Анатолий Хохлов - Связующая Нить. Книга 2
— Тейджо был захвачен ниндзюцу и сражался в бою с верными Юидаю самураями. Погиб от кровопотери после нескольких серьезных ранений. Масуми как истинная дочь самураев не пожелала пережить провал задания и отдала жизнь в качестве извинений перед своим господином. Черная Вдова, которую вы согласились признать своей матерью, захвачена в плен воинами селения Трав. Это поражение, Миваки-сан. Абсолютное.
Девчонка сжалась от ужаса в комок. Что теперь будет?
— Поднимайтесь, — сказал самурай, выждав пару мгновений. — Хару-сама желает видеть вас немедленно.
Миваки содрогнулась. Она помнила тяжелый взгляд этого свирепого человека, о котором ходило немало страшных слухов. Жестокость, с которой он карал пиратов северного моря, даже несколько раз упоминалась в газетах. Покрытый шрамами старый убийца. Как это морское чудовище могло занять место дипломатичного и мудрого отца во главе клана, Миваки не могла понять, но несколько резких высказываний в адрес нового лидера Акизуки были мистическим образом донесены ему, и Хару посетил «с дружеским визитом» дом своего предшественника. Мать едва ковриком под его ноги не постелилась ради того, чтобы он не упомянул о ненадлежащем поведении ее дочери. Тогда Миваки показалось это невероятно унизительным и достойным презрения, но сейчас…
— Мама… — тяжело дыша, произнесла Миваки. — Я говорила не о Черной Вдове… Самурай-сан, моя мама, леди Кадзуми, действительно погибла?
— Лучше не надо об этом, — самурай сделал шаг к двери комнаты, маленькой и незатейливо обставленной. Спальня прислуги, не иначе. — Глава клана ждет.
— Я… я не хочу… пожалуйста…
— Отказ не принимается. Идите.
— Но я не…
— Встать!!! Шевели ногами, бестия!
Миваки затряслась и, разревевшись словно ребенок, попыталась подняться на ноги. Самурай помог ей, ухватив за шиворот и потянув вверх. Еще несколько секунд Миваки пыталась встать на неповинующихся ей, подламывающихся ногах.
Самураи едва не волоком вытащили рыдающую и умоляющую о пощаде девчонку в коридор и проследовали к выходу из дома. Гордая дочь самураев ревела и плакала, как нашкодившее и изведавшее порки дитя.
— Не пойду! Не пойду! — она словно клещ вцепилась в дверной косяк на выходе из дома. — Я не хочу! Отпустите!!!
— Вперед! — угрюмо рыкнули волочащие Миваки самураи и, силой оторвав ее от косяка, выволокли на зимний холод.
Их ждали.
На свободной площадке, среди кустов и деревьев, стояло около двух десятков самураев, на одежде которых красовались знаки Акизуки. Стражи города держались поодаль, посматривали на воинов клана, переговаривались, но ни во что не вмешивались.
Миваки подтащили к соклановцам, и рыдающая девочка осеклась, взглянув себе под ноги. Истоптанный снег был густо орошен кровью. Алые полосы тянулись, указывая в сторону заднего двора. Туда утаскивали казненных? Кто это был? Нобору? Масуми? Кто-то из бандитов, присланных Монтаро?
— На колени. Руки за спину, — самурай толкнул девчонку, и она упала к ногам вышедшего вперед человека.
Как все воины Акизуки, Хару был плечист и грузен, его мышцы буграми вздувались под одеждой при движении. Оттого девочка перед ним казалась еще более жалкой и хрупкой. Легко можно было поверить, что он способен раздавить ее, как муху, одним ударом ладони.
— Акизуки Миваки, дочь подлого предателя Хокору, спасенная от суда и казни только заступничеством всеми нами уважаемой леди Кадзуми, — глядя на девчонку снизу вверх, глухо произнес воин. — Ты обвиняешься в измене клану, в поддержке отступника, в организации покушения на родную мать и в нападении на желанных гостей нашего правителя. Что хочешь сказать в ответ на обвинения?
— В… организации покушения? Я… я не… не организовывала…
— Ты смеешь еще отрицать преступление, маленькая дрянь?! — взъярился Хару, одной вспышкой гнева заставив девчонку подавиться словами. — Тебя воспитывал отец и ты не раз позорила свое имя, недостойно высказываясь и действуя в отношении матери, но я не мог поверить, что дойдет до подобного! Не ты ли лично заманила собственную мать в ловушку и оставила ее на растерзание пауку-людоеду? Не ты ли консультировала Черную Вдову, как действовать так, чтобы не вызывать подозрений и лучше играть роль хозяйки этого дома? Допрошенные нами люди говорят, что ты восторгалась тем, как изменилась леди Кадзуми! Была счастлива признать чудовище в качестве своей матери?! Ты, ядовитая тварь, в сотни раз омерзительнее самой паучихи!
Миваки плакала, сидя на снегу.
— Простите… простите меня…
— Здесь не детский сад, Миваки-сан, — угрюмо и гневно произнес капитан Рюозо, стоявший в первом ряду кольца самураев. — И ломали вы со своими сообщниками не игрушки, а жизни людей. Думаешь, за такое можно извиниться?!
Миваки давилась слезами и молчала.
— Черная Вдова. Мастер маски, за пять лет убивший больше шестисот людей в странах Лугов и Лесов. Нелюдь, отмечающая самые интересные жертвы шрамом у себя на запястье. Ты! — Хару рявкнул так, что Миваки вскрикнула и отпрянула, упав на спину. — Ты привела ее в свой дом! Ты указала на родную мать как на следующую жертву!
— Спросите у леди Йори! — в отчаянии выкрикнула Миваки, понимая, что еще секунда, и ее разорвут на куски, даже не вынимая мечей из ножен. — Спросите у леди Хикари! Они подтвердят, что я ничего не знала! Леди Хикари сообщила мне обо всем только перед самым началом боя! Я хвалила Черную Вдову за сделанное, но только потому, что очень сильно испугалась за свою жизнь! А вы бы не испугались на моем месте? Я… я… я не знала о Черной Вдове! Я… я не хотела…
— Не хотела?! Но что ты хотела? — глухо прорычал Хару, до безумия взбешенный позорным заговором внутри его клана.
Миваки умолкла и сгорбилась, глядя в снег под собой. Что ответить? Что хотела избавиться от Кицунэ и сама стать гостьей принца Кано? Хотела настраивать его на союз с Северной Империей и уговаривать принять отца советником? Хотела стать женой дайме и правительницей Водопадов?
— Я… я хотела спасти страну от войны…
— Ложь! Ты лишь хотела власти и рада была получить ее через убийство! Если бы не героические дела леди Кицунэ и защищающих ее солдат, зло свершилось бы. Ты не попыталась помешать планам Черной Вдовы и не держалась в стороне, напав на леди Хикари и помогая пауку-людоеду справиться с ней!
Девчонка тряслась, как осиновый лист. Все кончено. Неужели все кончено?
Хару склонился и положил перед Миваки короткий, острый меч.
— Если действительно считаешь что действовала верно, вырази нам протест. Если считаешь что ошибалась и была обманута, вырази свое раскаяние.
