Р. Скотт Бэккер - Око Судии
Им навстречу сиял живой свет.
Два мага кричали в этот беспорядочный рев; один из них был высокий и человеческого облика, второй — приземистый и громогласный. Воздух пронзили ослепительно яркие линии — их точность была восхитительна и нереальна в своей безупречности. Проходы между колоннами были заполнены теоремами и аксиомами, квуйскими и гностическими, и под них прорвался неистовый напор и отхлынул, оставив лужи и обломки камней. Взрывались базальтовые плиты. Текла кровь. Слепило пламя.
Два мага кричали в этот визжащий рев… Ближайшая колонна начала крошиться у основания, взорвалась и начала заваливаться, и охотники в ужасе закричали. Дождь из камней и гравия обтекал поверхности заклинаний. Колдовские линии со свистом пролетали сквозь клубящиеся облака пыли, членили и мерили открытые пространства, рассекали вздыбливающуюся массу. Шранки кишели, как черви, визжали, запрокинув нелюдские лица, качались, как пальмовые ветки на карнавальном шествии, метались, как псы в челюстях львов.
Рухнула еще одна колонна, и Мимаре кажется, что сквозь оглушительный грохот она слышит крик Ахкеймиона: «Не-е-е-е-т!» Шум перекрывает безумный хохот Клирика.
Вокруг распространяется смрад. Кровь шранков, поняла Мимара. Горящая кровь.
Мимара лишь на короткие мгновения видит отдельных скальперов. Воющая орда. Яркие линии. Беспорядочно наваленные груды мертвых тел. Первого носителя Хоры Мимара чувствует раньше, чем видит, — вперед него прорывается пустота и злоба… Кто-то в шеренге вскрикнул.
— Чтоб ни одно колено не подогнулось! — закричал Сарл леденящим кровь голосом. — Слышите меня? Ни одно!
Старый волшебник пробрался назад сквозь шеренгу, наткнулся на Киампаса. Не успев толком прийти в себя, он затянул новые напевы и заклинания… «ийох михильой кухева айиру…»
— Башраг! — закричал кто-то из скальперов. — Сейу! Сейу милостивый!
Едва успев понять, что он говорит, Мимара увидела сама: какая-то тень тяжело ступала по дымящимся трупам, возвышаясь над бурлящим неистовством. Люди были ему по пояс.
— На! Одно! Колено!
У глаз свои правила. Глаза привыкли к определенному порядку вещей и бунтуют, когда видят его нарушения. Поначалу Мимара лишь беспомощно моргала. Даже несмотря на то что она прочла бессчетное количество описаний гнусной твари, видеть это тело выше ее сил. Неуклюжие пропорции. Зеленоватая кожа. Три руки срослись в одну руку, три ноги — в одну ногу. Поросшие волосами бородавки разрослись чудовищными опухолями. Спина согнута, как у зародыша. На каждой руке шевелилось по множеству пальцев.
Башраг атаковал охотников с прытью, неожиданной для его тяжелой увесистой походки. Издав боевой клич, люди подняли оружие. Чье-то копье царапнуло кольчугу из грубых железных звеньев, которая прикрывала среднюю часть туловища твари. Топор башрага упал с силой осадного орудия, рассекая щит, руку и грудь, движение железа передалось человеку, и человек вместе с топором повалился на пол. Чудовище отшвырнуло охотника, оказавшегося справа. Высоко вскинуло мертвеца топором, как мокрую тряпку, и с ревом поскакало к старому волшебнику. Ахкеймион сжался за стеной своих бесполезных заклинаний.
Мимара уже бросилась в атаку. Бельчонок выскочил, описал блестящую дугу, которая опустилась твари пониже локтя. Сталь разила точно. Затрещала кость. Перерубленные мышцы резко сокращаются. Но покончено лишь с одной из трех костей руки.
Башраг ревел и мотал огромной головой, разбрызгивая слизь. Недоразвитые лица у него на щеках корчили гримасы каждое само по себе. С деревянным стуком бились привязанные к волосам черепа. Чудовище повернулось к Мимаре, обнажило отвратительные зубы. Розоватое нижнее веко каждого глаза оттягивали вниз слезящиеся впадины под глазами. В зрачках вспыхнула решимость зверя, распознавшего поживу. В воздухе повисает осознание того, что один из них сейчас окажется хищником, а другой — добычей. Башраг воздел топор, так что хрустнули суставы, и сейчас, в момент ее смерти, раскрывается вся высшая справедливость…
Все это дым, доносящийся от костров вышних сил.
Она выкрикивала какие-то слова… Не столько молитву, сколько мольбу.
Но Оксвора уже принесся откуда ни возьмись и, уперев плечо в щит, врезался прямо в брюхо чудовищу, так что башраг попятился и опрокинулся навзничь. Туньер хищно крякнул, принялся наседать на него, рубя топором. Но на спину ему прыгнул шранк и вонзил в шею клинок. Великан-охотник закричал и изогнулся, рукоять топора выскользнула у него из рук. Свободной рукой Оксвора ухватил тварь и поднял ее, визжащую и задыхающуюся, на воздух…
И тотчас уронил, пораженный в живот копьем другого шранка. Оксвора, пошатываясь, упал на колени, потом непостижимым образом снова тяжело поднялся на ноги. Кровь выливалась из губ, как вино из бутылки, пропитывая льняную бороду. Глаза у него затуманились, но лицо по-прежнему было искажено яростью. Он схватил копьеносца и заключил в смертоносные объятия, стал падать на него, приобнимая, словно ребенка.
Задыхавшийся шранк переключился на Мимару. Он ухмыльнулся, глядя на ее дрожащий меч, и лицо его собралось в безумную ухмылку, как будто кожа была лишь обернута вокруг скользких костей, а не соединялась с ними. Набедренная повязка скрутилась жгутом, дрожащий от напряжения фаллос выгнулся. В блестящих черных глазках поплыло вожделение.
В теле у Мимары застыла кровь, которую он так жаждал пролить.
И вдруг он рухнул в темноту, как будто кто-то прихлопнул его огромной невидимой дубиной. За бесформенным трупом стоял на коленях Ахкеймион, рот и глаза которого пылали ярким светом.
Она нервно огляделась, почувствовав приближение новых Хор. Мулов охватила паника, суматоха царила среди охотников. Поквас плясал со своей кривой саблей, взрезая визжащую волну шранков. Лорд Косотер напирал, прикрываясь щитом, разил в шеи, морды, туловища. Клирик свалил еще одного башрага, вонзив чудовищу меч точно в глаз.
«Ишрой…» — снова вспомнила она.
— Держаться! — крикнул Киампас. — Держаться!
Копье, которое угодило ему в рот, не прилетело, а словно возникло само по себе, проткнув его голову, как вертел. Киампас упал навзничь, пригвожденный к остальным влажным от крови фигурам, которые Мимара едва замечала краем взбудораженного сознания.
Один из мулов загорелся… Золотой свет разлился по дышащей злобой темноте.
— Мимара!
Ахкеймион ухватил ее за руку, с неожиданной для немолодого человека железной хваткой, и дернул назад. Мимара заметила юного галеотца, который, скорчившись и стиснув зубы, пытался вытащить копье из бедра. На охотников грузно наступал еще один башраг, разбрасывая их по сторонам, как соломенных кукол. Он двинулся на мулов, и в стороны дугой полетели капли крови. Животные беспорядочно бросились врассыпную, как если бы между ними бросили с высоты нечто тяжелое. Мимара увидала Бастиона с рваными ранами на ляжках, он перебирал копытами, пытаясь удержаться под весом навалившейся на него твари. Удар топора пришелся ему по холке. Голова дернулась назад, склонилась к блестящему боку, и он повалился вперед.
