Стивен Эриксон - Память льда
Да, даже Королева Снов наполовину курица.
— … и всячески извиняюсь. — Она вновь смотрела на Тоола. — Очень хорошо, мы будем путешествовать вместе. Как волнительно! — Она подозвала слуг — сегуле. — Тотчас же начинайте приготовления!
Тоол сказал Туку: — Сейчас я начну собирать материалы для лука и стрел. Изготовим их по дороге.
Разведчик кивнул, добавив: — Не будешь возражать, если я понаблюдаю за работой? Это может быть полезным знанием…
Т'лан Имасс, казалось, задумался, потом сказал: — Мы найдем в этом много полезного.
Они повернулись к стене, у которой лежал поверженный Сену. Он пришел в сознание, чтобы обнаружить над собой ай, с очевидным удовольствием слизывавшего краску с его маски.
— Это средство, — объяснил Тоол обычным своим бесстрастным тоном, — кажется, состоит из смеси угля, слюны и человеческой крови.
— Вот это, — шепнул Тук, — я и называю грубым пробуждением.
Леди Зависть слегка задела его, направляясь к двери, и бросила еще один быстрый взгляд. — О, я уже жду этой прогулки!
Этот по видимости случайный контакт поселил в горле Тука клубок ядовитых змей. Сердце забилось, но… малазанин не смог определить, от удовольствия или от ужаса.
Глава 2
Войско Однорукого истекало кровью бесчисленных ран. Бесконечная компания, в которой поражения сменялись еще более дорогостоящими победами. Но изо всех полученных армией Даджека Однорукого ран самыми тяжелыми были раны души…
Серебряная Лиса,
Вестовой ХарлочельУгнездившись на склоне холма среди скал и беспорядочно разбросанных валунов, капрал Хватка следила за стариком, упорно шедшим по тропке. Его тень упала на позицию Дымки, и все же путник на заметил близости солдата. Дымка бесшумно встала за его спиной и произвела несколько сложных жестов, обращаясь к Хватке.
Старик ничего не видел. Когда он отошел шагов на шесть, Дымка выпрямилась, стряхивая плащ пыли, оставленный прошедшей бурей. Капрал подняла свой арбалет. — Стоять, странник, — пробурчала она.
Старик в изумлении отступил на шаг. Камень вывернулся из-под ноги, человек с криком пошатнулся, упав на землю. При этом изогнулся, чтобы не приземлиться на висевший на боку кожаный мешок. Он пополз назад по тропе и почти уткнулся в ногу Дымки.
Хватка с улыбкой шагнула к нему. — Ну ладно, — сказала она, — ты не выглядишь особенно опасным, приятель, но на всякий случай говорю: на тебя нацелены еще пять арбалетов. Так что лучше, во имя Худа, расскажи нам, кто ты таков и что делаешь здесь.
Изношенную тунику старика покрывали пятна пота и пыли. Обожженный солнцем лоб был широким, но лицо и подбородок на удивление узкими; кривые, гнилые зубы торчали во всех направлениях — поразительная пародия на улыбку. Он подтянул к себе худые, обтянутые кожаными штанами ноги, с трудом встав. — Тысяча извинений, — выдохнул старик, метнув взгляд через плечо, на Дымку. Задрожав от выражения ее глаз, он поскорее вернулся взглядом к Хватке. — Я полагал, что тропа не принадлежит никому, даже ворам. Видите ли, все мои сбережения вложены в то, что я несу. Не могу позволить себе ни охранников, ни даже мула…
— Так ты торговец, — протянула Хватка. — Куда направляешься?
— В Крепь. Я из Даруджистана…
— Это достаточно очевидно, — фыркнула Хватка. — Дело в том, что Крепь сейчас имперская территория… как и все эти земли.
— Я не знал — насчет этих холмов, то есть. Конечно, слышал, что Крепь попала в объятия малазан…
Хватка ухмыльнулась Дымке. — Слышала? Объятия. Хорошее словцо, старик. Круг материнских рук, правильно? Так что в мешке?
— Я ремесленник, — ответил старик, склонив голову. — Резчик безделушек. Кость простая, слоновая, нефрит, змеевик…
— Все вложил. Заклинания и тому подобное? — спросила капрал. — Благословенные вещи?
— Только моим талантом. Я не маг, и работаю один. Однако мне посчастливилось получить благословение священника на набор из трех костяных…
— Какого бога?
— Трича, Летнего Тигра.
Хватка ухмылялась. — Это не бог, ты, дурачина. Трич — Первый Герой, полубог, владыка Солтейкен…
— В его имя воздвигнут новый храм, — прервал ее старик. — На улице Лысой Обезьяны, в квартале Гадроби — меня самого наняли, чтобы выдавить орнамент на коже для Книги Молитв и Ритуалов.
Хватка закатила глаза и опустила арбалет. — Ну хорошо, давай рассмотрим твои фигурки.
Старик согласительно кивнул, снял мешок, положил перед собой, развязал ремешок.
— Помни, — буркнула Хватка, — если достанешь что-то не то, получишь дюжину стрел в башку.
— Это же мешочек, а не штаны, — пробормотал торговец. — И, я думал, там пятеро.
Капрал скривилась.
— Число присутствующих, — спокойно сказала Дымка, — возросло.
С преувеличенной осторожностью старик вытянул из мешка пакетик, дважды обернутый оленьей кожей. — Говорят, это старинная слоновая кость, — сказал он почтительным тоном. — От клыкастого мохнатого чудища, излюбленной добычи Трича. Тело зверя было отыскано в промороженной грязи, в далеком Элингарте…
— Неважно все это, — фыркнула Хватка. — Посмотрим же на клятую вещь.
Белые кустистые брови старика тревожно взлетели: — Клятый! Нет! Никогда! Думаете, я торгую проклятыми вещами?..
— Спокойно, это всего лишь клятое словцо. Поспешай, мы не будем ждать целый день.
Дымка хотела что-то сказать, но взгляд капрала заставил ее заткнуться.
Старик развернул пакетик, показав три браслета, все цельные, без украшений, тускло блестящие от полировки.
— А где же знаки благословения?
— Их нет. Каждое было завернуто в ткань, сотканную из выпавших волос Трича, в течение девяти дней и десяти ночей…
Дымка фыркнула.
— Выпавших волос? — Лицо капрала перекосилось. — Что за мерзкая мысль…
— Штырь так не думает, — пробормотала под нос Дымка.
— Набор из трех браслетов, — удивилась Хватка. — Правая рука, левая рука… а еще один? И следи за языком — мы с Дымкой создания нежные.
— Все на одну руку. Они цельные, но способны соединяться — так следует из благословения…
— Соединяются, хотя каждый без шва — ну, я должна сама рассмотреть.
— Увы, я не могу показать это волшебство, потому что оно произойдет только раз — когда браслеты будут надеты на ту руку покупателя, в которой он — или она — носит оружие.
— Это какое-то мошенничество.
— Ну, мы проверим прямо сейчас, — вмешалась Дымка. — Мошенники работают только там, где можно легко сбежать.
