Ник Перумов - Черное копье
Спустя неделю после того, как они оставили сторожевой пост у края Серых гор, друзья достигли Железных холмов. Путь Олмера лежал почти что на восток, и, чтобы оказаться у назначенного места встречи с Малышом, им пришлось отойти совсем немного в сторону. Они нашли там пещеру, удобную и глубокую; Торин устроил в ней настоящее пожарище, заявив, что достаточно намёрзся в дороге.
В ожидании Малыша минуло ещё два дня. Олмер за это время ушёл куда-то на восток, ближе к Карнену, но Торин не сомневался, что им легко удастся проследить за ним – март стоял холодный, снега и не думали оседать, след войска был виден отчётливо.
Поджидая друга, они тратили почти всё своё время на сон – кроме тех часов, что проводили за сбором топлива. Говорили мало – ничего добавить к сказанному они уже не могли; однако обоих грызло неотступное сомнение – что, если они таки потеряют самозваного короля. Но сделать сейчас они всё равно ничего не могли, а за годы странствия даже Фолко овладел искусством бесстрастного, терпеливого ожидания.
Малыш появился на утро третьего дня, когда на страже стоял Торин. Друзья обнялись, как после долгой разлуки, у хоббита даже предательски защипало в носу. Он научился владеть чувствами, заставил себя не думать о Маленьком Гноме, не тратить понапрасну силы; но какой же увесистый камень свалился с души, когда его разбудил веселый голос Малыша, раздавшийся под прокопчёнными сводами!
Маленький Гном отказался от еды, раскупорил лишь им самим привезённый жбан с пивом, закурил трубочку и пустился в рассказы. Без всяких происшествий, счастливо миновав и патрули Лучников, и городскую стражу Эсгарота, он добрался до Одинокой горы. В пути он старался разговорить Эрднара, но безуспешно – пленник ожесточённо отмалчивался, один раз попытался сбежать. Но главные новости были, конечно же, из Одинокой горы, где Малышу удалось пристроить Эрднара, сдав его под бдительный присмотр своих старых знакомцев.
Прежде всего Малыш встретился с Дори. Тот – то ли благодаря Кольцу, то ли оттого, что вступил наконец на приготовленный для него путь, – стал большим вождем и собрал вокруг себя многие сотни смелых тангаров, и ещё больше ожидают его команды в Серых горах и здесь, в Железных холмах. Все хотят идти отвоёвывать Морию, сам Король-Под-Горой, Наин Третий, собирается выступить в поход, как только стают снега.
– Дори не узнать, – посмеиваясь, говорил Маленький Гном. – Важный стал, голову высоко носит, но горяч по-прежнему. Слушаются его с полуслова, даже Наин ничего не решает без него. Меня он встретил неплохо, что и говорить, долго про вас расспрашивал. Не может он забыть, Торин, что ты ему Кольцо тогда сам отдал, хотя – тангар он честный – не скрывает этого. Мне говорили, что сперва хотели тебя разыскать, но как-то потом позабыли… Может, Кольцо поработало, а скорее – Дори, очень он старался. Он уже отрешённый какой-то, весь там, в Мории… Ох, худо будет этим оркам, худо – весь Эребор поднялся!
– Что ж он будет делать? – глядя в пол, спросил Торин.
– Хочет добраться до Мории, как он ещё тогда говорил – больше ничего нового. По-моему, он просто хочет стать королём! Ему мерещатся лавры великого Дьюрина, не меньше!
– А что… – встрял было Фолко, но Торин лишь досадливо махнул рукой.
– Хватит об этом. В конце концов, пусть собирает рати, чует моё сердце, что они понадобятся всем нам… Что слышно в Одинокой горе об Олмере, о его отряде?
– Ничего, – кратко молвил Малыш и выпустил изо рта безмятежно-красивое голубое колечко. – Я был первым с северного рубежа. Знаю лишь, что никто Олмера, как мы и догадывались, всерьёз ловить не собирался, а тангарам Эребора сейчас нет дела до людских тревог…
Торный след конного войска, по которому шли друзья, тянулся строго на восток вдоль края Железных холмов, и Фолко с неослабным интересом озирался по сторонам, оглядывая эту старинную твердыню народа Дьюрина. Это действительно были не горы, а холмы, высокие, длинные, густо поросшие елью. Олмер всё же не рискнул идти по главной дороге, что вела от Ворот здешнего королевства гномов на запад, к Одинокой горе, отвернув немного к югу, в широкие холмистые просторы.
– Ну, братья, – выдохнул Торин, поворачивая пони на восток, – вперёд! Помоги нам, Дьюрин, дотянуться до горла этого Олмера!
– Там, за холмами, – Карнен, – махнул рукой Малыш.
– А кто это там так орёт? – вдруг поинтересовался Торин, и в следующий миг топор его был уже взят наизготовку.
За холмистой грядой и впрямь раздавались какие-то невнятные крики. Не похоже было, чтобы кричавший звал на помощь – он словно бился в непередаваемом ужасе, схватившись один на один с самой смертью и уже не рассчитывая на спасение.
В следующий миг друзья хлестнули своих пони. Навстречу им полетела снежная дорога, протоптанный след круто сворачивал за холм, и, хотя там могла быть засада, никто не натянул поводья. Крики не смолкали.
Белые, кое-где перечёркнутые тёмными ветвями склоны резко раздались в стороны, и друзья с разгону вылетели прямо на речной берег. Перед ними расстилалась широкая долина реки Карнен; ровный, присыпанный снегом лёд ещё сковывал её воды, но почти на самой середине в чистом белом ковре виднелась небольшая чёрная клякса, в которой что-то билось и плескалось. Крики доносились оттуда.
– Тонет кто-то! – крикнул Фолко и первым очертя голову бросился к полынье.
Малыш едва успел повиснуть у него на плечах и остановить хоббита.
– Ты что, сам на дно захотел?!
Торин осторожно попробовал ногой лед. Тот вроде держал. Вытащив верёвку и торопливо завязав петлю на её конце, гном, чуть пошатываясь, двинулся к полынье. За ним поспешили Малыш и Фолко, наспех обвязав друг друга другой верёвкой.
Лед под ногами пугающе скрипел, кое-где по нему начинали змеиться предательские трещины, но друзья всё же шли вперёд и вскоре увидели, что в полынье бултыхается какой-то человек, отчаянно пытаясь выбраться обратно на лёд; на другом берегу к дереву был привязан осёдланный конь и рядом с ним – другой, под вьюками.
– Эге-гей! Держись! Мы идём! – заорал Торин, желая подбодрить тонущего.
Однако лёд вблизи полыньи был то ли подмыт тёплыми ключами, то ли ещё почему-либо, но оказался ещё менее прочен, чем у западного берега. Гномы легли и поползли, однако вскоре лёд вновь стал похрустывать под тяжёлым Торином, и тот замешкался. Они подобрались уже довольно близко, и было видно совершенно белое лицо попавшего в беду человека; обессилев, он уже не пытался выкарабкаться на край полыньи, а лишь кое-как держался на поверхности, – даже кричать перестал.
Гномы задержались, и тогда Фолко, взяв верёвку в зубы, осторожно пополз вперёд. Он не чувствовал страха, была только неясная злоба на всю эту реку, этот лёд, на дурака этого, которого угораздило провалиться в таком неудобном месте… Лёд хрустел под ним, однако ему удалось заставить себя не слышать этого, и вскоре он, подползя почти к самому краю полыньи, исхитрился и накинул широкую петлю на плечи тонущему. Тот отчаянным усилием продел в неё руки, и хоббит затянул спасительный аркан у него под мышками. Гномы дружно ахнули, ухнули, рванули что есть силы – человека пробкой вынесло на лёд, и, прежде чем он успел подломиться под тяжестью тела, друзья оттащили спасённого в безопасное место.
