Джон Толкин - Хоббит
Так-то оно так, да тролльский кошелек – штука коварная, и этот не был исключением. «Эй, ты кто?» – пискнул он, вылезая из кармана, и Вильям, мигом обернувшись, схватил Бильбо за шею, прежде чем тот успел юркнуть за дерево.
– Прах меня побери, Берт, смотри, кого я поймал! – сказал Вильям.
– Это кто? – спросили два других тролля, подходя.
– Почем я знаю! Ты кто такой?
– Бильбо Бэггинс, взло… хоббит, – пролепетал бедный Бильбо, трясясь мелкой дрожью и гадая, как бы ухнуть совой, пока не придушили.
– Взлохоббит? – переспросили они с некоторым удивлением. Тролли туго соображают и с опаской относятся ко всему новому.
– И что понадобилось взлохоббиту у меня в кармане? – спросил Вильям.
– И можно ли их готовить? – спросил Том.
– Попробуем, – сказал Берт, берясь за вертел.
– Да от него и на укус не останется, как освежуешь, – заметил Вильям, который уже плотно поужинал.
– Может, здесь еще такие бегают. Глядишь, и на пирог хватит… Эй, ты, паршивый крольчишка, много в лесу вашего брата? – спросил Берт, разглядывая мохнатые хоббитские ступни, затем поднял Бильбо за ноги и встряхнул.
– Много, – ответил Бильбо и тут же вспомнил, что друзей выдавать нельзя. – Нет, ни одного, никогошеньки, – добавил он сразу.
– Это как? – удивился Берт, держа его головой вверх, на этот раз – за волосы.
– Так, – с трудом выговорил Бильбо. – И, пожалуйста, не готовьте меня, господа хорошие! Я сам повар хоть куда, и готовлю лучше, чем в готовке, если вы меня понимаете. Я буду вам прекрасно готовить и состряпаю вам отличный завтрак, если вы не съедите меня на ужин.
– Ах ты бедолага, – растрогался Вильям. Он уже до отказа набил живот, к тому же выпил немало пива. – Ах ты бедолага. Отпусти его!
– Не отпущу, пока не объяснит, что значит много и ни одного, – заявил Берт. – Не хочу, чтобы мне во сне перерезали горло. Подержать его пятками над костром, пока не заговорит!
– Не позволю, – сказал Вильям. – Это я его поймал.
– Ты жирный дурак, Вильям, – сказал Берт. – Я весь вечер это твержу.
– А ты – остолоп!
– Я тебе этого не спущу, Билл Хаггинс! – сказал Берт и двинул Вильяма в глаз.
Началась свара. Бильбо совсем растерялся. Когда Берт бросил его на землю, он еле-еле сумел отползти в сторонку, чтобы не затоптали. Тролли дрались, как бешеные, громко обзывая друг друга разными уместными и подобающими словами. Вскоре они сцепились и в обнимку покатились едва ли не в костер, брыкаясь и пинаясь, а Том охаживал обоих толстой веткой, чтобы привести в чувство, отчего те, естественно, только больше распалялись.
Тут бы хоббиту и сбежать. Однако Берт своей лапищей помял его бедные маленькие ножки, голова шла кругом, он еле дышал, поэтому остался лежать, отдуваясь, сразу за кругом света от костра.
В самый разгар потасовки явился Балин. Гномы издалека услышали шум, и, не дождавшись ни Бильбо, ни совиного крика, один за другим крадучись двинулись к огню. При виде Балина Том оглушительно взвыл. Тролли терпеть не могут гномов (по крайней мере сырыми). Берт и Билл тут же перестали драться, и – «Мешок, Том, живо», – сказали они.
Прежде чем Балин, гадавший, где в этой суматохе Бильбо, успел сообразить, что к чему, его поймали в мешок и повалили на землю.
– Это не последний, – сказал Том, – или я сильно ошибаюсь. Много и ни одного, так и есть. Ни одного взлохоббита и много гномов, я так разумею.
– Сдается, ты прав, – сказал Берт. – Так что отойдем-ка от света.
Сказано – сделано. Держа наготове мешки, в которых носили баранов и другую поживу, тролли притаились в тени. Как только очередной гном появлялся из-за деревьев и останавливался, в недоумении глядя на костер, опрокинутые кружки и обглоданные кости, ему – хлоп! – накидывали на голову зловонный мешок. Вскоре рядом с Балином лежали Двалин, Фили и Кили в одном мешке и тут же Дори, Нори и Ори, а Оин, Глоин, Бифур, Бофур и Бомбур были свалены в кучу возле костра.
– Будет им урок, – сказал Том. Бифур и Бомбур заставили троллей попотеть и отбивались как одержимые – гномов вообще голыми руками не возьмешь.
Торин появился последним. Он был готов к неожиданностям и ему не надо было видеть торчащие из мешков ноги, чтобы понять – не все тут ладно. Гном остановился под деревьями на некотором отдалении и спросил:
– Что случилось? Кто повалил моих спутников?
– Тролли! – прошептал из-за дерева Бильбо. Про него в пылу схватки позабыли. – Прячутся в кустах с мешками.
– Ах, вот как! – вскричал Торин и прыгнул к костру раньше, чем тролли метнулись к нему. Он выхватил из костра огромную головню и ткнул ею Берту в глаз. Тролль на некоторое время выбыл из сражения. Бильбо помогал, как мог. Он ухватил Тома за ногу – толстую, что молодое деревце, – но тут же отлетел в кусты, когда Том ударом башмака запустил горящие уголья Торину в лицо.
За это он получил головней по физиономии и лишился переднего зуба. Надо было слышать, как он взвыл. Однако в этот миг из-за деревьев выскочил Вильям и с головой накрыл Торина мешком. На этом бой закончился. Угодили гномы в переделку: лежали, аккуратно упакованные в мешки, а рядом сидели три сердитых тролля (двое к тому же обожженные и в ссадинах) и спорили, зажарить их на медленном огне, или мелко порубить и сварить, или просто посидеть на каждом, чтобы расплющить всмятку; а Бильбо за кустом, поцарапанный, в рваной одежде, не смел шелохнуться из страха, что его услышат.
* * *Тут-то и вернулся Гэндальф. Однако никто его не увидел. Тролли только что решили зажарить гномов сейчас и съесть позже – мысль принадлежала Берту, и после долгих споров сошлись на ней.
– Чего сейчас жарить, всю ночь провозимся, – возразил голос.
Берту показалось, что это Билл.
– Не начинай снова-здорово, – сказал Берт, – не то провозимся всю ночь.
– Кто из нас спорит? – буркнул Вильям, который думал, что это Берт.
– Ты, – сказал Берт.
– Врешь, – ответил Вильям, и перебранка началась по новой. В конце концов решили порубить и сварить; достали огромный черный котел и вытащили ножи.
– Нет, не годится! Воды у нас нет, а до родника далеко, – протянул голос.
Берт и Вильям подумали, что это Том.
– Помалкивай, – сказали они, – не то снова увязнем. А будешь перечить, сам и пойдешь за водой.
– Сам помалкивай! – огрызнулся Том, который думал, что говорит Вильям. – Кто спорит, хотел бы я знать, если не ты?
