Искушение - Арментроут Дженнифер Ли

– Не могу. Давай на выходных?

Джо Энн расплылась в улыбке.

– Договорились. Кинь мне эсэмэску. Я как раз в воскресенье не работаю.

Наконец пришел наш лектор и снова чуть не заснул на середине занятия. Сомневаюсь, что к концу пары я хоть что-то узнала. Непонятно, зачем вообще было делать этот курс обязательным.

Мы вышли из аудитории и стали пробираться по переполненному коридору. Я старалась не обращать внимания на острую боль в боку.

– Кстати, – Джо Энн слегка толкнула меня локтем, – тебе идет, когда волосы так.

– Как?

– Ну, распущены, – пояснила она. – Ты их обычно не распускаешь. А тебе идет.

– А. – Я смущенно запустила пальцы в свои кудри. Мы уже вышли на лестницу. – Да я их вообще сегодня не укладывала.

Это была правда. Я вымыла голову, и волосы сами высохли, пока я доедала пончики.

Джо Энн рассмеялась.

– Вот и не укладывай. Тебе… – подруга осеклась и едва не налетела на перила.

– Эй, ты чего? – удивилась я.

Ее загорелые щеки залил румянец. Джо Энн не могла вымолвить ни слова, и мгновение спустя я догадалась, в чем дело. По лестнице поднимался Кристиан Трэн, будущий муж Джо Энн.

Правда, он еще об этом не знал.

Спрятав улыбку, я наблюдала, как он повернулся в нашу сторону и поднял глаза. Его черная бейсболка была повернута козырьком назад, и из-под ремешка торчали курчавые черные волосы. Глаза у Кристиана тоже были черные. Он ласково посмотрел на Джо Энн.

– Привет, – поздоровался Кристиан.

Джо Энн что-то пропищала в ответ и больше не смогла выдавить из себя ни звука. Кристиан отправился дальше вверх по лестнице. Они с Джо Энн работали в одном и том же реабилитационном центре, но в разные дни. Она с ним и знакома толком не была. Даже не знала, есть ли у него кто-то и, если уж на то пошло, какие девушки ему нравятся. Однако, несмотря на это, была безумно влюблена в Кристиана.

Я взяла подругу за руку и повела вниз по лестнице.

– Да пообщайся ты уже с ним.

Она испуганно распахнула глаза.

– Не могу. Ты же сама видела. И так каждый раз: стоит мне с ним заговорить, голос срывается и я пищу, как Мензурка [8].

Я запрокинула голову и взвыла от хохота, как чокнутая гиена.

– И правда похоже: вылитый Мензурка!

– А я о чем, – вздохнула Джо Энн. – Он, наверно, думает, что я вообще не умею разговаривать.

– Да ну прям. – Я бы и рада была приободрить подругу, посоветовать ей что-нибудь путное, но в делах любовных от меня было мало толку, учитывая, что самые горячие объятия с представителем противоположного пола у меня случились вчера у стены в проулке.

Едва я подумала про Рена, как меня охватила злость и… какое-то другое, смутное чувство. Даже не подберу слов, чтобы его описать. Сердце екнуло, и от этого мне захотелось никогда больше не вспоминать о Рене.

Я так разозлилась на саму себя, что пропустила половину из того, что говорила Джо Энн, да и ей уже надо было бежать на следующее занятие. На прощание она, как обычно, сжала меня в объятиях, как будто мы с ней дружим с детства, я пообещала, что на выходных напишу ей, и мы расстались.

На трамвае я доехала до Французского квартала, а поскольку надо было как-то убить оставшееся до собрания время, направилась в «Магазин тетушки Салли» за коробкой пралине для Диня. Ему, конечно, лишний сахар в организме вовсе ни к чему, но я знала, что брауни обрадуется конфетам.

Засунув коробку в рюкзак, я пошла вниз по Декатур-стрит. Стоял ранний вечер пятницы, и улицы кипели народом. Вечером обычно не протолкнуться, и повсюду эльфы. Обидно, что мне сегодня нельзя работать, тем более что я могу заниматься этим без вреда для здоровья.

В «Гадской маме» было довольно оживленно. Проходя мимо, я заглянула внутрь: за прилавком стоял Джером. Вид у него был хмурый, точно у старика, который сидит на крылечке и наблюдает, как его лужайку топчет детвора. Джером уже лет десять не работал в Ордене и в продавцы совсем не годился.

Он совершенно не умел ладить с людьми.

Я улыбнулась и помахала ему с улицы.

Джером бросил на меня сердитый взгляд. Тут к нему подошел покупатель и положил на прилавок искусственный череп.

Я вошла в боковую дверь и стала подниматься по лестнице. Миновав пару ступенек, опустила глаза и, к своему облегчению, увидела, что следов крови уже нет. От сердца отлегло.

Добравшись до верхней площадки, я позвонила в звонок, и спустя секунд десять мне открыли. Я ждала, что увижу Харриса, когда вошла, и, наткнувшись на Трента, с трудом удержалась, чтобы не выругаться.

Он скривил губы в улыбке.

– Кого я вижу! Сука бешеная.

Я приподняла бровь.

– Ну, надо же. Придумай что-нибудь новенькое. – Я сделала шаг в сторону, намереваясь его обойти, но парень преградил мне дорогу. Еще чуть-чуть, и терпение у меня лопнет. – Странно, что ты вообще сегодня можешь ходить.

На его щеках вспыхнули красные пятна.

– Странно, что тебя вообще пускают в Орден после всего, что ты им наплела.

Множество резких слов вертелось у меня на языке, и терпение мое было на пределе, но мне вовсе не хотелось срываться и снова бить Трента по яйцам. Нет, надо быть выше этого. Я молча пройду мимо, как взрослая. И буду собой гордиться, что удержалась и не наговорила лишнего.

Я попыталась обойти Трента, но он снова преградил мне путь, еще и схватил за плечо. Рука у него была тяжелая, и он зацепил несколько прядей моих волос. Наши взгляды встретились, и тут я поняла: еще немного – и я не просто врежу ему коленом, а вообще лишу возможности размножаться.

Вдруг на лицо Трента упала тень, он убрал от меня свою лапу и отодвинулся. Наверно, понял по моим глазам, что я ему сейчас яйца оторву.

Но тут раздался знакомый низкий голос:

– Айви, все в порядке?

Я окаменела: догадалась, что Трента отпугнуло вовсе не свирепое выражение моего лица, а Рен. Я хотела обернуться, но не поворачиваться же к Тренту спиной. Неуютно было и оттого, что позади стоит Рен. Я оказалась зажата между говнюком и красавчиком с придурью, который тоже вполне мог оказаться говнюком.

– Лучше не бывает.

– Да я уж вижу, – протянул Рен.

Трент сжал зубы. Лицо его снова пошло пятнами, и я догадалась, что он хочет что-то сказать, но парень лишь коротко кивнул Рену. Полный бред. Неужели тот настолько крут, что внушает уважение. И это при том, что меня Трент знает уже три года? Иногда я ненавижу людей.

– Что-то я сомневаюсь, что все в порядке, – прокомментировал Рен, пока я смотрела в спину удалявшемуся Тренту.

Я понятия не имела, чего ждать от Рена. При взгляде на него у меня снова сжалось сердце, и мне это не очень-то понравилось. И все-таки он был самым красивым из всех смертных, кого мне доводилось видеть, а уж татуировка… Рен был в черной футболке с короткими рукавами, и можно было рассмотреть во всех подробностях узор, который обвивал его выпуклый бицепс и сильное предплечье. Я с трудом оторвала взгляд от рисунка и уставилась на ангельски прекрасное лицо.

До чего же я глупа.

Я посмотрела в яркие зеленые глаза Рена. Он весело улыбался, и до меня дошло, что он ждет моего ответа.

– Что?

Он расплылся в такой широкой улыбке, что показались ямочки на щеках.

– Я лишь хотел сказать, что мне не показалось, будто все в порядке.

Ах вот оно что. Я это как-то пропустила мимо ушей. Надо собраться, что ли.

– С чего ты взял?

Рен переступил с ноги на ногу и скрестил руки на груди.

– Вероятно, с того, что этот урод обозвал тебя «бешеной сукой».

– Да и ладно, – отмахнулась я. – Фигня.

– Неужели? – Рен приподнял бровь. – И вовсе это не фигня. Он только что был вон в той комнате, – Рен кивнул на двустворчатую филенчатую деревянную дверь справа, ведущую в комнату, где должно было проходить наше собрание. Туда ушел Трент. – И он много болтал.

У меня душа ушла в пятки.

– О чем?

– О том, что ты видела в среду ночью и что произошло. Причем в комнате было полно народу. – Рен поймал мой взгляд. – И ваш главный там тоже был.