Вера Камша - Сердце Зверя. Том 2. Шар судеб
– Лэйе Ураторе! Лэйе Деторе!..
Маленький кардинал начал последнюю молитву, графиня это поняла сразу, хотя на эсператистской заупокойной службе присутствовала впервые. Конец, если к нему подводит умный человек, всегда ощущается, а голос и движения Левия изменились, предвосхищая нечто значительное. Клирик вещал на мертвом языке, который понимали разве что некоторые послы. Эсператизм в Талиге был мертв или очень глубоко спал, только не слушать эсператиста не выходило: Левий встряхнул всех, но тем, кто не понимал по-гальтарски, было проще. Раздающиеся под сверкающими свежей позолотой сводами слова о бренности сущего не вязались с тем, как их произносили. Клирик не сулил блаженства умершей, не напоминал живым о том, что приидет их черед, а требовал жить и что-то делать, какой бы болью это ни отдавалось! Мертвые мертвы, они следуют своими тропами к своим вратам отвечать за содеянное и несвершенное, но мы здесь, и никто не отдаст наши долги и не проложит наших дорог… А если кто-то упал раньше времени, да подберет его ношу другой и присоединит к своей. Сильным нести, слабым надеяться на сильных, так будьте же сильными…
– Мэратон! – провозгласил клирик и отступил в тень. Разумеется, он не произнес ничего из того, что ей почудилось. Церковь – это театр, а девице Рафиано во время спектаклей вечно лезло в голову что-то свое, вот и теперь хорошо поставленный голос вкупе с пением и огоньками свечей сыграли с ней очередную шутку. «Сильным нести, слабым надеяться на сильных…» Пожалуй, это надо записать. Пока не забылось.
4
Кони – серый в яблоках мориск и могучий, хоть сейчас в артиллерийскую упряжку, гнедой – голова в голову шли вдоль Рачьего ручья. Серый – с талигойской стороны, гнедой – с «медвежьей». Проэмперадор Севера и король Гаунау дипломатично прикрывали друг друга от возможных выстрелов, но Лионель был слабой защитой для Хайнриха. Вдвоем с Эмилем они еще заслонили бы зеленую с золотом тушу, но в одиночку – увольте! Савиньяк улыбнулся. Сегодня он улыбался едва ли не больше, чем за всю текущую кампанию.
– Ваше величество, вы столь живо обрисовали мою змеиную сущность, что я не могу не вспомнить о сущности медвежьей. Я не знаю в Золотых землях более умного, хитрого и жестокого зверя, а Багряные земли меня не занимают.
– Вам часто доводилось охотиться на медведей? – Волосы и борода Хайнриха, будь они покороче, вполне сошли бы за медвежий мех, а голос отлично сходил за рык.
– Не могу сказать. – Талигоец сощурился, разглядывая парящую в небе птицу. Не во́рона. – Охоту можно назвать охотой только по ее окончании. К тому же в нашей семье предпочитают иные развлечения, видимо, это связано с изображением на гербе. Я признаю́ охоту лишь ради пропитания или чтобы потеснить излишне расплодившихся диких тварей, но последнее уместней называть защитой. Удивительно красивые места… Я рад, что их вижу.
– Вы предпочитаете горы морю? – удивился Хайнрих.
– И вновь не могу сказать. – Рафиано могут говорить долго и обо всем, исключая то, о чем придется говорить собеседнику. – Людям свойственно восхищаться тем, что они видят здесь и сейчас. Сейчас я без колебаний выбираю горы, но вряд ли поручусь наперед.
– Мудро. Мне есть что предложить вам посмотреть в будущем. И я предложу, если сочту нужным, в конце разговора.
– Через полчаса таким аллюром мы достигнем истоков ручья. Лежащие выше пейзажи не столь живописны.
– Это так. – Гаунау остановил гнедого. – Вы в самом деле левша?
– Я одинаково владею обеими руками, но пишу чаще правой. Ваши подданные заблуждаются на мой счет, ваше величество.
– Ваши люди сильно пострадали во время землетрясения?
– Погибло несколько солдат арьергарда. Ваш передовой отряд пострадал сильнее. Примите мои соболезнования.
– Благодарю. Почему вы выбрали ту дорогу, почему выступили раньше времени и почему свернули?
– У меня имелись определенные резоны в пользу именно таких решений. Возможно, те же, что и у вас. Я не так уж хорошо знаю эти горы, подобные явления происходят здесь часто?
– Нет. Маршал Талига, я предлагаю вам беспрепятственно покинуть Гаунау любой из трех дорог. Вы можете вернуться по своим следам в Кадану, пройти в Бергмарк или же в Ноймаринен. Со своей стороны я гарантирую полную неприкосновенность вашим людям и должное снабжение в обмен на полный отказ от мародерства. Второе мое предложение касается подготовки и подписания договора о перемирии с момента начала переговоров и, самое малое, до конца текущего Круга. Думайте.
– Ваше величество, я не люблю гадать и слишком мало знаю, чтобы думать. Мой ответ будет «нет», если вы не объясните причину своего предложения и если эта причина не покажется мне веской.
– Если вы не уйдете сейчас по доброй воле, вы все равно уйдете. Но не думайте, что вас уйдет много.
– Я это понимаю. Именно это обстоятельство и вызывает у меня сомнения. Я не знаю, когда мой брат получит, если уже не получил, предложение о мире от дожей Бордона, но ни на миг не усомнюсь в искренности «дельфинов».
– Вы считаете «медведя» недостойным доверия?
– Я считаю «медведя» сильным и не считаю великодушным.
– Что ж… Я готов предложить на выбор два объяснения. Первое – после сражений у Ор-Гаролис и Альте-Вюнцель я пришел к выводу, что поддержка Дриксен в нынешней войне приносит моей державе вред. Второе объяснение – это объяснение варварского короля. Если угодно, медведя. Я предлагаю Талигу мир, потому что я так хочу.
– Этого мало. Вред Гаунау в данной войне нанес не союз с Дриксен, а передача командования союзной армией принцу Фридриху. С его устранением положение в корне изменилось. Что до желаний, то у государей они меняются так же, как у простых смертных. Я не могу покинуть Гаунау на таких условиях, и я не покину, каковы бы ни были мои потери.
Просить короля Гаунау подумать Лионель счел излишним. Сейчас решалось все, вернее, решалось, случаются ли чудеса, потому что предложение Хайнриха изрядно на таковое смахивало. Если король не прояснит свои резоны, игра в «догонялки» продолжится до осени или до смерти. Маршал Ли ослепительно улыбнулся и похлопал застоявшегося Грато по бархатистой шее. Стоять на месте или продолжить катания, решает король и хозяин, маршал Талига всего лишь выберет между войной и перемирием. Хайнрих что-то буркнул и развернул гнедого. До места, с которого началась «прогулка» и где ждут свиты, шагом около получаса. Рысью в два раза меньше.
– Какие гарантии вам нужны? – Хайнрих предпочел шаг. – Слово обесценено. Не по нашей вине, но обесценено.
– Ваше величество, вы назвали себя «варварским королем». Если я воспользуюсь этими словами, не будет ли это оскорблением?
