Светлана Гольшанская - Страждущий веры (СИ)
— Выходи, Тень. Я знаю, ты там. Давай же, выплесни свою ярость, твоё падение и все твои злоключения — моя вина. И больше ничья. Так разорви меня, убей, удовлетвори свою месть и мою заодно. Я никогда не стану с тобой на одну сторону.
Меня колотило от страха.
Не надо, пожалуйста! Если ты погибнешь, исчезну и я, и прекрасная Тэйкуоли, и весь наш мир! Ты не можешь так поступить!
— Спаси нас! — я протянула к нему руки, умоляя. — Я верю, ты сможешь. Ты лучший из всех.
Он повернул голову. Синие глаза полнились боли и сожаления.
— Брат мой, Ветер, живи! — прошептала я на прощание.
Чёрное облако поглотило его, радуясь лёгкой победе. В призрачном гуле слышалось злорадное ликование. Неужели конец?! Без него… лучше бы и так.
Воздух заискрил от накапливаемой силы. Яркая вспышка ослепила, отчаянный вопль хлестнул по ушам. Я бессильно распласталась на землю. Чувствовала, как она содрогается от мощных толчков.
В темноте закрытых глаз лучились силуэты крылатых мечников.
Руна «исаз» — лёд на спине одного, руна «турисаз» — тёрн на спине другого.
Застыли, двинулись.
Единым последним порывом.
Кто-то выживет, кто-то упадёт поверженным, а может, и оба.
Прямо сейчас, ибо ждали слишком долго.
Медленно.
Ближе.
Соприкасаясь и раня.
Разошлись.
Которого задело?
Замер один, замер другой.
Руна «исаз» тускнеет, опадает, вместе с ней и свечение.
«Турисаз» смотрит на меня недобрыми разноцветными глазами.
Идёт, чтобы придушить мерзкую гадину.
Меня.
Я сажусь на колени и обречённо свешиваю голову.
Не важно, в чём моя вина, но если его больше нет, то и мне незачем быть.
Полыхающее зеленоватым лезвие заносится над шеей.
Опускается.
Неумолимо.
Фиолетовый пламень пронзает грудь «турисаз».
В конвульсиях яркого света колыхается силуэт.
Опадает.
— Не трогал бы её — победил, — сквозь пелену кошмарного сна слышится голос Безликого.
Руна «перт» — тайна теперь прожигает его грудь.
Когда я пришла в себя, снова увидела Безликого. На земном лице Микаша явственно проступили точёные черты небожителя. В глазах решимость. Движения уверенные и грациозные. Он легко вил из поверженного чёрного облака тонкие нити, как до этого делал с жидким огнём из озёр. Мгла шипела и стенала, пытаясь достать до обидчика, но разбивала щупальца об исходящее от небожителя фиолетовое сияние. С затухающим тоскливым воплем Легион спрятался в кипящих лавой рисунках. Безликий надгробием вонзил меч в последний из них и, утерев пот, отошёл на несколько шагов.
— Так много силы... — глядя на собственный ладони, произнёс он. Впервые после нашей близости взглянул мне в глаза. — Лайсве, зачем ты отдала мне своё сердце?
— А разве я могла иначе? — мой голос сипел так, что я с трудом признавала его.
Безликий потупился. Хотела бы я прочитать его мысли, но вокруг них глухая стена, как вокруг сильнейших телекинетиков.
Бог вернулся к мельнице и сбил рукой корку с одной из спиц в колесе.
— Лёд начал стаивать.
— Так наколдуй его обратно. Сил-то у тебя теперь предостаточно, — безразлично ответила я.
Злилась и ничего не могла с собой поделать. Жалела, что не умерла в этой битве. Внутри разбухало разочарование, хотя я с самого начала знала, что надеяться на ответные чувства глупо и мелочно. Любовь должна быть жертвенной, бескорыстной, не требовать взаимности. Но от неприкрытого пренебрежения душа свербела непереносимо. Он бы мог притвориться.
Безликий качнул головой.
— Нет. Я больше не стану праздновать труса. Когда колесо освободится ото льда, я уберу посох и запущу мельницу. Всё, что было, повториться вновь. Только на этот раз я буду умнее и не совершу прежних ошибок. Начну прямо сейчас. Идём. Здесь больше делать нечего.
Он помог мне одеться, хотя лучше бы этого не делал. От любого прикосновения я вздрагивала, словно они бередили ноющую боль у меня между ног. Хотелось ударить, расцарапать лицо, наговорить гадостей. Но я понимала, насколько это глупо. Он ни в чём не виноват, я сама ему навязалась. Сама должна отвечать. Подождать, пока горькая муть осядет. Потом я буду вспоминать этот момент, как лучший в моей жизни. Жаль, что чудо не случилось. Совсем не то, которого я хотела.
Мы покидали волшебную долину, и духи провожали нас печальными взглядами. Но среди них уже не было забавного Свинтуса. Интересно, куда уходят умершие духи?
Мы возвращались в пещеру той же дорогой. Безликий вёл меня в кромешной тьме, крепко держа за руку. Молчал. Я боялась открыть рот, чтобы не наговорить лишнего.
Всё когда-нибудь заканчивается, вот и за нашими спинами сомкнулся нарисованный на стене проход. Мы снова оказались там, откуда начинали путешествие — посреди зала с колоннами. Безликий поджёг один из оставшихся факелов.
— Пора прощаться, — он мягко улыбнулся, будто просил прощения.
Сердце ёкнуло, полные обиды мысли выветрились.
— Ты не можешь уйти. Ты же обещал нас спасти!
— Я это сделал. Легион угомонился, Тень получил такую взбучку, что ещё долго нос не покажет. Выход скоро откроется, и вы сможете выбраться наружу.
Безликий поднял с земли клыки демона и отёр с них пыль рукавом.
— Отдашь брату. Они лучше моржовых бивней. Только скажи ему, что простые пути ведут в никуда. Если он хочет чего-то добиться, то к этому надо прикладывать все силы и не бояться трудностей. Путь мыслителя не менее почётный, чем путь воина. Пускай сейчас его идеи кажутся смешными, но со временем они захватят умы и поведут людей вслед за светом потухших звёзд туда, куда даже богам трудно представить.
Я удивлённо вытаращилась. Значит ли это, что видения Вейаса…
— Микашу передай, что не важно, кем ты родился. Не важно, что тебе напророчили белоглазые старухи. Он может стать чумой Мидгарда, но может быть и величайшим героем. Всё решает только его выбор. И даже если на одной из развилок он свернёт не туда, всегда можно остановиться, покаяться и вернуться к свету. Достаточно только искренне пожелать искупления.
Я потупилась и обняла себя руками. Как я скажу это Микашу? Как я ему в глаза смотреть буду?
— А как же я?
— А ты возвращайся домой и будь счастлива. Ты этого достойна.
Он собирался отвернуться, но я ухватила его за рукав и прижалась всем телом.
— Без тебя мой мир был холоден, сер и пуст. Прошу, не бросай меня. Если у тебя нет цели, то я смогу придумать её: возродить веру, предупредить людей об опасности. Вместе мы найдём способ победить врага, как это было в Тэйкуоли. Только окончательно.
