Лоис Буджолд - Разделяющий нож: В пути
— Даг думает, что Злой вылез из земли, вывелся прямо здесь. Злые, похоже, все появляются одинаково, но потом меняются в зависимости от того, что едят… то есть каким Даром питаются. Если им удается поймать много людей, они становятся похожи на человека, а в Лутлии однажды был Злой, в основном поедавший волков, и говорят, он был очень странный. Даг думает, что первый человек, которого поймал здешний Злой, был разбойником с большой дороги, прятавшимся где-то неподалеку, потому что когда Злой вырастил глиняных людей и захватил больше рабов, он сначала собрал их в шайку разбойников. — Правда, некоторые члены шайки могли и не быть рабами; эта мысль особенно встревожила Фаун. — Те негодяи, что похитили меня на дороге, принесли меня сюда. Даг выслеживал их и заметил… — Отсюда Дагу хорошо должны были быть видны глиняные люди, тащившие ее, как ворованный мешок с зерном. — Он схватился с ними… чтобы освободить меня… в одиночку. Не было времени дожидаться его отряда. Шанс был невелик… Только Даг кинул мне свой разделяющий нож, и мне удалось добраться до Злого. А Злой… — Фаун снова сглотнула. — Наверное, можно сказать, что развалился… растаял. Стражи Озера утверждают, что Злые бессмертны, но разделяющие ножи их убивают. Убивают их Дар.
— А что вообще такое разделяющие ножи? Даг, как только упомянет о них, так сразу умолкает.
— Ну да. Для того есть причины. Их делают Стражи Озера. Из костей других Стражей Озера.
— Так, значит, они и правда грабят могилы!
— Нет! Это не ворованные кости. Даг… да и любой Страж Озера очень обиделся бы, если бы услышал тебя. Они завещают свои бедренные кости своим родичам, чтобы их… извлекли после их смерти. Это часть похоронного обряда. Потом мастер — брат Дага Дор как раз такой мастер — очищает кость и вырезает из нее нож. Они не используют разделяющие ножи ни для чего, кроме уничтожения Злых.
— Так именно это ты и воткнула в Злого? А чья была бедренная кость, ты знаешь? А Даг знает?
Фаун решила, что такой мерзкий интерес все же лучше равнодушия.
— Да, только тут все гораздо сложнее… Изготовление ножа из кости — лишь первый шаг. Потом нож должен быть заряжен. Заряжен… смертью сердца. — Фаун втянула воздух, не глядя на Вита. — Это самая трудная часть. Каждый нож, после того как изготовлен, бывает связан узами со своим хозяином — Стражем Озера… кем-то, кто вызовется подарить ножу собственную смерть. Когда такой Страж Озера думает, что умирает — от старости, болезни или смертельной раны, — он пронзает ножом свое сердце и улавливает в него смерть. Так что каждый заряженный нож стоит двух жизней Стражей Озера — одного, подарившего кость, и другого, зарядившего его кровью сердца. А владеть ножом… купить его нельзя. Он может быть только дан тебе.
Глянув на Вита, Фаун заметила, что тот хмурится, прищурив глаза.
— Значит, это вроде как… как человеческое жертвоприношение, — медленно проговорил он, — запечатанное вроде консервов и сохраненное для последующего применения.
Фаун вспомнила о длинных рядах залитых воском стеклянных банок, которые они с мамой Блуфилд только на прошлой неделе заполнили припасами на зиму и расставили в кладовке. Подобное хозяйственное сравнение было верным… о боги!
— Похоже. Только не говори такого при Даге. Стражи Озера хранят свои ножи в тайне и обращаются с ними, как со святыней. Это же их родственники, понимаешь ли. И их горе. Вот это разделяющие ножи и разделяют со Злыми — смерть.
Вит, все еще хмурясь, оглядел расселину и спросил:
— Далеко вглубь уходит пещера?
— Она неглубокая.
— Можем мы в нее заглянуть?
Фаун сморщила нос.
— Наверное, если не останемся там надолго.
Вит глянул на крутой спуск, кивнул, спешился и привязал свою лошадь к дереву. Фаун сделала то же самое и последовала за братом. Серый сланец скрипел и скользил у них под ногами. Даже глина в промоинах, которая нормально была бы тускло-коричневой, приобрела тот же безжизненный серый оттенок. Вит перебрался по камням через ручей и оглянулся, только дойдя до входа в пещеру.
— Не отставай, коротышка, — бросил он тащившейся следом за ним Фаун.
Она испытывала слишком сильный озноб, чтобы обидеться на старую семейную кличку. Фаун вскарабкалась ко входу в пещеру, и ей в лицо ударил сухой горький запах Злого.
«Сколько же дождей и снега понадобится, чтобы смыть его?»
Вит с мерзким удовлетворением нырнул в тень скального выступа.
— Каким замечательным местом для стоянки могла бы оказаться эта пещера! Она действительно годится для того, чтобы в ней прятались разбойники! — Он пнул ногой разбитый старый бочонок, который тут же рассыпался в прах. — Так где именно были вы двое? А где был Злой? Далеко ли пришлось Дагу кидать свой нож? Он же не знал, какая ты… Чудо, что тебе удалось его поймать.
— Вот здесь… — «Лучше все упростить». — Злой схватил меня за шею. — Фаун коснулась вмятин на горле.
«Здесь, прямо здесь Злой вырвал Дар моего нерожденного ребенка, бедной нежеланной малышки… Здесь она умерла, а Дага чуть не разорвали на части завывающие полузвери, полулюди… Здесь я нанесла удар, и здесь Злой взвизгнул и распался. Здесь одна жертва смешалась с другой, здесь у меня случился выкидыш и началось кровотечение…»
— Мне нужно выйти отсюда, — вслух сказала Фаун. Она видела все как в тумане, ее трясло так, что с трудом удавалось дышать.
«Здесь ничего нельзя упростить».
— Эй, ты в порядке? — окликнул Фаун Вит, когда та, спотыкаясь, выбралась из пещеры на воздух. Во всем широком зеленом мире не хватало света на то, чтобы осветить эту бездну тьмы, чтобы сделать ее, Фаун, чем-то кроме дуры, дуры, дуры… Фаун не сразу заметила, что плачет; слез у нее не было, только сухие всхлипы раздирали грудь.
Вит, выскочивший из пещеры следом за сестрой, выпалил:
— Это что, на тебя так действует пустошь? Вот что, может… Отведу-ка я тебя обратно к Дагу, ладно?
Фаун кивнула. Ей никак не удавалось выровнять дыхание: оно словно застревало у нее в груди. Она попыталась сглотнуть между вдохами, но горло у нее совсем перехватило. Вит с беспокойством обхватил ее за талию и наполовину повел, наполовину понес через ручей. Фаун поскользнулась, и одна ее нога окунулась в воду. Холодная сырость заставила Фаун охнуть, но по крайней мере она сумела при этом втянуть в себя воздух. К тому времени, когда Виту удалось втащить ее по склону и взгромоздить в седло, Фаун уже только пыхтела. Щеки ее были мокрыми, из носа текло. Фаун яростно вытерла лицо рукавом и закашлялась.
Когда они добрались до того места, куда отъехал Даг, Фаун как сквозь серебряный туман увидела скачущего им навстречу Копперхеда. Даг так резко натянул поводья, что конь затряс головой и фыркнул. Резкий голос, какого Фаун никогда раньше не слышала, рявкнул:
