Юлиана Суренова - Город богов
По стене галерее вдруг скользнула легкая тень.
— Подойди ко мне, Ана, — узнав девушку-оленя, подозвал он ее.
Та приблизилась, глядя на странника тем искренне преданным взглядом, который дан лишь животному.
— Ты убежала от караванщиков?
Она вздохнула, всем своим видом говоря, что не виновата, просто поступки, они… совершались вне зависимости от нее.
Потом ее ноздри раздулись, она потянулась носом в сторону оставшегося позади зала, показывая: там чужаки.
— Да, я знаю. И совсем не сержусь, — улыбнулся ей Шамаш.
Она приблизилась к нему, подтолкнула, зовя за собой, прочь из храма.
— Ты права. Нам пора. Пойдем. Я верну все на свои места. Прости за то, что тебе пришлось пережить.
Ана улыбнулась, потерлась щекой о его руку, что-то пробурчала-просвистела, показывая, что не в обиде на Него за случившееся, да и, в сущности, ведь ничего и не произошло… Потом она подставила ему плечо, на которое бог солнца, благодарно кивнув девушке-оленю, тяжело оперся.
Они уже выходили из храма, когда за спиной раздался голос Атена.
— Шамаш! — караванщик, запыхавшись, подбежал к нему. Через несколько мгновений его догнали остальные и остановилась, переводя дыхание.
— Почему ты ушел? — теперь уже ничего не мешало девочке подойти к своему магу, взять за руку, стиснуть его ладонь что было силы, так, чтобы никто не смог рассоединить ее пальцы. — Новый Хранитель вылечил камень! И все стало хорошо!
Ей не терпелось рассказать главное — когда дух талисмана города очистился от дыхания смерти, ей показалось, что он заговорил с ее камнем, нет, даже более того — ей почудилось, что они запели. Она не понимала слов их песне, но чувства, которыми от нее веяло — радость, счастье, мечта… Они переполняли Мати до сих пор. Но не успела она даже начать свой рассказ, как тяжелая рука отца легла ей на плечо:
— Мати, дочка, беги-ка к повозке, — проговорил он.
— Но папа! — плаксиво воскликнула та, обиженная, что ее вновь отсылают прочь. И именно в тот момент, когда ей менее всего этого хотелось!
Понимая, что отца ей не переспорить, девочка с мольбой взглянула на Шамаша, прося разрешения остаться. В ее глазах зажглись слезы "Ну почему, почему всякий раз, как только происходит что-то интересное, меня отправляют в повозку?"
— Малыш, — он склонился к ней. — Волчата вот-вот проснутся и будут очень испуганы. Они во сне видели многое из того, что произошло с нами. Лучше, чтобы в миг пробуждения кто-нибудь был с ними рядом. А я с больной ногой быстро не спущусь.
— Ну… — она тяжело вздохнула, но больше не стала возражать, чувствуя свою ответственность за питомцев и боясь их потерять только потому, что ей, подогреваемой любопытством, захотелось узнать обо всем прямо сейчас и ни мигом позже.
— Покорми малышей и оставайся с ними, — продолжал, не спуская с нее взгляда, Шамаш. — Дождись меня. Я скоро приду.
— Ладно, — она нехотя кивнула, а затем, боясь передумать, поспешно побежала вниз.
— Осторожно! — крикнул ей в след Атен. — Смотри под ноги!
— С ней все будет в порядке, — проводив девочку взглядом, сказал колдун.
— Слава богам… — пробормотал караванщик себе под нос хвалу небожителям, затем повернулся к Шамашу, чтобы сказать: — Спасибо! — он не знал слов, которые были бы способны передать всю его благодарность. Атен мог лишь вложить в этот краткий звук всю свою душу, все чувства и переживания, от страха перед потерей, до радости обретенного спасения.
Тем временем к ним подбежали родители Сати и Ри. Они бросились к своим детям, спеша обнять, прижать к груди, убедиться, что те вернулись к ним живыми, а не отрешенными тенями.
— Мам, ну что ты, в самом деле! — Ри осторожно высвободился из объятий Рами.
— Мамочка, папа! — Сати, наоборот, с радостью отдалась заботам родителей, довольная тем, что, пусть хотя бы на миг, но она вновь может ощутить себя маленькой девочкой.
— Отведите их домой, накормите и пусть отдыхают, — проговорил, обращаясь к караванщикам, Шамаш. — Они сейчас нуждаются во сне более чем в чем либо другом.
— Да, господин, — считая, что должны отблагодарить Его не словом, а служением, и посему не бросая на ветер громких фраз и не произнося долгих речей, караванщики поспешно увели недавних пленников, думая не столько о том, что есть, сколько о том, что будет.
Хозяин каравана проводил их долгим взглядом.
Подростки казались повзрослевшими, задумчивыми и немного грустными.
— Здорово им досталось, — не сразу сумев оторвать от них взгляд, проговорил хозяин каравана.
— Да… Сейчас уже все в порядке, а когда мы их нашли… — Евсей махнул рукой, передавая этим жестом всю безнадежность представшего перед ним. — В общем, — не заканчивая предыдущей фразы, он продолжал дальше, — им пришлось пройти через обряд испытания, чтобы найти дорогу вперед. Поэтому мы и задержались.
— Обряд испытания? — хозяин каравана с сомнением смотрел на брата. — В храме? — он перевел взгляд на Шамаша.
— Так было нужно. Мне очень жаль, что пришлось нарушить ваши обычаи и правила, но иного выхода не было.
— Это был новый обряд! — шепнул на ухо брату Евсей.
— Новый… — тот был так удивлен, даже ошарашен, что не мог подобрать нужных слов.
— Дай нам спуститься к повозкам. Потом я тебе все расскажу, — воспользовавшись его замешательством, Евсей поспешил прекратить до поры расспросы.
— Да, хорошо, хорошо… — конечно, хозяину каравана было не так просто справиться со своим любопытством, как могло показаться. И вовсе не слова брата побудили его остановиться, а то, что, скользнув взглядом по лицу Шамаша, он заметил на Его чертах отпечаток усталости и физической боли.
Бог солнца шел медленно, опираясь на плечо Аны.
— Шамаш… — с тревогой глядя на Него, начала жена Лиса, но умолкла. Она понимала, что должна что-то сделать, помочь, но не знала, как предложить помощь небожителю, и дозволено ли ей вообще сделать это.
— Что, женщина?
— Я… — растерялась Лина. — Все в порядке?
— Да. Успокойся, — улыбнувшись ей, тихим, шуршащим, как ветер голосом, проговорил он: — все позади… Вот что, шли бы вы к детям. Они вас уже заждались…
— Да, — муж с женой переглянулись и поспешно устремились вниз.
Что же до Шамаша, то он смотрел в сторону Ри и Сати, которые быстро удалялись, спускаясь с холма к повозкам.
— Летописец…
— Да, Шамаш? — поспешно откликнулся тот.
— Даже если они наберутся смелости и расскажут о том, что с ними произошло в плену у Губителя, не пиши об этом.
Караванщик понимающе кивнул. Он и сам считал, что так будет лучше для блага Сати и Ри, их родителей, да и всех остальных. "Надеюсь, госпожа Гештинанна простит меня за этот грех, — думал он. — Простит и поймет: я не могу поступить иначе…"
