Нихилени (СИ) - Ойтен Мирланда

Дождь снова усилился, и уже в сотне шагов впереди всё пропадало в стене воды. Отличная погода для серых тварей. В дождь их приближения ни учуять, ни увидеть.

Ан снова посмотрела на монашека. Его чёрная ряса давно промокла, а капюшон облепил голову. Как бы не заболел и не помер. Хотя, по её рассчётам, проглоченный камень должен будет греть его нутро ещё несколько часов, кто знает, на сколько его хватит на самом деле. Она поморщилась. Забота о благополучии висельника начала раздражать даже её саму. Простым желанием перейти Мост без проблем всю эту чушь было уже не объяснить. Возможно, всё от её ответственности. Ан спасла висельника, не бросила сразу, значит, взяла на себя заботу о его жизни. Одного взгляда же на него понятно, что без её помощи он сдохнет там же, где она его оставит. Возможно, стоило вправду его там оставить. Он не хороший человек. Он был труслив, самонадеян и слаб. К тому же он верил во всех этих Благордеятелей и Разрушителей, а любой, кто верит в чушь, глуп и опасен. И всё же… Ан не раз спасала случайных попутчиков, и ни разу не бросала их, пока они не добирались до безопасного места. По крайней мере, пока это не угрожало её жизни или они сами не покушались на неё.

— Я бы не стала спрашивать о том, что знаю, — Ан отогнала от себя лишние мысли и вернулась к разглядыванию хмари впереди. У них есть проблемы гораздо серьёзней. Например, серая тварь в ошейнике. Кто надел его на неё? Где этот человек теперь? Зачем он поселил химеру в Цистерне?

— Госпожа — правительница нашего берега реки и всех окрестностей около озёр, — пустился в объяснения Меркий. — Мудрая и справедливая правительница, благородная кровь! Неужели ты её не знаешь? О ней идёт молва по всем землям на земле, потому что она последняя из своей семьи!

Ан покачала головой. Благородная кровь. Возможно, простое совпадение или просто кто-то когда-то услышал, и теперь решил разыграть спектакль, чтобы сытно есть и тепло спать.

— Никогда не интересовало, кто этими местами правит.

— А зачем ты тогда идёшь на тот берег? — удивился Меркий.

— А почему нет?

Они немного помолчали.

— Ан, откуда это чудовище? Неужели… прости, просто все знают, что твари Разрушителей были созданы ими и подчиняются только Разрушителям. И… Ну… их могут убить только… великие герои.

— А я не великий герой?

Монашек замялся и уточнил:

— Великие герои с верой в душе.

— Это не так. Любой достаточно сильный человек может убить серую тварь. Но толпой будет вернее и безопасней.

— Но оно же… оно владело тёмной магией. Она одурманила мне голову, и я едва сам не пошел… бр… Моя вера… оказалась слаба. Увы мне, а ты, значит, не зря была другом мастеру Осану!

— Нет, разумеется, — Ан помолчала. — От веры ничего не зависит.

— Но в книгах записано!..

— Не хочу об этом говорить. Заткнись.

Монашеку хватило догадливости хотя бы сменить тему.

— Куда мы идём теперь?

— К мосту, я же говорила.

— Да, помню, извини. Откуда ты так хорошо знаешь город?

— Я здесь бывала.

— С твоим отцом?

— С ним тоже.

— Ммм… а кем был твой отец?

— Хорошим человеком, — от воспоминаний об отце настроение Ан упало. Навалилась какая-то странная апатия, даже не захотелось ударить придурка.

— А где он сейчас? Он жив?

— Наверное. Я думаю, да, — Ан посмотрела на небо. Когда же этот проклятый дождь остановится? И город этот чёртов! Надо же было так разрастись. А когда-то она могла его пройти за несколько часов из конца в конец. Ладно, не несколько. Но точно этот путь не занял бы дни, как теперь.

— Ты не знаешь, где он? — Меркию надоело ждать ответа, и он подёргал её за руку. Наглец.

— Ты можешь заткнуться? — прорычала она. Меркий ойкнул и умолк. Ан мысленно пожелала ему больше не поднимать эту тему.

Кел бежал впереди них, время от времени возвращаясь к Ан. Её забавляло, как Меркий дёргался каждый раз, когда из стены дождя появлялось тёмное пятно, постепенно становящееся механическим зверем.

Нашел чего бояться. Серых тварей в дождь не видно, пока они не начнут рвать тебя на части.

Ан помнила карту города, а город всё ещё сохранял какие-то ориентиры из той, нормальной жизни, и она знала, куда идти. Они огибали дома-башни по узким и коротким улицам жилых кварталов, но чаще переползали через завалы и руины. До темноты они не сумеют дойти даже до набережных. Нужно будет останавливаться на ночлег. Приходить к Мосту в темноте бессмысленно: в темноте охрана сначала стреляет, а уже на рассвете смотрит, что пыталось прорваться в этот раз. На Мост нападали не раз, как серые твари, так и дикари из бетонных руин.

Для ночёвки Ан выбрала старый театр, зажатый между домами-ульями. Меркий предложил зайти в один из жилых домов, но Ан не любила брошенные квартиры. В них ей было неуютно: слишком низко, слишком не по размеру и слишком неприятно думать, что тут когда-то жили люди, потом сбегать, если целы перекрытия, трудно.

Фасад зажатого между домами-ульями и брошенным парком театра давно осыпался. Но колонны и карнизы под тяжелым фронтоном позволяли ему даже в разрушении выглядеть величественно. Впечатление не портила даже проступившая под отвалившимися штукатуркой и помпезной лепниной грубая кирпичная кладка.

— Это чей-то дворец? — Меркий запрокинул голову, пытаясь разглядеть портик театра в сгущающихся сумерках. Огонь-камень в нём наконец-то угас, и теперь парень мелко дрожал от холода. Ан отдала ему свой плащ, которым прикрывала доспехи, но рваный кусок ткани не очень помогал. Им обоим были нужны тепло, огонь и еда.

— Нет, — Ан первой зашла внутрь. Судя по запаху, тут уже давно никого не было. Кел тоже не волновался. Она сдвинула с лица респиратор и ещё раз принюхалась. Пахло старостью, пылью и сопревшими листьями.

— Идём, — Ан достала фонарь и осветила им путь через просторный вестибюль здания. Луч света выхватывал из темноты то пыльную люстру, то роспись на стене, то остатки портьер. Унылое великолепие привело святошу в восторг.

— Это что такое? — Меркий запрокинул голову, силясь разглядеть высокий потолок. — Это какое-то важное место?

Ан пожала плечами.

— Не знаю.

Когда-то вестибюль театра разделяли и украшали огромные стеклянные стены и витражи. Большая их часть осыпалась и теперь хрустела под ногами. Ан решила здесь не задерживаться и поднялась по боковой лестнице на второй этаж, где были двери в зрительный зал. Последний дневной свет падал через провалившуюся крышу в большой амфитеатр с рядами кресел. Луч фонаря пробежался по сцене с остатками декораций.

— Это же… аудитория? Тут выступали? С проповедями, наверное! Это древних храм Прародителя?

— Нет, — Ан прошла дальше. Снаружи она приметила несколько целых окон на третьем этаже. Они поднялись ещё на этаж по задней спиральной лестнице. В образованном ею колодце висела чудом сохранившаяся хрустальная люстра на латунном основании. Длинные подвески потускнели от грязи. Меркий зачем-то потянулся и коснулся их. Мягкий звон в тишине прозвучал, как сирена, и резанул Ан по ушам.

— Руку оторву, если ещё раз что-нибудь облапаешь, — она взяла его за плечо и грубо оттащила от перил. Чернорясый немедленно сник и закивал.

Последний пролёт упирался в небольшую лестничную площадку, за которой, как Ан и предполагала, начинался служебный коридор и офисы. Стены закрывали расстрескавшиеся деревянные панели, недалеко от лестницы было что-то вроде зимнего сада под стеклянным квадратом в крыше. Здесь на металлических поддонах стояли самые разные горшки с остатками растений, большой грязный стол и несколько кресел.

— Тут жили люди? — удивился Меркий. — Тут жили жрецы Прародителя? Или какой-то городской правитель? Это был дом знати?

— Нет, — Ан прошла до конца коридора, увидела за покосившимися дверями такую же винтовую лестницу, как та, по которой они поднялись, только поскромнее, и решила, что дальше искать лучшее место бесполезно. Да и некогда уже искать что-то другое. Снаружи стремительно темнело и холодало.