Мария Вересень - Ведьмин Лог
– Сейчас по Северску черт-те что начнется. А где я найду другую, уже готовую организацию, способную усмирять новых самодеятельных чародеев, ежели они появятся?
– Сдурела?! – вскипела гневом бабуля, забыв, с КЕМ разговаривает.
Лушка, решившая принести свежий медовый взвар знатным персонам, стала свидетельницей страшной свары двух женщин с характерами. Вышла во двор бледная и раскачивающаяся, велев Дуньке собирать сундуки для каторги.
Теперь же Ланка, загоревшись идеей стать тайным агентом, с утра до вечера шушукалась с Демцовой, втайне от Мытного и бабули подписывая какие-то бумаги и потроша предоставленные коварной фавориткой архивные документы, из тех, что попроще и подоступней, время от времени взвизгивая и оглашая округу счастливым воплем:
– Bay! Вот оно как было на самом деле!
С Адрианом она расцеловалась, отпустив его в Северск совершенно счастливая и уверенная, что с ним все будет в порядке. Даже несмотря на угрюмый конвой и строгое распоряжение Великого Князя доставить Мытного в столицу в цепях как символ окончательной и бесповоротной победы над бунтовавшей семьей.
Несмотря на то что ничего необычайного после того, как Илиодор сделал свою запись, так и не произошло, Анна Васильевна, переговорив с Архиносквеном и срочно заставив приехать из Княжева с десяток сведущих в истории людей, велела начинать готовиться к непонятному и, возможно, неприятному будущему. А для начала возродила Конклав и разослала по княжествам приказания: внимательно следить за пробуждением нечисти в лесах, полях и реках.
Первым следствием этого распоряжения стал пойманный Гаврилой Спиридоновичем Мишка Малой: он с двумя своими братьями – Игнатом и Прошкой – хотел отсидеться в лесах, понимая, что все тракты и переправы перекрыты, но случайно напоролся на разъезд и был схвачен. Правда, двоим его младшим братьям удалось-таки сбежать, и где они сейчас скрываются, никто не знает.
Серебрянский замок сгорел дотла, а взбунтовавшихся егерей, когда они сдались, заковали в кандалы и отправили этапом в столицу. Сейчас они были где-то на подходе к Княжеву, и мне было горько думать об их судьбе. Не все они были мятежниками.
А еще мне было горько думать о своей судьбе. Расплевавшись в очередной раз с коварным Илиодором, я вечерами тосковала в обнимку с бабушкой. Она маялась в предчувствии неведомого, но явно хлопотного будущего, а я днями изводила себя, следя в кошачьем обличье за лицемером, взявшим за обыкновение прогуливаться с Анной Васильевной, которая смотрела на него если уж не поощрительно, как на родного и любимого сына-разумника, то уж как на ровню точно. И он, что отвратительно, не робел, не смущался, а вел себя словно так и надо! Иногда даже позволял себе развлекать ее «забавными» историями.
В наших болотах живописных мест мало, но их такая малость не останавливала ничуть. Илиодор живописал подробности утопления ведьм, Анна посмеивалась. У них сложились странные отношения: с одной стороны, истратив всю силу драконьего глаза на то, чтобы открыть шкатулку Пречистой Девы, Илиодор перестал быть самым могущественным колдуном Северска и Златограда, о чем честно признался княгине, повинившись заодно и в том, что беды Северска за последние годы – это дело рук его семейства. Я очень быстро запуталась в мамках, дядьках и сестрах, а также в том, какую выгоду они извлекали из подстрекания Мытного к бунту и предоставления различным Фроськам колдовских книг, способных наделать много бед. Но зато испытала новый приступ ненависти ко всем Ландольфам без исключения.
– Это ужасно, когда мать так слепо потакает своему чаду, – вздыхала Луговская.
– А что вы хотите? Она назвала меня именем Императора! – пожимал плечами Илиодор.
– Да-да, – рассеянно улыбалась Анна Васильевна, – а вашу кузину – по имени сестры Илиодора-завоевателя. Кстати, где она? Не в Малых Упырях, это точно.
Илиодор посмотрел на нее невинно-голубыми глазами, но смутился:
– Я слышал, в Урочищах кто-то раскопал могилу Жабихи…
Анна Васильевна обеспокоилась:
– Вы думаете?
– Точно знать не могу.
– Ах, какой соблазн я испытываю – заковать ваше семейство в кандалы, хотя надежней подсыпать яду в ночное питье.
– Вот поэтому я и не приглашаю вас в наш очаровательный замок погостить, – учтиво поклонился княгине Илиодор.
И они обменялись улыбками двух матерых котов, которые не станут вырывать друг другу глаза из-за того, что можно по-братски поделить.
– Кстати, как там Адриан Якимович? – поинтересовался Илиодор.
– Сильно переживает, – полюбовалась полетом стрижа Луговская, – кто-то сообщил ему, что яд, которым отравился Мытный, был предоставлен Якиму вами, господин чернокнижник. Он до сих пор верит, что смог бы обменять жизнь батюшки на золото и документы.
– Но мы-то знаем, что это не так, – хитро улыбнулся Илиодор. – А что касается батюшки Адриана, дак это он сам у меня отраву попросил, вы же помните: когда я разыскивал Златку, то к нему заходил. Сестра пообещала мне устроить большую заварушку, дак логично было поискать ее у главного бунтаря. Но, к сожалению, там я ее не обнаружил, а вот стиль работы Ефросиньи показался мне весьма знакомым, я сразу предупредил боярина Якима Мытного, что так или иначе дознаюсь у этой девочки, как она завладела нашей книгой. Тогда он и попросил у меня яду, на всякий случай. И не допытывайтесь, где он этот яд прятал.
– Странно, что он вам союз не предложил, – покачала головой Анна.
– Отчего ж? Но я, знаете ли, пугаюсь таких союзников. Если б и согласился иметь дело с Мытными, то исключительно с Адрианом.
– Да, чистый, честный юноша. Просил у меня соизволения жениться на Дорофее Костричной. Как вы думаете? Вы же приходитесь им родственником?
– Я их крестный отец, – улыбнулся Илиодор, вызывая у меня зуд раздражения, очень хотелось сбросить кошачью личину, встать и высказать все, что я о них обоих думаю.
Помимо прочего, меня настораживал еще и тот факт, что в последние дни все словно забыли обо мне. Бабуля плакалась, но от дел Круга отстраняла, уговаривая пойти погулять, развеяться. Рогнеда с Августой, страстно погрузившиеся в дела будущей Школы, при моем появлении скисали как молоко, Пантерий прятался неизвестно где целыми днями. Немцова нагло ухмылялась мне в глаза, в упор не видя во второй гроссмейстерше Ведьминого Круга подходящий объект для вербовки, и даже Ланка, стоило мне спросить, нуждается ли она в напарнице, сначала вытаращилась на меня, как жаба, которую через соломину надули, а потом кинулась прочь, визжа на ходу:
– Мне нельзя, я подписку давала! Потом узнаешь все!
Появлялось желание устроить скандал, даже скандалище, и вызнать, чего это я стала всем такая безразличная. Задумавшись, я слегка задремала на солнце, но тут меня клюнула в темя ворона. Она сидела до этого в тени дровяного сарая, но, увидав, что я крадусь за княгинею, перелетела поближе.
