Сергей Лукьяненко - Дневной дозор
Хоть бы погоня была за нами! В глотку бы вцепилась этим Светлым, не хуже вампира! Без всякой магии уничтожила бы!
Но даже погони за нами не было.
Наше возвращение никто бы не назвал триумфальным.
Вампиры вынесли тело Ольги, и молча, словно даже им понятен был весь трагизм ситуации, понесли в штаб. Впрочем, почему бы им не понимать? Они сменили жизнь на не-жизнь, но продолжали мыслить, чувствовать, и теоретически могли длить это существование вечно. А Ольга ушла навсегда.
Дениска увел микроавтобус на стоянку. Эдгар, крепко взяв спасенную ведьму за руку, повел к зданию Дозора. Та не сопротивлялась. Мы замыкали шествие.
Переноска трупа по людной улице в центре Москвы, рядом со стенами Кремля — не самое спокойное занятие. Несмотря на заклятие незначительности, снова произнесенное Лемешевой. Люди-то на нас не смотрели, ускоряли шаги и старательно огибали процессию. Зато сумрак заволновался.
Здесь слишком тонка ткань бытия. Слишком много крови, слишком много эмоций, слишком отчетливы следы прошлого. Есть такие места, где грань между человеческим миром и сумраком почти неразличима, и центр Москвы — одно из них.
Будь я сейчас в форме, я видела бы всплески силы, идущие из глубин иной реальности. Вряд ли даже Завулон сможет точно объяснить, что стоит за ними. Нам же остается лишь не реагировать, не обращать внимания на жадное дыхание сумрака, почуявшего ведьму погибшую в магическом поединке.
— Быстрее! — сказала Лемешева, и вампиры ускорили шаг. Наверное, сумрак разволновался не на шутку.
Впрочем, мне это уже не доступно…
Мы вошли в невидимую людям дверь — причем меня и Жанну пришлось провести Лене. Навстречу уже бежали сотрудники. Снова начавшую голосить ведьму уволокли куда-то на десятый этаж, в камеру для допросов. Ольгу приняли с рук на руки маги из отдела исцелений. Без всякой надежды помочь, требовалось зафиксировать факт смерти. Один из дежурных лекарей внимательно осмотрел нас. Неодобрительно покачал головой, оценив состояние Жанны, поморщился, глянув на истерзанных вампиров. А потом перевел взгляд на меня — и лицо его застыло.
— Что, совсем плохо? — спросила я.
— Не то слово, — без лишних сантиментов ответил он. — Алиса, ты чем думала, когда силу отдавала?
— Я действовала по инструкции, — опять ощущая подступающие слезы, ответила я. — Эдгару конец бы пришел, против него стояли два мага второго уровня!
Лекарь кивнул:
— Достойное усердие, Алиса. Но и цена немалая.
Эдгар, уже торопящийся к лифту, остановился, сочувственно посмотрел на меня. Подошел, и поцеловал в ладонь, трепетно и галантно. Эти прибалты — они вечно строят из себя викторианских джентльменов.
— Алиса, моя глубочайшая благодарность! Я чувствовал, что вы отдаете последнее. Боялся, что и ты уйдешь вслед за Ольгой.
Он повернулся к лекарю:
— Карл Львович, что возможно сделать для отважной девушки?
— Боюсь, что ничего, — лекарь развел руками. — Алиса вытягивала силу из собственной души. Это как с дистрофией, понимаете? Когда организму не хватает пищи, он начинает переваривать сам себя. Уничтожает печень, мышцы, желудок — лишь бы до последнего сохранить мозг. Наши девочки попали в аналогичную ситуацию. Жанна, похоже, вовремя потеряла сознание и перестала отдавать последние резервы. Алиса и Ольга держались до последнего. У Ольги внутренних резервов оказалось меньше, и она умерла. Алиса выдержала, но полностью истощилась ментально…
Эдгар понимающе кивал, все остальные с любопытством прислушивались, а лекарь продолжал витийствовать:
— Способности Иного чем-то схожи с любой энергетической реакцией, к примеру — ядерной. Мы поддерживаем свои способности, извлекая силу из окружающего мира, из людей и прочих низкоорганизованных объектов. Но для того, чтобы начать получать силу, ее вначале надо вложить — таков жестокий закон природы. И вот этой, начальной силы, у Алисы практически не осталось. Грубая подкачка здесь не поможет, как не спасет умирающего от голода кусок круто соленого свиного сала или прожаренного до хруста мяса. Организм такую пищу не переварит, она убьет, а не спасет. Так и с Алисой — влить ей энергию можно, но она захлебнется.
— А можно не говорить обо мне в третьем лице? — спросила я. — И таким тоном!
— Извини, девочка, — Карл Львович вздохнул. — Но я говорю правду.
Эдгар бережно отпустил мою руку. Сказал:
— Алиса, ты не переживай. Может быть, руководство что-нибудь придумает. Кстати, о прожаренном мясе… я голоден как зверь.
Лемешева кивнула:
— Пойдем в какое-нибудь бистро.
— Подождите меня, а? — попросила Жанна. — Душ приму, я вся в мыле… У меня даже ужасаться сил не осталась.
Я стояла, тупо слушая их разговор, и пытаясь ощутить хоть что-нибудь на уровне Иного. Увидеть свою подлинную тень, вызвать сумрак, почувствовать эмоциональный фон…
Пусто.
А про меня словно уже и забыли…
Будь на моем месте Жанна или Ленка — я бы тоже себя так вела. Ну не вешаться же, в конце концов, из-за чужого ротозейства? Кто меня просил отдавать все, до донца? Так нет… захотелось геройствовать!
Это все из-за Семена и Тигренка. Когда я поняла, с кем мы столкнулись — решила взять реванш. Доказать что-то… кому-то… зачем-то…
Ну и что теперь? Доказала.
И стала калекой. Куда большей, чем после схватки с Тигренком…
— Жанка, только быстро, — сказала Лемешева. — Алиса, ты с нами пойдешь?
Я повернулась к Анне Тихоновне — но сказать ничего не успела.
— Уже никто никуда не идет, — послышалось из-за спины. У Лемешевой округлились глаза, а я, узнав голос, вздрогнула.
У лифта стоял Завулон.
Сейчас он был в своем человеческом облике: худощавый, печальный, с немного отсутствующим взглядом. Многие из наших его только и знают — спокойного, неторопливого, даже скучноватого.
А я знаю и другого Завулона. Не сдержанного шефа Дневного Дозора, не могучего бойца, принимающего демонический облик, не темного мага вне классификаций, а веселого и неистощимого в выдумках Иного. Просто Иного — без всяких следов разделяющей нас пропасти, будто и не было разницы в возрасте, опыте, силе.
Было так когда-то. Было…
— Все в мой кабинет, — велел Завулон. — Немедленно.
Он исчез — нырнул в сумрак, наверное. Но перед этим на миг остановил взгляд на мне. Его глаза ничего не выражали. Ни насмешки, ни сожаления, ни приязни.
Но все-таки он посмотрел на меня, и сердце екнуло. Последний год Завулон вообще словно бы не замечал неудачливую ведьму Алису Донникову.
— И покушали, и помылись, — хмуро сказала Лемешева. — Пошли, девчонки.
