Андрей Дашков - Сборник "Змееныш"
Кроме свечи, Дилгус держал в руке нож и поминутно озирался, опасаясь нападения какого-нибудь зверя из темноты. Он даже не знал, что это может быть за зверь, и это было хуже всего. Присутствие Венги раздражало его и мешало ему, но Куки не захотел расстаться со своим творением. Куклу тоже пришлось нарядить в мужскую одежду, и теперь горбун соображал, как провести ее мимо земмурских патрулей. К счастью, перстень Гха-Гула все еще оставался у него.
Долгий подъем по узким ступеням. Дилгус дважды останавливался и переводил дух. Капли влаги поблескивали на стенах. Из-за звуков, издаваемых куклой, не было слышно того, кто, возможно, подкрадывался сзади. Шуту не верилось, что подземелье отпустит их так легко.
Наконец они добрались до монолита. Вход все еще был закрыт. Шут снова увидел подлую улыбку Куки.
— Не повезло! — ядовито сказал слепец, уставившись на невидимое ему пламя свечи. Ялговадда, казалось, намеренно демонстрировал свое безумие.
— Плохая шутка, — заметил Дилгус, усаживаясь на верхнюю ступеньку. Он догадывался, что монолитом можно управлять из различных мест подземелья.
— Иди сюда, — подозвал Куки свою куклу.
Когда Венга приблизилась к нему, он неожиданно толкнул ее в грудь, и она покатилась вниз по лестнице.
Горбун смотрел ей вслед, поэтому не видел, что сделал хранитель в следующую секунду. Во всяком случае, шорох сдвинувшегося с места монолита слился с шумом падения куклы. Шуту показалось, что он расслышал какое-то тихое повизгивание, а улыбка Ялговадды, казалось, выражала удовлетворение.
Лилипут быстро скользнул в расширяющуюся щель. Горбуну понадобилось чуть большее пространство. Монолит отъехал в сторону и почти сразу же начал закрываться. Значит, способ закрыть подземелье без посторонней помощи все-таки существовал? Или внизу оставался еще кто-то? От этой мысли Дилгусу стало не по себе.
Когда между краем монолита и стеной оставалась узкая щель, горбуну показалось, что опасность миновала. В этот момент из темноты выскочила гибкая стремительная тварь и вцепилась когтями в его лицо. Хорошо еще, что он успел зажмурить глаза. Огромный черный кот опрокинул его на спину.
Несмотря на окровавленный лоб и разодранные щеки, горбун схватил зверя за шею и ударил ножом. Удар получился неловким, и лезвие всего лишь скользнуло по кошачьим ребрам. Кот дико завизжал и попытался впиться зубами в горло человека.
В это время Куки, руководствуясь исключительно своим тонким слухом, ударил кота башмаками, которые держал в руках. Удар отбросил зверя в сторону. Он спрятал когти и в следующее мгновение слился с темнотой.
Дилгус бросил нож и ощупал свое распухавшее лицо. Оно все было исполосовано параллельными ранами, по счастью, неглубокими. Однако даже легкое прикосновение к ним причиняло боль. На одежде горбуна остались следы не только его собственной, но и кошачьей крови.
Неслышно скользнули на место створки панели, и вход в подземелье снова был надежно закрыт. После этого Дилгус потянул за собой Куки, который в незнакомом месте стал совершенно беспомощным. Спустя некоторое время они выбрались наружу через пролом в стене.
Стоял холодный сырой день. Все вокруг было засыпано недавно выпавшим снегом. Снег покрыл трупы, развалины и крыши домов… Горбун помог Куки обуться и повел его через девственно белую площадь.
Глава тридцать третья
Мертвец в фургоне
Они брели по улицам Скел-Могда, закутавшись в свои нелепые рваные одежды, и выдавали себя за городских нищих. Изуродованное лицо Дилгуса и космы Ялговадды действительно делали их похожими на изгоев. Если патрули все же останавливали их, горбун предъявлял перстень Гха-Гула. Это позволило им беспрепятственно добраться до восточных ворот. Здесь Дилгус объявил стражникам, что ему необходимо попасть в замок по поручению барона.
Теперь уже оборотни готовились защищать город. Они восстанавливали разрушенные участки стены, поспешно возводили укрепления, баррикады и заслоны. Помощь из Земмура запаздывала. Чтобы достичь Скел-Могда, армии следовало обойти море Уртаб с севера или с юга. Удобнее всего было бы переправиться в Белфур на кораблях, но за короткое время построить или нанять нужное количество судов было невозможно. Небольшие отряды земмурских завоевателей расползались во все стороны, запасаясь продовольствием и дровами на долгую зиму.
Дилгус и Ялговадда плелись в хвосте одного из таких отрядов, отправившегося собирать дань с прибрежных деревень. Теперь, когда единственная цель беглецов заключалась в том, чтобы благополучно добраться до заветной комнаты, шут хотел избежать неприятных случайностей. Ему не удалось раздобыть коня, и он надеялся пешком достичь замка до наступления ночи — под защитой вражеских мечей.
Однако лилипут, просидевший в подземелье последние двадцать семь лет, через несколько часов совершенно выбился из сил. Его ноги в грубых башмаках были стерты до крови. Дилгус договорился с солдатами, и они разрешили посадить Куки в один из пустых фургонов. В обмен на эту услугу горбун должен был показывать дорогу.
Он повел отряд прямо к замку. В окрестностях Левиура было немало рыбацких деревень.
Люди Тексора напали на оборотней, как только те оказались на голом заснеженном склоне перед замком. Каменные башни растворялись в седой мгле. Подъемный мост был опущен, а решетка поднята. Непонятно было — то ли земмурский гарнизон поджидал своих, то ли замок уже был захвачен белфурскими войсками.
Фигурки на стенах еще казались слишком маленькими, и Дилгус не мог их как следует разглядеть. Зато он хорошо разглядел атакующих. Среди них были не только шуремиты, но и рыцари, а также уцелевшие солдаты из королевской гвардии.
Они напали с двух сторон и сзади, отрезав оборотням пути отступления в лес. К тому же белфурских всадников не обременяли фургоны. Оборотням ничего не оставалось, как отступать к замку. Часть солдат отделилась, чтобы встретить нападавших огнем из ручного оружия.
Как только Дилгус понял, что до него уже никому нет дела, он побежал к фургону, в котором ехал Куки. Заглянув под полотняный верх, он увидел, что маленький человечек преспокойно спит. Шут несколько раз окликнул его, но тот оставался недвижим. Проклиная беспомощность своего спутника, горбун вскарабкался в фургон.
И тут он увидел, что Куки лежит с открытыми глазами. Дилгус испытал тихое отчаяние. Как будто в двух шагах от цели с ним самим случилось что-то непоправимое… Он склонился над мертвым лилипутом и дотронулся до его лица. Еще теплое, оно было искажено мучительной гримасой и имело сине-багровый оттенок.
