Эдуард Веркин - Пчелиный волк
Большая часть подвала была тоже занята под склад. Мы шагали мимо бочек, тюков, коробок, контейнеров и других предметов, которые обычно бывают в подобных местах. Пахло растворителем, змеями и почему-то клопами. Знакомый запах.
– Интересно, их давно кормили? – спрашивал меня Дрюпин по мере приближения к террариуму.
– Клопов?
– При чем здесь клопы. Я имел в виду анаконд. Они, наверное, голодные…
– Вот сейчас мы это и выясним, – отвечал я. – Могу тебе порекомендовать следующее. Анаконда, когда нападает, широко открывает пасть. И некоторое время она ничего не видит, и в это некоторое время ты должен…
– Ты, кажется, это уже рекомендовал, – вздохнул Дрюпин. – Только по поводу акул…
– И ты до сих пор жив, – подмигнул я. – Прислушивайся к моим рекомендациям – проживешь еще больше.
Змеями запахло сильнее.
– Кажется, пришли, – сказал я. – Милое местечко. Дрюпин, ты знаешь, что племена, обитающие в верховьях Амазонки, считают, что мир возник из змеиной чешуи?
Вдоль стен стояли гигантские террариумы, пять штук. Все террариумы были разбиты. Вода не разлилась, сработал аварийный сброс. Обитателей не видно, видимо, прятались.
Пять анаконд на свободе. Или…
– А где Седой? – нервно спросил Дрюпин. – Где он, собственно?!
– Седой пишет приветственную оду, – объяснил я. – По поводу грядущего прибытия на базу повелителя мироздания – великого и страшного Ван Холла!
– А где Гришин? Где Варгас? Где они? – распсиховался Дрюпин. – Где десантники? Почему это мы должны тут ползать? Я технически ценный работник, меня надо беречь…
– Дрюпин, – оборвал его я, – прекрати хныкать. Сам своего урода распустил, сам его и лови.
– А где Сирень? – спросил Дрюпин уже испуганно. – Она же первая сюда спустилась…
– Сюжет плачевный, – сказал я. – Я вижу несколько возможностей. Самая тухлая следующая: Сим разбил террариум, анаконды вышли на свободу, одна из них, самая крупная, сожрала Сирень, а Сим потом загрыз эту анаконду, подавился и самоликвидировался. В общем, все тю-тю.
– Никто меня не сожрал, – послышался злобный голос Сирени. – Я тут.
Мы разом посмотрели вверх.
Сирень висела вниз головой, зацепившись ногами за лампу дневного света. Тоже мне летучая мышь.
– Ты что там делаешь? – тупо спросил Дрюпин.
– А ты разве не видишь? – разозлилась Сирень. – В бильярд играю!
– Чего не сделаешь в борьбе за жизнь, – сказал я. – Говорят, одна женщина вывалилась из небоскреба, уцепилась одной рукой за гвоздь и провисела так целый час. Ты сколько уже висишь?
– Минут десять, не больше, – подсказал мне Дрюпин.
– Значит, время еще есть…
– Идиоты, – сказала Сирень и спрыгнула вниз.
Она мягко, совсем как кошка, приземлилась и сразу поднялась на ноги.
– Где Сим? – спросил Дрюпин.
Сирень указала рукой вперед.
– Анаконды живы? – спросил я.
– Не знаю.
– Кто пойдет первым? – Дрюпин посмотрел на нас.
– Предлагаю выкликнуть добровольца, – сказал я. – Ты, Дрюпин, хочешь стать добровольцем? Положить кишки на алтарь любви и жертвенности?
– Не знаю… – замялся Дрюпин. – Мне кажется…
Сирень молча протянула руку. Дрюпин сунул ей парализатор.
– Мне кажется, ее зовут совсем не Сирень. Мне кажется, ее зовут Жанна. Жанна д’Арк.
Дрюпин хихикнул.
Сирень не прореагировала. Выставив парализатор перед собой, она пошагала вперед.
– Я же говорил, – подмигнул я Дрюпину. – Теперь к бассейну.
Возле бассейна мы наткнулись на картину, достойную пера художника Карла Брюллова. На кафеле валялись четыре здоровенные пятнистые змеи. Змеи были совершенно мертвые, мертвее не бывает. Рядом находился Сим. Он трепал последнюю, пятую. Анаконда тоже была уже совсем дохлая, дохлее сибирского мамонта с ледяной реки Индигирки. Позвоночник у нее был сломан, голова бесполезно болталась и имела такой вид, будто по ней проехал тяжелый угольный грузовик.
Закончив со змеей, довольный Сим сел на пол и со стальным скрежетом почесал себе бок задней лапой. А потом и вовсе разлегся, умудрившись свернуться в аккуратное, поблескивающее металлом кольцо. Все его охотничьи инстинкты были вполне удовлетворены, он успокоился и теперь собирался поспать, как самая настоящая собака.
Дрюпин растерянно молчал.
– И что нам теперь делать? – спросила Сирень.
Я посмотрел на задушенных змей, посмотрел на довольного Сима, посмотрел на Дрюпина.
– Может, их это… – Дрюпин покачал головой. – Может, их оживить еще можно?
– Сделай им искусственное дыхание, – посоветовал я. – И непрямой массаж сердца.
– Вряд ли их теперь оживишь, – с сомнением сказала Сирень. – Разве что ты начинишь их своими железками…
– Я не успею начинить, – убито сказал Дрюпин. – Что мне делать?
– Вешаться, – сказал я. – Лучше прямо здесь. Чтобы глубина твоей драмы стала заметнее…
– Сегодня что, День дебильного юмора? – спросила Сирень.
– Сегодня День непоротых Недорослей, – сказал голос Седого.
Мы оглянулись.
Прямо за нами стоял руководитель Проекта. Руководитель Проекта смотрел на дохлых змей, и на скулах у него перекатывались желваки. И даже на лбу они тоже перекатывались, хотя их там быть вроде и не должно. Что можно жевать лбом?
Тем не менее. От всего этого перекатывания мне лично казалось, что под лицо Седого залезла прожорливая мутантская пиявка, вершившая теперь под его кожей свое черное дело. Неприятное зрелище. До чего может человека довести ярость.
– Где он? – спросил Седой.
– Кто он? – попытался скосить под дурачка Дрюпин.
– Твой пес!
Седой скрипнул зубами с такой силой, что с потолка посыпалась штукатурка.
– Не надо, – просительно сказал Дрюпин. – Я больше не буду! Сим – хорошая собачка…
Седой вышел из себя. Он завопил, что пять анаконд, задушенных хорошей собачкой, – это уже слишком, не говоря уже о разгроме биолаборатории и о срыве исследований! Что если Дрюпин сегодня же не купирует у своей железяки все охотничьи инстинкты, то он не будет обращаться к Ван Холлу, не будет писать бесконечные докладные и кляузы, он просто возьмет и пристрелит ее. А если хорошую собачку пуля не возьмет, он не поленится и поднимется в оружейную комнату за огнеметом.
– А чего тянуть? – кровожадно улыбнулся Седой. – Я сейчас ее и пристрелю.
– Не надо… – пискнул Дрюпин.
– Дай пистолет! – Седой повернулся ко мне.
– Это револьвер, – поправил я.
– Не умничай! Дай пистолет!
Я протянул Седому Берту.
Он схватил ее и принялся целиться. Дрюпин хныкал и жалко умолял.
– Собаку заказывал сам Ван Холл, – напомнила Сирень.
– Пусть у меня из жалованья вычтет!
Обычно Седой к Сирени прислушивается. Он к ней вообще неравнодушен как-то, я уже замечал. Два раза дарил конфеты и при этом смотрел как больной бассетхаунд. Странный тип.
