Сергей Чичин - Гнев генерала Панка
— Скидки иное дело, оптовые, накопительные, индивидуальные — я вовсе не против, да ты, трепливый гоблин, ишь как силён перечить, не добравшись до сути вопроса! То скидки, а то формальным образом утверждённые цены.
— Это только вы, хумансы, через пень-колоду подходите к вопросу ценообразования! Так же и обедаете — суп, жаркое, под конец пивка кружечку, тьфу, есть же на свете бестолковые народы! Мы вот завсегда со вкусного начинаем, то бишь с пива собственно, оттого и мясо у нас — во, не ваши жилки да кашица!
— А вы!
— Зато вы!
Оцениваемые гоблины восседали на длинной лавке тесным рядком нахохленных ворон. Фуфайки они стащили и теперь олицетворяли собой картину «Представители всеразличных слоев дримландского социума в анатомическом плане». Тощий Чумп был словно бы перевит под дублёной кожей тонкими, но прочнейшими верёвками сухожилий. Зембус смотрелся по-прежнему нескладным — наработанные оружейные мышцы распирали испещрённую шрамами шкуру каждая сама по себе, создавая картину не единого целого, а целой кучи отдельностей. Хастред подчёркнуто развернул природно широкие плечи, втягивал брюхо, нагло норовившее вылезти из-под широкого ремня — высматривал девиц, однако сегодня в храме с девицами было бедновато. Наконец, Вово, замыкавший ряд, громоздился безразмерной грудой литых мускулов — и, кстати, озадачивал генерала не на шутку, ибо даже синяками не был помечен. Такой скорости восстановления Панк за свою насыщенную жизнь ещё не видывал. Будет неудивительно, если у него и оттяпанные руки отрастают как у того лепрекона. Видимо, туда он и ест.
— Ходить мне с покорёженным рылом, — тоскливо предположил Чумп, наблюдая во все глаза за торгом. Членораздельные выражения у обеих сторон подошли к концу. Генерал и казначей шипели, брызгали слюной на бдительных троллей и загибали пальцы, не то отмечая договорные цены, не то попросту понтуясь. — Чтоб за мою-то рожу тридцать монет отстегнул хотя бы и соплеменник… хех.
Хастред, отчаявшись высмотреть среди бритоголовых хоть одну женскую фигуру — а ведь были, были среди далзимитов женщины, сколько раз видел, ещё сам вечно сетовал, что, будучи упитым в седло гоблином, не больно-то произведёшь впечатление, — изучал свою руку, на которой тетива оставила глубокую рваную рану. Края пореза взялись ломкой коричневой корочкой, длань ныла немилосердно, однако боль была хорошая, какая обычно сопровождает шустрое исцеление Древних. Может, и правда — ну их, этих жрецов? Само затянется, даже не через неделю, а на ходу, достаточно забинтовать потуже и не наказывать больше конечность хлёсткой тетивой. Однако рядом стоически кривился Зембус — этот пострадал почище всех, если ждать, пока отлежится и он, гномы успеют срыть Хундертауэр до основания, воевать станет не за что.
Наконец торг утих, генерал в знак договора ухватил казначея за тунику и промокнул ею взмокшую физиономию.
— Силён торговаться, — признал громогласно. — Да и я, согласись, не промах. Валяй, начни с друида. А что, годков пятнадцать скинуть Далзим не поможет? Только это — чтоб мне без потери честно заработанного экспириенса.
— Никак невозможно.
— Эх, вот так оно завсегда! Молодым везде у нас дорога на щедро оплачиваемое лечение, старикам везде у нас шиш с маслом.
— Зато ежели тебе в былые года какой-нибудь проворный иллитид устроил откачку ума, то Далзим и восстановить может, с нашим скромным участием… по сотенке золотых за один пойнт.
— Чего? Сто золотых — за умственную единичку? — возмутился многомудрый Хастред. — Мы ж гоблины, не эльфы! Да и генеримся чай не по треду.
— Чего-чего? — переспросил казначей ошарашенно.
— Нет, это я о своём, о детском. — Книжник совсем смутился и спрятался за широченной скалоподобной спиной Вово.
Генерал выгреб из-под ног кобольда одну из сумок и с тоскливым вздохом её раскрыл.
— А говоришь — неимущий! — укорил его казначей.
— Такой и есть, — сурово отрезал Панк. — Как это… прозорливый я! Раз подлечишься — и по миру пойдёшь с протянутой граблей. Ещё неизвестно, сколько то здоровье продержится. А гарантию даёте?
— Только результат. Кто ж вам, драчливым, гарантию даст? Да вы же из принципа сами друг другу за углом морды расквасите!
— Морда здоровью не мерило. Но в целом прав… Ишь, хитроумец.
Казначей подставил ладони, генерал начал отсчитывать монетки по пять, пересыпать их в руки жрецу. Тот кивнул другому, худосочному, со столь же блестящим черепом, вместо сумы снабжённому диковинным амулетом. Худосочный приблизился к пациентам, возложил длань на плечо Зембусу. Друид, ушедший было в размышления, подхватился, не будь плох, зашипел от полыхнувшей в спине боли, но умело взял руку жреца на запястье, надавил под локоть плечом и безжалостно повёл кисть книзу. Жрец взвыл — рука пошла выгибаться куда неположено.
— Потому только и согласился на ваши бандитские расценки, — радостно осклабился Панк. — Как прикинул, сколько своих же эскулапов вам за те же деньги исцелять придётся — так враз смекнул, что цена за кажинное увечье получится вполне божеская.
Зембус, однако, быстро опамятовался, жреца выпустил и даже тунику на нём отряхнул извиняющимся манером.
— Чего ты со спины, подобно гзуру? — пробурчал он укоризненно. — Хорошо хоть за плечо догадался, я ж не зверь какой, ясно, что придержу руку, а ну как сразу бы к ране сунулся? Она вишь как конфузливо расположена — едва ли не на заднице… вовсе бы тебе не глядя сместил всю анатомию.
— Вот и лечи вас таких, воителей! — плаксиво прогундел жрец. — А ну, молчи и дёргаться не изволь, а то так налечу, что и правда гзуры за своего принимать начнут!
— Борода отрастёт? — оживился Чумп. — Это мне, мне! С бородой меня точно никто более не признает. А то так, верите ли, надоело, когда каждый встречный начинает тебя уличать в мимолётном знакомстве в своей сокровищнице, оружейне, гареме… нет, в гареме тем, кто понимает хоть чего-то, обычно Хастред мерещится. То вот одного встретил — сапоги словно бы свои признал. Свои, ха! Сапоги — они того, кто в них первым ноги засунул, верно? А рёву до небес, и уж, конечно, всё про рожу — я, мол, твою физиомордию из тыщи узнаю! Как будто, завидев тыщу таких, как я, только и забот будет, что к рожам присматриваться.
Священник нацелил пальцы на жутковатого вида рану в спине друида, сосредоточился и забормотал на неведомом языке. Рука немедленно начала наливаться густым и насыщенным синим свечением, вскоре окуталась им полностью, целиком скрывшись в нём. Исцеляющий пламень Далзима потёк с пальцев жреца, вливаясь в развороченное гоблинское мясо. Зембус, не видевший этого, зато прекрасно ощущавший, недоверчиво фыркнул.
