Наталья Жильцова - Академия магического права. Брюнетка в защите
Он активировал настенный визариум, позволяя нам увидеть жутко дорогое, выполненное из красного хрусталя и щедро украшенное россыпью полудрагоценных камней сердце от известного ювелирного дома Нутерже.
«Супруги» синхронно простонали:
— Не отдам!
После чего, так же синхронно закатав рукава мантий, начали судорожно листать учебные визариумы, на которые преподаватель перебросил дополнительные материалы по делу.
— Ха! — радостно воскликнула Микаэла. — Вещь была приобретена на имя жены! А в соответствии с брачным договором имущество, приобретенное одним из супругов за счет личных средств, является его личной собственностью!
— Возможно. Только оплата была произведена с семейного счета супругов, а значит, муж вправе претендовать на супружескую долю в этом имуществе, — парировал насупленный Нетти, явно не желая уступать такую гламурную вещицу.
— Это был подарок, который поступил в единоличную собственность жены! — продолжила нападение Микаэла.
— Да? — язвительно парировал «супруг». — А где договор дарения, который для вещи такой стоимости должен заключаться в письменном виде?
Следующие минут десять вся аудитория, затаив дыхание, наблюдала за поединком, который набирал обороты и децибелы в голосах студентов. Правда, даже через четверть часа взять верх ни у Нетти, ни у Микаэлы не получилось. Аргументы закончились, и, зайдя в тупик, «муж» и «жена» уставились на профессора в надежде, что тот поддержит чью-либо сторону.
Однако Ильгрин итоги подводить не спешил.
— Напрямую брачный договор не предусматривал подобный случай. И поскольку нормы имущественного права, применимые к данным правоотношениям, вступали в противоречие друг с другом, вещь была признана супружеской собственностью, — произнес он. — Ввиду того, что ни одна из сторон не желала уступить сердце Нутерже, утверждая, что это нанесет им непоправимый моральный вред, судья предложил сторонам показать степень привязанности к спорному имуществу. Можно сказать, впервые доказательственная база строилась на эмоциях.
Лица Нетти и Микаэлы, которым предстояло продемонстрировать пламенность своих чувств к куску камня, вытянулись. Студенты в аудитории, включая и меня, не удержались от смешков. На самом деле «супругам» можно было посочувствовать, но уж больно комичной выглядела эта ситуация. Да и, в конце концов, мало ли, а вдруг попадется подобная ситуация в практике? Готовыми надо быть ко всему.
Первым опомнился Нетти.
— Уважаемый суд! — выдохнул он. — Я, не жалея сил, не покладая рук работал, чтобы порадовать свою жизнь зрелищем этой удивительной вещи…
— Вообще-то, господин Негрис не работал, а получал весьма щедрое содержание от своей семьи, — перебил поток лирики профессор.
— Тунеядец, — с язвительной усмешкой припечатала Микаэла.
— Госпожа Негрис также не была обременена работой, получая примерно такие же деньги от своей семьи, что и ее супруг.
— От тунеядки слышу, — вернул любезность Нетти.
— Ваша честь! — воскликнула Мика. — Я подарила этому ужасному человеку лучшие годы жизни! И все, что послужит мне утешением, — это сердечко, которое будет согревать мой одинокий дом уютом.
— Лучшие годы? — также на повышенных тонах ответил Нетти. — Разведите нас немедленно, ваша честь! Страшно представить, что меня ждет дальше, если до этого были лучшие годы. И вообще, это же мое кровоточащее сердце, которое разбито алчной женщиной!
Оба факультета, лицезрел разворачивающийся перед ними спектакль, уже откровенно смеялись. Прервал всеобщее развлечение звонок и оклик профессора:
— Все, достаточно. Будем считать, что в этом процессе ничья. В следующий понедельник вы отправитесь в столичные суды, присутствовать на судебных заседаниях. Отдельно советую обратить особое внимание на то, как строго и формально они проходят. Не в таком балагане, как здесь.
Мы все тотчас пытались придать лицам серьезное выражение, но получалось не очень. Лично я кусала губы, стараясь сдержать улыбку.
— А чем закончилось реальное судебное разбирательство? — уточнил кто-то из студентов.
Профессор замялся, а потом все-таки ответил:
— Ничьей. Судья дал сторонам три месяца на примирение либо на достижение соглашения о разделе спорной вещи.
— И как же они ее разделили? — поинтересовалась уязвленная так и не одержанной победой Микаэла.
— Никак. — Ильгрин развел руками. — За три месяца они помирились, и о разводе речь уже не шла. Как и о разделе сердца Нутерже.
Аудитория вновь захихикала, а откуда-то из-за дальних столов донеслось:
— Долгих лет вашему браку!
— Любви и согласия! — поддержали первого крикуна с другой стороны галерки.
Нетти и Микаэла тут же синхронно зарычали и засверкали глазами, демонстрируя это самое «согласие».
Надо ли говорить, что шутливых пожеланий сохранить «союз» сразу же стало на порядок больше?
Порядком разозлившегося Нетти пришлось даже успокаивать. Сочувствуя парню, мы направились на занятие по истории защиты.
Сегодня я заняла место на более привычных последних рядах. Но вовсе не потому, что собиралась проспать лекцию. Просто решила, что история защиты не так важна, как информация, которую можно почерпнуть из книги о Великом Щите. Ведь если попытаться отделить работу Видящих от того, что делали остальные, возможно, получится хотя бы частично понять устройство их личного щита.
Едва прозвенел звонок, я сразу же углубилась в чтение. Лишь краем глаза заметила, как профессор покинул кафедру и начал неторопливо прохаживаться по аудитории, не прерывая при этом лекцию. Однако значения этому не придала. Книга захватила меня так сильно, что холодный, укоризненный голос, раздавшийся рядом, стал абсолютной неожиданностью.
— Вижу, надолго вашего стремления к учебе не хватило, студентка Торн?
Я резко, испуганно подняла голову и вскочила, увидев стоящего рядом профессора Кэлфри.
— И какой же модный журнал на этот раз отвлек вас от лекции? — взирая на меня с выражением крайнего неодобрения, поинтересовался он.
— Это не журнал, профессор, — виновато склонив голову, прошептала я.
— Что же тогда, позвольте полюбопытствовать?
Преподаватель требовательно протянул руку, так что пришлось показать ему книгу.
Судя по мгновенно вытянувшемуся выражению лица, профессор Кэлфри сильно удивился.
— Вы действительно это читаете? — с недоверием уточнил он.
— Да, профессор.
— И как, понимаете, о чем речь?
— Далеко не все, к сожалению. — Я тихонько вздохнула.
