Светлана Жданова - Поймать Тень
— Не плачь, — чуть слышно прошептал он. На губах пузырилась кровь. — Ты ни виновата. Передай Рогнеде… что я любил…
Сердце мое разорвалось от боли. И я закричала.
Затем меня отстранили от тела брата. Кто-то крепко обнял. Вокруг заголосили, запричитали.
Вырвавшись, я кинулась к магичке.
— Консуэла, спаси его!
— Я ничего не могу сделать, малышка. Спасти можно живого. А Филипп уже мертв.
— Нет. Это не правда. Его можно спасти. Можно! Я хотела, но вы не дали мне. Спасите его, кто-нибудь, — бессильно опустилась я на колени.
Филипп! Мой милый братец! Как я могла позволить, как допустила, ведь была так близко?
Слезы жгли глаза. На секунду я их прикрыла и… провалилась…
От тела брата шел легкий дымок. Он поднимался вверх, образуя нечто похожее на облачко. Так вот, значит, что за ореол я вижу! Струйки становились все тоньше, а душа поднималась все выше.
Дух вырвался, раздирая грудь, царапая сердце и смертную плоть острыми когтями.
И не дух это вовсе, а птица. Золотисто-серые перья, блестящие глаза, острые когти, пламя-язык.
Она рванула вверх. Описала круг над толпой, и ястребом бросилась на неясное облачко. Закрутилась, завертелась, трясясь, словно в агонии. Раскрыв клюв, она втягивала в себя душу, поглощала все, до последней крохи. И когда ничего не осталось, победно закричала.
Внизу кричала девушка, прижимавшая руки к разорванной груди. У ее ног лежало мертвое тело.
Поглощенная душа рвалась наружу, но было слишком рано. Птица широко взмахнула крыльями и взмыла выше, туда, где синели небеса. С каждым взмахом призрачных крыльев становилось все трудней. Воплощенный дух слабел, а его земное вместилище начало оседать.
Надо было выбирать, броситься вниз и рискнуть, возможно, погубив себя, или же вернуться в скорбящее сердце.
Сила, неведомая птице раннее, накатила, словно лавина, озарив ее перья тысячью разноцветных огней. Дух воспользовался моментом и, последний раз взмахнув крыльями, сложил их и камнем упал вниз.
Он ударился в неживую грудь.
Чужое тело изогнулось дугой, задрожало, вскрикнуло, его душа запротестовала, но затем стала медленно узнавать самою себя.
Так- то лучше.
Крылатый дух покинул неродное тело и, опустившись к земле, посмотрел на свое собственное.
Забавно!
Так вот что это за прилив сил.
Тоже ангелы нашлись. С нетопыриными крыльями.
— Возвращайся! — прошептал кто-то.
Дух удивился.
Но совет действительно был дельным, и он, обратившись золотистым облачком, втянулся в грудь вместе со вздохом…
На мгновение я открыла глаза.
— Ястребок!
Грудь неимоверно жгло. А в горле пересохло.
Я улыбнулась.
Глава 3
И бой и попой
Приходила в себя медленно. Уже два дня. Могла проснуться, застонать или попросить попить и тут же провалиться в небытие. А могла и лежать, ничем не выдавая свое пробуждение.
На третий день я проснулась окончательно.
Встала. Потребовала у растерянной служанки еды и одежду. Подхватившись, незнакомая мне девчонка бросилась с криками в соседнюю комнату, после чего пришла Люська.
— Госпожа, вам нельзя вставать!
— Это кто сказал?
— Врачи. И магиана Консуэла.
— Я лучше знаю, что мне можно, а чего нельзя. Вели своим девчонкам принести еды и питья. Да побольше, у меня в животе пусто, как у мачехи в голове. И одежду подай. Только никаких подъюбников, слышишь? Простое платье.
Чувствовала я себя очень голодным драконом. Так хотелось топать ногами и рвать все вокруг. Меня переполняла энергия.
Подойдя к зеркалу, я распахнула ворот рубахи. Все еще саднящая, будто от кашля, грудь на первый взгляд была цела. Вот только три тонкие полосочки блестели золотом. Шрам, не шрам, так, словно краской рисованы. Ястребиные когти.
В комнату вошла магичка. Как ни странно — молча. Ее глаза излучали скорей недоумение, чем что-то еще.
— Как ты себя чувствуешь?
— Замечательно, — отозвалась я, все еще любуясь отметиной.
Консуэла молчала.
— Как Филипп?
— Все еще в тяжелом состоянии, но жив. В этом ты, кажется, не сомневаешься.
— Нет. Я слышала сквозь сон, как вы говорили о нем. О мертвеце не говорят, по нему плачут.
— Только не ты. Как… как тебе это удалось? — с трудом спросила наставница.
— Вы видели это? — перебила я, указывая на грудь.
— Да. Они появились в тот день. Мы отерли твою грудь от крови и обнаружили лишь эти шрамы. Где еще минуту назад зияли раны.
— Не мудрено. Он же не дурак — оставлять после себя следы.
— Кто — он?
У Консуэлы дрожал голос. Я в шоке!
— Ястреб. Это он заставил душу Филиппа вернуться обратно. Помните, я вам рассказывала, как управляю духом. Этот был почти такой же, только сильнее. Тот скорей… несознательный, что ли. А птица все знает, все понимает лучше меня самой. Вы слышали о таком?
— Нет. Никогда.
— Я помню — вы не верили мне. Только это действительно так.
— Я не сомневаюсь.
— Давно ли?
— С того момента, когда ваш брат, принцесса, снова начал дышать. Теперь я полностью уверена. Сравнив ваши слова с другими у меня больше нет сомнений.
— Другими, — стало интересно мне. Люся принялась переодевать меня, и я лишь иногда видела растерянное лицо магички.
— Асуры. Они тоже говорили о птице, вырвавшейся из вашей груди.
— Они ее видели?
— Высшие демоны куда более сильные маги, чем люди. К тому же они видят ауру точнее нас.
Я усмехнулась:
— Интересно, они свою-то ауру видели. Бедная птичка чуть хихикать не начала.
— Это еще почему?
В дверях стояла вся четверка. При виде них у меня сами собой растянулись губы в улыбке. Высокие, непередаваемо красивые… демоны, одним словом.
Люська взвизгнула, залилась краской от головы до пят и принялась с остервенением зашнуровывать мне платье.
— Да таким рогам любой козел позавидует. Мечта всех обманутых мужей. Интересно, это про запас, если жена гулящая попадется?
— С таким рогатым мужем никакой любовник не свяжется. Ведь забодать можно до смерти, — ответил Бальтазар.
О небо, как я их обожаю!
— Как ты, малышка?
— Потрясающе. Готова съесть даже волшебные яблочки. Ни у кого не завалялось?
— Извини, кажется, все съели, — улыбнулся Данте. — Но я могу слетать на свинарню, может, там чего осталось.
