Михаил Исхизов - Надо Помочь Бабушке
- Обижаешь, командир. На четырех конкурсах по созданию фантомов я брал первые места с вручением приза "Невидимый хамелеон". Это такой особый приз, который никто увидеть не может. Только вручающий и награжденный. И приз мне вручал седобородый джинн Бульдур-Бульбулькан, директор департамента "Обман, как средство проявления истины", да продляться дни его директорства до бесконечности. Все четыре раза Бульдур-Бульбулькан был весь в белом, а его ассистенты, которые на вытянутых руках держали невидимого хамелеона - изображали ядовитых болотных жаб.
В другое время Максим непременно попросил бы Агофена рассказать, какой смысл в призах, которые никто увидеть не сможет. И почему Бульбулькан был в белом, и зачем, при этом торжественном вручении нужны болотные жабы? Но сейчас было не до любопытства. На его плечи давил груз ответственности за судьбу коллектива баронов, да и целого королевства.
- Значит, будут выглядеть, как настоящие. А теперь представьте себе, что произойдет, если войско баронов сейчас увеличиться в десять раз. Как это подействует на кикивардов? Что запоет Верблюд?
- Они не смогут воевать, - до Агофена не доходило. Он не мог понять, что задумали Дороша и Максим. - Это только видимость, друзья мои. Фантом - это видимость!
- Твоим фантомам и не надо воевать, - сообщил Максим. - Пусть кикиварды посмотрят, какое войско против них выступило.
- Знаю я кикивардов, - добавил Дороша. - Они очень впечатлительные. Если кикиварды увидят, что у баронов большое устрашающее войско, они разбегутся.
- Понял! - закричал Агофен. - Я совсем не о том думал! Почему вы мне сразу толком не сказали!? Бежим к ним. А то эти малохольные бароны ввяжутся в драку, вытаскивай их потом. Надо сказать Брамина-Стародубскому. И Оскарегону!
Глава тридцать первая.
- Теперь понятно... - старый рубака Пережога-Лебедь мрачно глядел на поле Зеленой Пустоши. Кроме трех батальонов, которые находились там ранее, из подлесков вышли два батальона копейщиков. И еще один сюрприз приготовил Гроссерпферд: два батальона входили с дальнего конца Пустоши. - Они поставили в строй тысячи полторы пехотуры. Добрая треть - пикинеры. А у нас не больше трехсот дружинников. Пожалуй, маловато, не управимся.
- Не управимся, - нехотя подтвердил Полянский.
- Разбегаемся, - предложил Харитончик. - А? Как думаете? Через недельку соберемся, вместе с северными баронами, и разгоним эту босоногую команду? А? Через недельку у меня люди освободятся, смогу привести отряд в два раза больше. А?
- Уходить надо, - против целой армии Боремба лезть не собирался: дурное дело! - Затопчут. В лес надо уходить, там они нас не достанут. А сунутся, так в лесу мы им накостыляем. В натуре!
- Про тебя, барон Боремба, говорили, что ты отчаянный. Никого не боишься, - поддел бывшего атамана Оскарегон.
- Так я и не боюсь. Но, ваша светлость, они такую кодлу собрали: десяток кикивардов на каждого пацана. Мотать надо отсюда. Потом мы их достанем. Никуда не денутся.
- Чего в лесу сидеть? Лучше разбежимся. А? Они за нами не погонятся. Потом, когда надо будет, соберемся, - барон Харитончик надеялся, что прежде, чем снова собраться, он успеть запустить третью пилораму.
- Разбегаться нельзя, а отойти следует. - Брамина-Стародубский посмотрел на Оскарегона. - Надо идти э-э-э... лесной дорогой на соединение с северными баронами. Там Конягу и встретим.
- Против семи батальонов нам не устоять, - согласился Оскарегон. - Брамина-Стародубский прав. Самое разумное - лесной дорогой быстро пройти к Пифийбургу. Там объединимся с северными баронами и королевской гвардией.
- Согласен, ваша светлость, - пробасил молчавший до сих пор Крумпф.
- Я за, - сообщил Пережога-Лебедь. - Быстрым маршем через лес. Встретим кикивардов у стен Пифийбурга. Там и горожане помогут.
- Да я - ничего, - неохотно согласился Харитончик. - Я в военном деле не особенно... Да. Но раз надо, так надо. Чего уж тут? Все остальное и подождать может. А? Пойдем к Пифибургу.
- Идем лесной дорогой к Пифийбургу, - подвел итог короткого совещания барон Оскарегон.
Быстро все решили. У баронов, когда их более двух, такое случается не часто. Бароны все-таки, каждый привык, что он всегда прав. И двинулись бы сейчас же лесной дорогой к Пифийбургу, если бы не прискакал Халепа. А Халепа прискакал. И физиономия у начальника разведки была кислейшая, как будто он только что горсть клюквы проглотил. Халепа еще ничего не сказал, а Оскарегон уже понял: новость не просто неприятная, а очень неприятная. Остальные тоже поняли.
- Докладывай, - разрешил барон.
- Дорога в лесу перекрыта кикивардами, - доложил Халепа. - Их там около пятисот. В двух местах нарубили завалы. Кавалерии не пройти, - разведчик доложил коротко, но обстоятельно. Куда уж обстоятельней: дорога перекрыта, у противника солдат, больше чем дружинников, а кавалерии там вообще делать нечего.
У барона Оскарегона ни один мускул на лице не дрогнул. Будто эта новость его нисколько не обеспокоила.
Остальные тоже приняли сообщение Халепы сдержано. Воспитание сказывалось. И традиции. Только Боремба, который стал бароном совсем недавно, и традиции у которого были совсем иные, вслух возмутился коварством генерала Гроссерпферда и его босоногих кикивардов. Он обругал их такими нехорошими словами, будто все еще был атаманом разбойников.
- Чего же ты, Халепа, натворил!? - укорил разведчика Оскарегон. - Мы решили идти лесной дорогой, а ты, со своими новостями, нам все испортил... Что же мне с тобой делать?
Полянский улыбнулся, Пережога-Лебедь одобрительно хмыкнул, Брамина-Стародубский даже пошутил:
- Может быть Халепа э-э-э... вовсе и не виноват.
А барон Крумпф, который шуток не понимал, стал защищать разведчика.
- Халепа молодец, - сказал он. - Если бы не Халепа, мы могли бы в засаду попасть.
Правильно сказал. Все так и считали, но то, что Крумпф шутки Оскарегона не понял, снова вызвало у баронов улыбки. Обстановка несколько разрядилась.
- Молодец, Халепа, - похвалил Оскарегон разведчика, - и обратился к баронам: - Значит уйти лесом и соединиться с северными баронами нам не удастся. Идти к Пифийбургу степной дорогой нет смысла. Кикиварды пойдут лесной и будут у стен столицы завтра утром.
Оскарегона внимательно слушали. Ничего неожиданного он не сказал. Все понимали, что идти к Пифийбургу степной дорогой не имело смысла.
