Соннасарнова. Элит (СИ) - Моргот Эл

Старик нахмурился, как будто прислушиваясь к своим видениям.

— Разве это возможно? — наконец, сказал он.

— Быть может, вы ответите хоть на один вопрос? — Тейн начинал терять терпение.

— А разве я не отвечаю?

— Не особенно…

— Тогда что же ты хочешь узнать?

— Расскажите мне, что вы знаете о человеке, для которого Кэйн так хлопочет.

— Кажется, у него с этим человеком сильная связь.

— Это я уже понял. Кем они приходятся друг другу?

— Я… не уверен, что это должен я тебе рассказывать, а не сам Кэйн…

— Но он в любом случае без сознания… А вы могли бы пролить свет на ряд обстоятельств.

— Ну ладно. Думаю, ты имеешь право знать это. Ведь ты поможешь ему, да?

— А зачем бы иначе я пришел с ним сюда? — искренне удивился Тейн. «А кроме того, теперь я обязан ему…», — заканчивать Алкайдэ не хотел, но не признать не мог.

— Ну хорошо. Я скажу тебе, что знаю. Человек, которого он пытается спасти все это время, — его брат. Он винит себя в том, что с ним случилось десять лет назад. Подробностей, к сожалению, я не знаю.

— А ваше мнение на счет происшедшего?

— Не уверен. Я познакомился с ним гораздо позже. Знаю только, что из-за того, что случилось, его брат впал в кому. Его сознание где-то за пределами этого мира.

— Но раз это было давно, в чем же возникшая срочность его спасения?

— Все последующие десять лет Кэйн работал в Кетер, пытаясь помочь своему брату. И, после многих безуспешных попыток, они нашли способ, который мог бы осуществить желаемое. Очень жесткий способ, но действенный. Я не совсем уверен в его сути, меня посещают лишь смутные образы, один страшнее другого. Поэтому я не могу рассказать тебе подробнее, я сам не знаю. Вот только очевидно, что его результат зависит от времени, и сейчас, в самом конце эксперимента, что-то пошло не так.

— Ясно. И сейчас Фира пытается это исправить. Но почему именно Кетер?

— Кетер — старинная организация, созданная сильными мира сего. Она состоит из десяти звеньев, каждое из которых сохраняет баланс Суюди и этого мира. То, что именно Кетер вмешалась во все это, — не случайность. Кажется, они еще десять лет назад определили, что брат Кэйна — особенный, ему суждено было совершить что-то выдающееся. Это было начертано. Но из-за Кэйна история может измениться. Кетер боится осуществления злого пророчества.

— Какого именно?

— Пророчества? Кто знает. Пророчеств хватало во все времена. Кто-то в них не верит, а вот другие придают слишком большое значение.

— Значит вы не знаете, о каком пророчестве идет речь в конкретном данном случае?

— Честно говоря, я вообще не уверен, что такое пророчество существует. Если кто и знает об этом, то это старуха, видящая нити жизни. Я уверен, что если пророчество и было, то это она его сделала. Но ей нельзя доверять, я бы не стал.

— Но что будет с Фирой, если его план удастся осуществить?

— А в чем его план? Я не знаю.

Тейн глубоко вздохнул, призывая на помощь все свое самообладание. Не помогло. Он вздохнул еще раз, но самообладание упорно не отзывалось. Тогда, раздавив рукой пару блюдец, освободившихся от сладостей, он почувствовал, что может продолжить беседу.

— Расскажите мне подробнее о Фире.

— Что именно? Я бы не сказал, что мы с ним близки.

— Кто он?

Предсказатель передернул плечами, как будто не был до конца уверен.

— Человек.

— В начале разговора вы говорили о работе всей жизни Фиры, как о медленном убийстве себя ради другого. Что это значит?

— Это входит в эксперимент. Мои смутные видения.

Тейн раздавил еще несколько блюдец. На этот раз взглядом.

— Вы думаете, он не переживет эксперимент?

Предсказатель надолго замолчал.

— Я не знаю, — наконец, сказал он.

Стол разлетелся в щепы. Тут Тейн вспомнил, что громить мебель гостеприимных хозяев не вежливо. И поэтому продолжать не стал.

— Но вы сказали: «Потому что другие так решили». Значит ли это, что решение Фиры было не совсем добровольным?

— Я говорил о том, что его брата посчитали гораздо важнее его. Ему было тогда сколько? Лет тринадцать? Ему оставалось только поверить в это. Многие тогда были очень злы из-за случившегося. Но опять же, я могу и не видеть всю картину целиком. То, что я тебе сейчас рассказываю, это мои видения, а они не всеобъемлющи.

— Но если Кэйн работает на Кетер, отчего же он в розыске?

— Не представляю, что произошло, — развел руками Предсказатель. — Могу только предположить, что Кэйн отчего-то решил больше не играть по их правилам.

— Что ж, полагаю, большего вы мне не скажете, — Тейн печально вздохнул, погружаясь в раздумья.

Предсказатель кивнул и вышел в другую комнату, осторожно переступая через битую посуду и щепы стола. Тейн же, казалось, словно оцепенел, погруженный в себя. В комнате стало сумрачней, а тонкие ручейки теней вливались в тень Тейна.

***

Все было в каком-то мутном зеленом свете. Он находился в воде, а возможность дышать давала кислородная маска. Он упирался руками в стекло, а за стеклом он видел белоснежную лабораторию и человека с яркими красными волосами. Сознание, его сознание окутывала дымка, а по телу разливалась, все усиливаясь, жгучая боль. Казалось, все вены горели, или выгорали. Да, выгорали, постепенно выгорали дотла. Человек за стеклом тоже морщился, словно от боли. Одновременно он видел все его глазами. Он видел себя, в колбе за стеклом, с такими же красными волосами и глазами ярко-небесного цвета, в какой-то зеленоватой жидкости, а все тело его утыкано трубками, по которым циркулирует багряная жидкость. "Где я? С какой стороны?" Он одновременно и в безопасности, в лаборатории, и умирает в стеклянной колбе, мучаясь от невыносимой боли. Но страшнее всего это чувство конца. Он стоит в лаборатории, но знает, что умирает сейчас в этой колбе из стекла. Умирает… И это конец… Последний вздох…

Кэйн подскочил на кровати и открыл глаза.

Занавеска, ведущая в соседнюю комнату, отодвинулась, и в дверном проеме показался Тейн.

— Как самочувствие? — деланно-беззаботно осведомился он.

— Да вообще отлично, — недовольно пробурчал Кэйн, садясь на кровати и морщась от боли. — Где предсказатель?

— Без понятия, — все так же весело отозвался Тейн. — Спинку почесать? — непривычно любезно спросил он.

— Я смотрю, твоя благодарность не знает границ, — вздохнул Кэйн.

Он встал и прошаркал на кухню, за стаканчиком воды.

— А что это здесь произошло? — поразился он, глядя на разбитую посуду и щепы стола.

— А стоило бы, — Тейн не обратил внимания на вопрос, неожиданно сделавшись серьезным. — Чем ты вообще думал, так подставляясь?

— О чем ты? — удивился Кэйн. — Это был единственный приемлемый вариант в той ситуации. В противном случае, вероятность нашего спасения была бы куда ниже. Да и к тому же, — недовольно добавил он, — я надеялся, что щит все же выдержит.

Тейн только безнадежно покачал головой.

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты идиот? — невинно спросил он.

Кэйн на полном серьезе задумался, припоминая.

— Эм… Да вроде бы нет, — признался он, наливая воду из чайника. — Обычно меня величают гением. Но бывают такие, которые добавляют «чертов». Но в величании меня идиотом ты будешь первым. Ты в курсе, что это медицинский диагноз? Ты недостаточно компетентен для подобных заявлений.

— В отличии от тебя, — терпеливо попытался объяснить Тейн, — я не человек. И убить меня гораздо сложнее. В то время как тебе хватило бы пары серьезных ранений. Это ты учитывал?

— Я учитывал то, что если бы тебя вывели из строя в том бою, тебе бы не хватило времени на восстановление, чтобы помочь мне. А это бы означало и мою смерть. Учитывая это, я предпочел рискнуть, чем наверняка погибнуть через день.

Тейн только махнул рукой и вышел в другую комнату. В следующее мгновение Кэйн услышал звук разрывающейся ткани и треск дерева, а когда пошел посмотреть, в чем дело, увидел ободранные стены и груду рваных дорогих тканей на полу, на которых плясали длинные языки черного пламени.