Василий Сахаров - Степные волки
Задание капитану не понравилось, с душком, мутное такое дело, но отказаться он не мог, и спросил:
— Есть еще что-то, что я должен знать?
— Вы должны знать историю дромов, и вам будут предоставлены все возможные материалы по этому вопросу, но сразу скажу, почему эти трое, отличаются от остальных детей. Они — бури, вам это что-то говорит?
— Нет, достопочтенный.
— Среди дромов, всегда существовала закрытая каста могучих воинов, которых в Великой Степи обозначали по разному: бури, курд, бирюк, а по нашему, волк.
— Волк? — удивился капитан.
— Именно так. Все они как на подбор, были людьми, скажем так, с несколько необычными способностями. Например, неоднократно зафиксированно, что многие бури владели симпатической стихийной магией, умели обращаться в зверей, имели чутье на опасность, ну и другие способности. В общем, это прирожденные воины.
— И эти трое?
— Да, прямые потомки бури, чистая линия без всяких примесей инородной крови. Первый — Пламен, сын Огнеяра, его отец командовал Первой сотней, Первого гвардейского полка, так называемые "Волки Кагана". Второй — Звенислав, сын Прозора, отец командовал отдельной сотней разведчиков, их называли "Тихая Смерть". Третий — Курбат, сын Буривоя, отец отвечал за контрразведку и этого я лично знал, очень хитрый был человек и как проспал рахдонский заговор, до сих пор не понимаю. Такие вот непростые мальчики. Конечно, если бы мы знали про все это раньше, то было бы легче, но что есть, с тем и приходится работать.
— Когда мне приступать?
Жрец вновь молчал и слово взял молодой герцог:
— Начнете сегодня же, капитан. Запомните, наблюдение за мальчишками и, по возможности, помощь.
— А если они людей на улицах будут резать?
— Для этого есть Городская Стража, поймает их — хорошо, а нет, так пусть бегают, до поры до времени. Если они начнут доставлять хлопоты и двинутся не туда куда бы нам хотелось, то их просто расстреляют из арбалетов, а нам, придется искать иные пути к спасению нашего народа.
— Ваше Сиятельство, а куда они должны двигаться, каков их путь?
— Сами толком не знаем, есть только мнение, что они должны обратить весь свой пыл, умения и силы, на борьбу против рахдонов, а мы, должны им в этом помочь. Тогда, возможно, проклятие спадет с нашего народа.
— Проклятие? — капитан совсем запутался.
— Этого тебе знать ненадо, Штенгель, — сказал граф Таран. — Придет время, все узнаешь.
— Разрешите идти? — вытянулся сыскарь.
— Да, — герцог милостиво кивнул головой.
— Благослови тебя Белгор, — пожелал ему вслед Верховный Жрец.
Глава 5
Каждую ночь мы выходим в город, добывать себе пропитание, хотя, теперь, когда Матео и Гильома больше нет, можно особо не прятаться и большую часть того, что у нас получается украсть или выменять, мы приносим в приют. Сейчас хоть и начало осени, не так голодно, но есть у нас отдельная группа тех, кто хочет есть всегда, не хватает им чего-то. Вот и приходится таких подкармливать, то яблочко дашь, то кусочек лепешки, а когда и рыбку сушеную. Для тех кто вольно ходит за забором, горожан то есть, это все мелочь, а приютскому какому заморышу, за счастье великое.
Итак, про наши ночные похождения. После того как приют навестил Верховный жрец бога Белгора, в ту же ночь, мы направились в город, теперь уже втроем. Курбат обещал дело и он не подкачал. Его план был очень прост, но сулил несомненную выгоду, по нашим меркам, разумеется. Горбун давно присматривался к хлебной лавке Толстого Петры, того самого, которого мы со Звениславом на пару, недавно ограбили на целый каравай хлеба, а вот у Курбата, подход был серьезней. Грабить так всерьез, а воровать, так не каравай хлеба, а все что осталось нераспроданым от вечерней выпечки.
Дом Толстого Петры, этого мерзопакостного человека, имевшего привычку кидать в каждого бродяжку камнями, находился на площади Умельцев, с самого края, а торговой лавкой, ему служила пристройка к жилью. Курбат сразу прикинул, что сама лавка с площади не просматривается и, даже, когда будет ходить ночной патруль стражников, то они не увидят, что там происходит. Крыша у пристройки была черепичная и если ее разобрать, а это не проблема, то можно попасть на чердак, а с него есть лестница вниз, к торговому прилавку. Курбат и сам бы все сделал, но подумал, что лестница на чердак на ночь может убираться в дом пекаря, а самому забраться вновь на крышу, ему было бы проблематично.
Порешив, что дело того стоит чтобы рискнуть, мы приступили к осуществлению задуманного. Когда время перевалило за полночь, а на башне городской управы за рекой, один раз пробили часы, мы подошли к лавке жадного Толстого Петры. К стене приставили три бочки, по ним поднялись на крышу и, тихо, очень тихо и осторожно, начали подрывать черепицу. Управились минут за десять, не проблема. Видимо, пекарь был скареда еще тот, экономил на постройке и черепицу подгонял не плотно, в нахлест, а так, лишь бы в стык было. Проникли на чердак, быстро нашли спуск вниз и, как говорил Курбат, лестницы вниз не обнаружили. Мы с горбуном спустили Звенислава на руках в лавку и тот сразу же нашел заветный хлебушек, целых девять караваев и пятнадцать сдобных булок, между прочим. Богатство настоящее, как есть, кто в жизни сильно голодал, тот меня поймет.
Загрузив все это добро в мешок, Звенислав подал его нам, а после этого, мы уже вытащили его. Все так же осторожно и без шума, мы покинули лавку, проулками прошли к реке и уже здесь приступили к трапезе. И было бы все хорошо, но видно хлеб пах очень сильно, и на нас вышли местные оборванцы, человек десять, не меньше. Некоторых из них мы знали, но как говорится, голод не тетка, и если бы они решили отобрать нашу добычу, то пришлось бы биться и, может быть, даже насмерть. Ножи наши были при нас, а Курбат, на всякий случай, приготовил сучковатую палку.
Однако, драки не случилось и местный уличный заводила, Длинный Лога, вразвалочку подошел к нам и поздоровался:
— Здорово, парни.
— И тебе того же, Длинный, — ответил я.
— Вижу, что вы с добычей сегодня?
— Да, кой-чего послал Белгор, от щедрот своих.
В лунном свете лицо Длинного было видно хорошо, и я заметил, как он сглотнул голодную слюну, а потом сказал:
— А нам вот, наоборот, тумаков только подкинул. Хотели в рыбных рядах пошариться, голов насобирать, а нас ребята Дурки побили крепко. Теперь ходим, на луну смотрим.
Дурка, это да, вполне так серьезно, полностью оторванный от мира здоровяк, сколотивший вокруг себя таких же как и он сам уродов, и объявивший себя королем городского дна. Даже в Старую Гавань со своими тупорезами ходил, но был жестоко бит и чуть не помер. Не знаю, что на меня накатило, обычно состраданием к другим людям, кроме своих приютских, конечно, не страдаю, но тут я подтягул ближе мешок, вынул четыре каравая и три булки, подошел к Длинному Логу и всунул все это в его руки.
