда оставалась только на медленно бегущее (в данной ситуации) время. Продержаться бы до заката – и пусть только кто-нибудь потом попробует залезть мне в пасть!
Мужики задержались. Они вернулись лишь через полчаса и заметно взъерошенными – видимо, обсуждение юридических тонкостей приговора вышло за рамки дружеской беседы. Судя по беззубой улыбке Брякуна, его концепция одержала верх.
– Суд внимательно рассмотрел заявление. – Синяк под глазом оглашавшего приговор подтверждал самое пристальное внимание к обсуждаемому вопросу. – Нам, призванным разбираться в сложных правовых коллизиях, удалось с честью выйти из затруднительного положения. Суд тщательно взвесил все аргументы и пришел к выводу: сначала ребро, зубы и нога, а затем язык. Уведите обвиняемого. Желающие присутствовать при исполнении приговора – следуйте на площадь. Да поторапливайтесь, солнце вот-вот скроется.
Народ дружно повалил на площадь. Горожане спешили, а потому в узком проходе не обошлось без заторов и давки. Кое-кто принялся выяснять отношения, и завязалась потасовка, в центре которой опять оказался беззубый мужичок. Без него, видимо, в этом городе ничего не обходилось. Вот только непонятно, где был Брякун, когда меня судили в прошлый раз?
Драка затянулась на четверть часа, и, когда мы вышли на место экзекуции, солнышко своим диском уже коснулось горизонта. «Осталось продержаться чуть-чуть! Потом воспользуюсь фактором неожиданности и – ходу отсюда».
Не повезло. Меня подвели к приземистому столику и, в один миг скрутив руки, уложили на него, как свиную тушу для разделки. Надо было срочно что-то предпринимать.
– А вы помните, какое ребро у меня должно быть сломано? – решил я использовать метод Брякуна, когда палач замахнулся деревянной дубинкой.
– Тебе не все едино? – огрызнулся он.
– Мне-то без разницы, но некоторые борцы за справедливость могут оказаться неудовлетворенными. Что же мне тогда – еще одно ребро ломать? – Не в моих правилах усложнять жизнь кому бы то ни было, но когда речь идет о собственном здоровье, тут уж – извините.
Палач тоже присутствовал в зале и не хотел осложнений на свою голову. Пришлось отложить процедуру наказания и посылать за лекарем, осматривавшим покалеченных стражников. А когда тот явился на площадь, светило скрылось, и…
– Так это же Алексей! Освободитель нашего короля. – Палач выпустил из рук дубину. – Рожа – один в один как на монете!..
Монетный двор его величества короля Хрумстыча работал весьма оперативно, и только это спасло меня от серьезных увечий. А все почему? На самой мелкой и поэтому самой распространенной монетке государства красовалась физиономия зубастого монстра, в которую преобразовалось мое лицо сразу после захода солнца.
Алексея Рябцева указом его величества возвели в ранг национального героя. Однако человеческий облик героя никто не запомнил. Зато образ чудовища запечатлелся в людской памяти надолго. Его и отчеканили.
– Что же вы сразу не сказали, кто вы на самом деле? – Уже в другом месте за щедро накрытым столом оправдывался главный обвинитель, сидевший справа от меня.
Тут же находились и остальные мужики, заседавшие в зале суда. Наверное, самые уважаемые люди.
– Нам, убитым великим горем жителям Гранска, трудно разглядеть героя в скромном парне, – вторил ему судья, сидевший слева.
Один глаз у блюстителя закона совсем заплыл, поэтому разглядеть ему сейчас было трудно не только героев.
– Вы хоть объясните, что за беда у вас стряслась? Хотелось бы узнать, из-за чего меня хотели сделать калекой?
Мужики наперебой принялись излагать суть дела.
Людоед, на ужин к которому меня отвели во время первого посещения Гранска (местные так и не узнали, что он и Хрумстыч – одно и то же лицо), вдруг куда-то запропастился. А он не только изредка выполнял функции утилизации особо опасных преступников, но и оберегал город от набегов круддов.
– Его пещера стоит прямехонько на единственной тропе, по которой из высокогорья можно спуститься к городу. Крудды людоеда боялись, а как он исчез – совсем обнаглели. До прихода к власти Узранды они нападали на наших людей только вблизи скал, а тут среди бела дня вышли аж на дорогу к Тринстоку. – Обвинитель залпом осушил бокал и запихнул в рот большой кусок мяса.
