Анна Мичи - Шагни в Огонь. Искры (СИ)
– Против объекта были применены боевые заклинания, – будничным голосом сообщил Тенки, вырываясь из хватки воспоминаний, – животное удалось уничтожить.
– Не торопитесь, Ли, – прервал его Виллемис. – Вы уничтожили его? Почему не попробовали сначала обездвижить объект, не попытались сохранить ему жизнь? В случаях, подобных вашему, рекомендуется оставить животное для дальнейшего обследования. Это ценный материал.
Ага, конечно. Чтобы вы распутали, что там было за заклинание? Увольте, Тенки не привык настолько недооценивать собственных учителей.
– Увы, – с покаянным видом Тенки опустил голову, – к сожалению, действовать так оказалось невозможным. Объект двигался чрезвычайно быстро, и обычно рассчитанные на животное подобного размера заклинания заморозки оказались неэффективны.
Как хорошо, что Виллемис не вправе сейчас заглянуть в его голову, попытаться прочесть эмоции. Как хорошо, что Тенки давно научился чувствовать малейшие попытки мысленного зондажа.
Обездвижить собаку, оставляя её в живых, Тенки, понятно, не намеревался. И думать не стал метать в неё парализующим «арссе» или другими подобными чарами. Бил только на поражение.
Собака прыгнула сразу, едва заметив чужого на своей территории. Без сомнения, пёс привык к безнаказанности, к силе и скорости, позволявшим догнать и одолеть любого. Тенки отлично понимал, что не может позволить животному даже коснуться зубами своей кожи – малейшая капля крови станет прямой дорогой к смерти. Рассчитывать на то, что животное питается не энергией, было бы глупо. В таком случае не появились бы жертвы.
Собака прыгнула, и Тенки встретил её одним из любимейших заклинаний – направленным огнём.
Да только заклинание, пусть и задело пса, не подействовало в полной мере. Охваченная пламенем собака, с оскаленными клыками, горящими глазами, с растопыренными в прыжке лапами – зрелище действительно впечатляло, хоть и длилось недолго. Тенки едва успел уйти от молниеносного броска, как пламя стекло со шкуры зверя, не нанеся видимых повреждений.
Недооценил противника. Не учёл, что имеет дело не с обычным диким псом – с военной машиной.
Пришлось вилять, прыгать, скакать в невообразимой пляске, убегая от обезумевшего противника. Думать не получалось, вспоминать подходящие удары – тоже. Одно время нинъе уже почти поверил, что погиб, что смерть заберёт его вот здесь, на этой тёмной улице, но тогда заметил, что и животное начало уставать.
Между ними было всего-то шагов пятнадцать – три прыжка для быстрой собаки, – но вымотались оба. Животное наступало, шло медленно, не спуская с противника глаз. Тенки пятился, тщательно следя за движениями пса. Эту передышку надо было использовать, и Тенки сосредоточенно пытался вспомнить подходящее боевое заклинание. Всего-то несколько секунд длились те мгновения.
Показалось, не успел практикант и глазом моргнуть, как вспыхнула в голове плетёнка «белой смерти», одно из известнейших заклинаний. Проклиная предательницу-память, лишь тут соблаговолившую снизойти, все силы Тенки употребил на то, чтобы вложить в удар максимум энергии. Взвыл, задрожал амулет, отдавая запасённую мощь, магия понеслась по жилам, скручивая тело. Наружу вырвался ослепительно-белый луч, пронзил воздух, втыкаясь в собаку, и растворился в густой шести, вобранный телом.
Тенки замер, ожидая результата.
Пёс тоже стоял на месте, словно не понял, что произошло.
И заклинание сработало. Плеснули на дорогу ошмётки мяса, кровавая дрянь разбрызгалась по рукам, хлестнула горячим по лицу.
Уничтожил. Победил.
– К сожалению, я допустил несколько ошибок, – Тенки потупил глаза: теперь следовало мягко подытожить, показать, что он понимает свою малоопытность и готов к порицанию, – не осознал необходимости сохранения материала для исследований; по неопытности воспользовался чересчур сильными заклинаниями; превысил лимит собственного амулета.
Еле добрался до школы. Шатало, кровь на руках и лице высохла, стянула кожу, а Тенки даже не сообразил очиститься. Так и зашёл на территорию школы, подобрался к общежитию окольным путём. И только увидев в оконном стекле своё непрезентабельное отражение, отправился в душ. Сил не было, ни физических, ни духовных.
Под напором воды слабо-коричневыми струйками стекала чужая кровь.
Когда-то Тенки чувствовал себя таким великодушным, отпуская пса на волю. Почему-то поверил, что собака не станет нападать на себе подобных, и уж тем более на людей. Тогда ещё Тенки незнакома была сводящая с ума жажда, при которой в каждом встречном видишь лишь способ поддержать собственную жизнь.
Заклинание иле Эллгине с самого начала было настроено на людей. На людей в качестве объектов, на людей в качестве пищи. Неудивительно, что пёс стал нападать на жителей города, пусть поначалу и мог довольствоваться другими животными.
Впрочем, собаке наверняка недолго оставалось жить. И без вмешательства Тенки пёс бы погиб. Рано или поздно, сейчас или через полгода.
Как и сам Тенки лет через шесть.
– Ну что же, спасибо, – разнёсся по помещению мягкий, низкий голос директора. – Не желает ли уважаемая комиссия задать вопросы практиканту?
Тенки ждал, стараясь не допускать на лицо волнения. Выбранный им случай – самостоятельное расследование, уничтожение опасности для жителей города – был неплох. На фоне однообразных докладов он должен выгодно запомниться.
Но чем больше вопросов, тем больше зацепок, тем ниже шансы быть отобранным. Пусть молчат, пусть не вздумают интересоваться какой-нибудь ерундой.
В полнейшей тишине чуть шевельнулся Йисх, и к нему тут же обратились взгляды собравшихся. Тенки тоже впился глазами в боевого мага – не хватало ещё, чтобы сам наставник заметил недочёты в рассказе ученика. А Йисху сейчас подставить его легче прочих, уж он-то знает всю изнанку представленного случая. Один вопрос с подковыркой, на который практикант не сможет придумать ответа, и пиши пропало – он выставит себя мямлей и дураком, а тогда прощай, мечтания о должности при дворе. Молчи, Красноглазый, молчи.
– Йисх-илиэ? – вопросительно повернулся к магу директор.
Мужчина поднял голову. У Тенки сжалось сердце.
– У меня нет вопросов, – глядя на практиканта, обронил маг.
Повезло. С большим трудом нинъе удержался от облегчённого выдоха. Продолжал стоять с прямой спиной, расправив плечи, взгляд перед собой.
– Виллемис-илиэ? Астеаки-илиэ? Лестани-илиэ? – Юстеддия по очереди называл имена. Ни один не откликнулся. – Ну что же, – снова произнёс директор, обратился к практиканту: – Итак, церемония завершена. Вы свободны, Ли.
