Светлана Нергина - Монета встанет на ребро
«Но ведь тогда ты уходишь навсегда!» – возразите вы. Ах, уважаемые, поверьте: откуда бы я ни уходила, я неизменно ухожу навсегда. Что толку обманывать себя? Лучше отточить это умение на ближних своих. Я никогда не смогу вернуться на раз облюбованную Ветку. Хотя бы потому, что к моему возвращению она уже успеет неузнаваемо измениться, и я приду в другое место…
Мне не войти в одну и ту же реку дважды. Да и зачем? Зачем тебе это, ведьма? За восемьдесят лет уже давным-давно пора было привыкнуть, накинуть на плечи Мантию Безразличия, спрятать лицо в тени глубокого капюшона и превратить прощание в пустую формальность.
А не рвать каждый раз, словно первый, душу на части, оставляя по кусочку в каждом покинутом месте. Ведь рано или поздно окажется, что тебе больше нечего оставить – и странница умрет захлебывающимся воплем души, не сумев еще раз сказать:
– Прощай!
Рано или поздно…
Чтобы не разочаровываться – не нужно очаровываться…
Давно пора выжечь это на лбу и прекратить топтаться по одним и тем же граблям. Ну и что, что с промежутком в три года – все равно ведь я на них уже наступала! Что ж, видимо, недостаточно сильно треснули, раз не запомнила… Значит, так мне и надо.
Уже ни слез, ни упреков, ни себяжаления… Нет. Просто какое-то стеклянное отупение, неподвижное ощущение того, что нечто умирает внутри. Жизненно важное? Нет, увольте. Смертельно необходимое? И снова нет.
Но… Такое любимое, что сам факт того, что и такое кончается, никак не может достучаться до моего сознания с достаточной ясностью. И в душе состояние не кромешной боли, когда резким взмахом меча рассекается золотистая нить, связывавшая с другой душой, а просто медленное… онемение. Я просто разрываю ниточку по волокнам, не находя в себе сил покончить с ней одним сильным рывком, и постепенно перестаю чувствовать то, с чем она меня связывала. Без боли, без истерик, без отчаяния. Все это было вчера, отгорело, покрылось за бессонную ночь пылью пепла.
Сейчас – хуже. Потому что это действительно страшно, когда на смену тому, во что ты верил, приходит… ничто. Бессмысленность формальностей – и ни на шаг ближе или дальше. Когда на месте привязанности остается… Даже не злость, не ненависть, не раздражение или досада… А просто Пустота. Не холодная. Не темная. Не пугающая. Безликая и бессмысленная.
Так лучше? Так правдивее? Нечего верить в то, чего нет?
Да, правильно. Рано или поздно так, наверное, должно было случиться. И лучше отвернуться от того, что не имеет смысла, стряхнуть с сознания бессмысленную шелуху иллюзий и идти по жизни дальше.
Вот только я жутко боюсь, что однажды посмотрю по сторонам и пойму, что ВСЕ, во что я верила, оказалось шелухой. Потому что нельзя идти, если идти НЕКУДА…
На скорую руку вызванная Шэрка флегматично жевала шипастую и колючую ветку боярышника. По моему мнению, есть подобное было катастрофически опасно для здоровья, но лошадка корректно, однако непреклонно не соглашалась, считая, что раздирающие небо колючки нанесут ее организму самую что ни на есть пользу. Голова зверски кружилась после телепортации. А может, и от голода.
После упавшего могильной плитой на грудь «прощаемся» нам с Лиром вдруг сразу стало не о чем разговаривать, спорить и ерошиться. Да и смотреть-то друг на друга было тяжело.
Так что на обед я задерживаться не стала, решив, что долгие проводы – лишние слезы. Да и сцена торжественного прощания не удалась, скомкавшись первым блином на сковороде, на слезу не прошибла и восторженных оваций с криками «бис» не сорвала. Это потом будут бесконечные ночи без сна, полные бездарных сожалений и тоскливых слез. Потом будут печальные реазы, сами рвущиеся с губ. Потом будет глухая невосполнимая пустота внутри, болезненно дрожащая при любом неосторожном воспоминании.
А сейчас передо мной лежала пустынная утренняя дорога, и я понятия не имела, куда мне по ней ехать. Вариантов, конечно, было только два, но и из них проходилось выбирать.
Тут на мое счастье из кустов выдрался, видимо, залезший туда по малой нужде местный житель, и я решительно хлестнула кобылу, послушно направившуюся к аборигену.
Парень и парень: матерчатые штаны, заправленные в высокие расхлябанные сапоги, расстегнутая по случаю выглянувшего солнца (эх, а я-то от него уже почти отвыкла!) куртка и огромный, явно с чужой головы, берет, совершенно закрывающий опущенное лицо. Селянин, поди.
Я неспешно поравнялась с ним и предельно вежливо осведомилась:
– Скажите, пожалуйста, а эта дорога ведет к…
– Ведет, – не дослушав, подтвердил он.
– Но вы же еще даже не знаете, куда я хочу попасть!
– Знаю, – уверенно отозвался парень, поднимая голову. – Да и зачем на Древе нужны дороги, которые не ведут к Храму?..
…А из-под дурацкого берета на меня хитро смотрели бездонные, как Ашурийская пропасть, изумрудные глаза с насмешливыми золотыми искорками…
Мягкие лапы – колкие травы,
Узость тропинок – горше отравы,
Пусть выбирают – на перекрестке,
Я без тропинок – в зелени хлесткой,
Мне не в охотку – стоптанный гравий,
Я напрямую – путь разнотравий,
Камень былинный – три направленья,
Кошка не станет жить по веленью,
Грация жизни – выбор за нею,
Три направленья: пусть каменеют,
Лапы привыкли – стебли и листья,
Мимо тропинок – хитростью лисьей, –
Сквозь силуэтом – мягкость движений,
Три – это мало – сотня решений
Есть у задачи – с именем «выбор»,
Я не играю – в сыгранных играх.[32]
ТРУДНО БЫТЬ ВЕДЬМОЙ
Романы Светланы Нергиной «Ступени к Храму» и «Монета встанет на ребро» связаны скорее идейно, чем сюжетно. Фэнтези, проникнутое духом оптимистического феминизма, – не новое явление в мировой фантастической литературе. Даже Танит Ли и тем более Андре Нортон успешно экспериментировали в этой области, хотя их героини не слишком тяготились мыслью о прискорбной двуполости высших позвоночных существ: они просто боролись с трудностями и преодолевали препятствия наравне с мужчинами, а иногда и получше их. Воинственные, стоические, а иногда и просто волею судеб втянутые в жестокие события дамы из некоторых романов Джулии Джонс и Кэролайн Черри порой использовали мужчин для достижения своих целей, но, как правило, при этом на их плечи была возложена ответственность за судьбу целого мира, любовно выдуманного авторами. Наконец, белокурая Делила из блестящей тетралогии Дженнифер Робертсон «Война мечей» по всем статьям и почти до самого конца превосходит своего неизменного спутника Песчаного Тигра (кстати, повествование ведется от лица мужчины). Однако и здесь читателя подводят к одной из простых истин романтической литературы, к которой относится и значительная часть фэнтези. Отношения между мужчиной и женщиной подобны танцу мечей, то беспощадному и смертельно опасному, а то исполненному грации, лукавства и взаимного уважения. В конце концов, одно познает другое, отчасти растворяется в нем и дает начало чему-то новому, гораздо более цельному и глубокому. Кое-кто почти по такому же случаю сказал: «Теперь я знаю отчасти, а тогда познаю, как я был познан». Особо любознательные могут получить бонус за правильный ответ, ведь автор тоже предлагает читателям догадаться, что означают те или иные словесные конструкции на местном языке.
