Юлия Григорьева - Волчья ночь (СИ)
— Например? — он полу оборачивается, но руль не сдвигается ни на миллиметр, и автомобиль продолжает ехать ровно.
— Я не знаю, что вы хотите услышать, — отвечаю я, поворачиваясь к нему.
— Например, кофе. Вы любите кофе? — Эдуард снова смотрит на дорогу.
— Да, черный, с молоком не очень нравится, — улыбаюсь я.
— Тогда приглашаю вас на чашечку кофе, — автомобиль резко сворачивает на обочину, и я чуть не валюсь с сиденья.
Мой хозяин тихо смеется, заглушает двигатель и поворачивается ко мне.
— Простите, Эля, — чуть виновато говорит он. — Просто у вас такая забавная возмущенная мордашка. Там кафе, а я с утра ничего не ел, перекусим и поедем дальше. Согласны?
— Да, — получается немного ворчливо, и Эдуард снова смеется.
Я только соб ираюсь открыть дверь, как ее уже открывает с той стороны мой хозяин. Я изумленно смотрю на него, поражаясь тому, что он буквально секунду назад еще сидел спереди полу боком и смотрел на меня. Дверь распахивается и широкая ладонь протягивается ко мне. Я смотрю на эту ладонь, почему-то не решаясь вложить в нее свою. Эдуард устает ждать, он ухватывает меня за талию, заставив вздрогнуть от неожиданности, и вытаскивает из автомобиля.
— Вы так трогательно дрожите, — усмехается он. — Я вас пугаю?
— Немного, — признаюсь я и тут же прикусываю язык.
— Это нормально, — мой хозяин широко улыбается. — Я большой, вы маленькая. Мы как серый волк и красная шапочка, только есть я вас не буду, — весело смеется он, а я тяжело сглатываю. — Кстати, наши вкусы опять совпали, я тоже люблю черный кофе. А мороженое любите, Эля? Все маленькие любят мороженое.
— Л-люблю, — заикаясь отвечаю я.
— Открою вам страшный секрет, Эльвира, — Эдуард таинственно понижает голос. — Большие тоже мороженое очень любят. — и снова смеется, очень искренне. Я невольно улыбаюсь. — А какое вы больше всего любите?
— Сливочное с орешками и шоколадной крошкой, — все так же улыбаясь, говорю я.
— А я фисташковое люблю, но и ваш вариант мне очень нравится. Будем считать это третьим попаданием, — Эдуард подмиг ивает мне и открывает дверь в кафе, пропуская меня внутрь.
Я только замечаю, что он все это время держал меня за руку. Стало опять неловко, и я краснею. Мой хозяин весело улыбается, наблюдая мои пунцовые щеки.
— Вы прелесть, Эля, самая настоящая прелесть, — он подмигивает, и я спешу нырнуть в сумрак кафе, который еще больше сгущается, как только дверной проем заполняет богатырская фигура Эдуарда…
Глава 7
— Эля, малышка, — я сонно моргнула и посмотрела на Диму, — давай перекусим.
— Сколько времени? — спросила я, потирая глаза.
— Половина четвертого уже, — ответил мой новый друг.
— Да, конечно, — я начала озираться и поняла, что мы стоим возле придорожной столовой.
Дима вышел из машины, потянулся и открыл мою дверь. Я подняла на него глаза и увидела протянутую руку, улыбнулась и без опаски вложила свою, выбираясь из машины. В столовой было почти пусто. Два столика занимали водилы- дальнобойщики, чьи фуры устроились рядом на обочине. Был еще молодой человек с мотоциклетным шлемом, его байк мы видели у самого входа, и еще была семья с маленьким ребенком. Должно быть, это их "рено" стоял рядом с нашим "ниссаном".
Мой спутник уверенно прошел к дальнему столику, который стоял недалеко от входа в служебное помещение, и от него хорошо просматривалось окно. Дима взял меню со стойки, и мы углубились в его изучение.
— Борщ или солянку? — спросил он, задумчиво перелистывая страницы. Там и перелистывать было особо нечего, всего три файла с листочками, но мой спутник все переворачивал их туда и обратно.
— Борщ, — ответила я, забирая у него меню, но, казалось, он этого даже не заметил, погруженный в свои мысли.
— А второе? — Дима тут же поднял на меня глаза.
— Мне и первого хватит, — ответила я, не желая, чтобы он особо на меня тратился.
— Вот еще, — фыркнул мой новый друг. — Тебе есть надо. Я когда вчера заглянул в ванную, даже сразу и не понял, ты лежишь в воде, ты или стиральная доска. Еще удивился, откуда у меня этот раритет.
Я замерла, на мгновение потеряв дар речи от его слов, только рот открывался и закрывался. Но в диминых глазах плясали смешинки, и я возмутилась.
— Дима! — воскликнула я и ударила его по плечу папкой с меню
— Все-все, сдаюсь, — захохотал он и закрылся руками. — Не бейте, тетенька, я больше не буду.
Я насупилась и тоже начала листать меню. Дима вдруг крепко обнял меня.
— Да, ладно тебе, Элька, — примирительно сказал он. — Я из лучших побуждений. Плачущей тебя видел, бегущей видел, сонным теплым комочком видел, даже голой в ванной, а вот разъяренной драчуньей еще ни разу, — он улыбнулся и слегка щелкнул меня по носу. — Чудо ты, Эля, маленькое тощенькое чудо.
Я вспыхнула, вывернулась и снова ударила его папкой с меню. Дима оглушительно захохотал и отнял у меня папку.
— Пока ты меня не прибила набором солянок и макарон с котлетами, — все еще смеясь, сказал он. — Так что на второе?
— Твою печень, — злобно прошипела я и сама себе поразилась. Такой смелой я была последней раз… Я даже не помню когда. На моего спутника моя несдержанность произвела все тот же веселящий эффект, и он снова обнял меня, уткнувшись мне в плечо и сотрясаясь всем телом от смеха. — Пюре с курицей, — проворчала я, пытаясь не поддаться его заразительному смеху. — И компот из сухофруктов, — как-то совсем мстительно произнесла я и добавила, — с булкой с маком.
— Отлично! — Дима наконец, распрямился, но продолжал улыбаться.
Он повертел головой, заметил девушку- официантку и махнул ей. Девушка подошла к нам, приготовившись слушать заказ.
— Два борща, два пюре с курицей, два компота из сухофруктов и две булки с маком, — сказал он, и я опять возмутилась.
— У тебя своего мнения нет? Чего повторяешь за мной? — спросила я, обнаружив в своем голосе насмешку и опять удивилась.
— Доверяю твоему вкусу, — подмигнул Дима.
— Доверяй, но проверяй, — парировала я.
— Вот сейчас и проверим, — он широко улыбнулся и угрожающе потряс папкой с меню. — Оружие теперь у меня.
И я рассмеялась, легко, весело и громко. Так хорошо, как сейчас мне не было уже очень давно. Даже с Сережей я не была до конца открыта. А сейчас, рядом с Димой, мне показалось, что я, наконец, вернулась домой. Неважно, что мы были в столовой на краю трассы. Дима источал такой внутренний свет, что ощущение домашнего уюта настигло меня даже здесь. Он с улыбкой смотрел на меня, и мне нравился его взгляд. Я перестала чувствовать рядом с ним смущение совершенно.
