Джим Батчер - Грязная игра
Кэррин выглядела так, словно её поколотили резиновыми дубинками, причём после того, как она дважды преодолела триатлонную дистанцию. Но она сидела, и если и выглядела немного измождённо, самообладания явно не теряла. Одна рука у неё была перевязана и прижата к телу перевязью. Волосы спутались и прилипли к голове, к здоровой руке тянулась капельница.
— Ты вешаешь мне лапшу на уши, Уолдо Баттерс, — заявила она, затем повернулась ко мне и её улыбка расширилась: — Привет, Гарри. Ужасно выглядишь.
— В этом я не одинок, — сказал я и на секунду провёл рукой по её голове, ухмыляясь.
— Скажи ей, — потребовал Баттерс. — Гарри, ты же был там, правильно? Скажи ей. — Он моргнул и добавил: — О боже, ты ведь был немного не в себе. Только не говори мне, что ничего не помнишь.
— Нет, я помню, — возразил я. — Баттерс у нас стал настоящим рыцарем-джедаем. С мечом. — И я начал изображать звуки, издаваемые световым мечом: — Вум! Врум-крсум-казарк-скриу-у!
Кэррин с недоверчиво уставилась на меня, затем её взгляд заметался между мной и Баттерсом.
— Вы ведь не серьёзно?
— Он у тебя с собой? — спросил я Баттерса.
— Шутишь? — ухмыляясь, сказал тот. — Да я теперь никогда с ним не расстанусь.
— Так покажи ей.
— Ты думаешь, это… ну, нормально? Так выставлять его напоказ?
— Ты не выставляешь напоказ, — возразил я. — Ты подкрепляешь её веру.
Баттерс нахмурился, но затем сказал:
— Да, думаю, тогда это нормально.
Он полез в карман пальто и вытащил оттуда рукоять Фиделаккиуса. В ту же секунду лезвие света с шипением вытянулось на полную длину, прогоняя из комнаты все тени и гудя от заключённой в нём силы.
Кэррин распахнула глаза:
— Матерь Божья! И… он просто сбежал?
— Не сразу, — уточнил я. — Сначала он попытался ударить Баттерса. И эта штука просто разрезала меч Ника, словно он был сделан из теста.
— Да, — подтвердил Баттерс. — Это, похоже, застало его врасплох. Но даже если бы у него всё ещё был меч, не думаю, что ему бы это сильно помогло. Ведь это как-никак световой меч. Даже как-то нечестно вышло.
— Ничего, он это заслужил.
— Баттерс, — сказала Кэррин, покачивая головой, — это… это потрясающе. Я так тобой горжусь.
Если бы Баттерс мог растаять и растечься по полу лужицей, он бы сейчас непременно это сделал.
— Да, я… Спасибо, Мёрф.
Мёрф.
Ну ты даёшь, Баттерс! Свой парень!
— Не за что, ты это заслужил, — ответила она, а затем помрачнела: — Но… Ты же знаешь, если не хочешь, ты не обязан оставлять его у себя.
Баттерс нахмурился и начал убирать рукоятку обратно в пальто. Лезвие исчезло словно бы само по себе.
— Почему я не должен этого хотеть?
— Владеть одним из Мечей — это огромная ответственность, — сказала Кэррин.
— Придётся мотаться по всему свету, — так же серьёзно добавил я.
— Иметь дело с плохими парнями, — заметила Кэррин.
— Постоянно выпутываться из безнадёжных ситуаций, — продолжил я.
— И монстры, призраки, вурдалаки, вампиры, — добавила Кэррин.
— И всё рыцари Тёмного динария дружно захотят сделать из тебя чучело и повесить на стенку, — ещё жёстче добавил я. — Баттерс, ты застал Никодимуса врасплох, в один из самых худших его дней за последние пару тысяч лет. Когда из всей команды поддержки у него осталась только женщина, ловкая настолько, чтобы суметь выскочить за него замуж, которая провела последние два дня, пытаясь сорвать его планы. Он ушёл, потому что встретился с новой, неизвестной для себя угрозой, и это был умный ход с его стороны. В следующий раз, когда ты встретишься с ним, он уже не сбежит. Он подготовит твоё убийство заранее.
Баттерс неуверенно взглянул на меня:
— Вы… вы, ребята, думаете, что я не справлюсь?
Я уставился на него с соответствующим моменту серьёзным выражением. Как и Кэррин.
— Майкл и Черити обещали меня обучить, — со всей серьёзностью ответил он. — И Майкл сказал, что покажет, как тренироваться, что нужно есть, и обещал помочь разобраться, на что способен Меч. Я хочу сказать… Я знаю, что я лишь обычный парень, но… — Он глубоко вздохнул. — Я могу что-то сделать. Что-то изменить. Помочь людям. Редко кому выпадает такой шанс. Я хочу это сделать.
Кэррин взглянула на меня и спросила:
— Что ты об этом думаешь?
Я подмигнул ей, и мы оба усмехнулись, затем я сказал:
— Он справится. Ведь он обратил Никодимуса Архлеоне в бегство и всё такое. Думаю, это уже кое-что.
— Ага, — согласилась Кэррин. — Это уже кое-что.
Баттерс облегчённо усмехнулся.
— Но есть одна вещь, с которой у меня… у меня, похоже, проблема, — сказал он.
— Какая проблема? — спросил я.
Он развёл руками и произнёс:
— Рыцарь Креста — еврей?
Кэррин издала нечто подозрительно напоминающее хихиканье. Потом она будет клясться, что это из-за действия лекарств.
* * *Чуть погодя Баттерс оставил нас с Кэррин наедине. У нас оставалось несколько минут, прежде чем появится какая-нибудь чересчур правильная медсестра и вышвырнет меня вон.
— Тебе нужно позаботиться о себе, — тихо сказала Кэррин. — Хотя бы следующую пару недель. Отдыхать. Выздоравливать. Держать рану на ноге в чистоте. Сходить к врачу и наложить на руку настоящую шину. Я знаю, что ты не чувствуешь боли, но важно, чтобы…
Стоя, я наклонился над кроватью и поцеловал её в губы.
Её слова растворилось в едином мягком звуке, от которого вибрировали мои губы. Потом её здоровая рука обернулась вокруг моей шеи, и звук прекратился. Это был долгий поцелуй. Медленный. Хороший. Пока поцелуй не подошёл к концу, я ничего не замечал вокруг. После я ещё несколько секунд не открывал глаза.
— О-о-о… — протянула она слабым голосом. Её рука скользнула к моей и легла сверху.
— Мы способны на безумные вещи ради любви, — тихо сказал я и, перевернув руку, переплёл наши пальцы.
Кэррин сглотнула, и на её щеках расцвел румянец. Она потупила глаза.
— Я хочу, чтобы ты тоже отдохнула и выздоровела, — сказал я. — Нам с тобой нужно заняться кое-каким вещами.
— Какими, например? — спросила она.
Я почувствовал, что улыбаюсь. Улыбка получилась довольной и немного волчьей.
— Вещами, которые до этого мне только снились.
— О! — выдохнула она, и её голубые глаза засияли. — Этими вещами. — Она опустила голову. — Так это… это я тебе снилась?
— Да, ты. Всё логично. Это же была твоя кровать.
Её рука сжала мою, а лицо расплылось в довольной усмешке. Я поднял её руку и поцеловал каждый палец.
