Кэрол Берг - Сын Авонара
Его серые глаза раскрылись шире, втягивая в себя рассудок и жизнь. Вонь гниения, горелой плоти, горячей крови на камнях заполонила мои чувства. Я тонула, захлебывалась в ужасе. Потребовалась вся моя воля до последней капли, чтобы отвести от него глаза, но когда мне удалось, я не знала, сама ли справилась или же Жиано отпустил меня.
— …вашей жизнью интересуется некто, обладающий большим влиянием. Я же доволен, что ваше сопротивление подавлено, как и сопротивление ваших жалких союзников. Я привез вам горячий привет от одного из них.
Он кивнул одному из своих товарищей в серых плащах, и тот передал ему грязный холщовый мешок. Безрадостно улыбаясь, Жиано запустил руку в мешок и вытащил отрезанную человеческую голову. Тонкие белые волосы, широко раскрытые карие глаза. Полные страха. Якопо.
Я закрыла глаза и до крови прикусила губу, сдерживая вопль горя, страха и ненависти, чтобы не доставить удовольствия Жиано.
Узкие губы зида растянулись в усмешке.
— Оставшихся троих, что одурачили нас, недавно постигла та же участь. Ну и жалкое же зрелище они представляли.
— Нет, — простонала я, смертельный холод поднимался от ступней к дрожащим коленям, заползал в пустой желудок, сжимал сердце. Только не все. Только не снова.
Свет факелов играл на золотой серьге Жиано, его ледяные пальцы коснулись моей щеки, и он зашептал мертвящие слова.
— О да, мы оставили их, вполне мертвых, на камнях под горой Кассариан. Стервятники, наверное, уже склевали мясо до костей. В некотором смысле жаль. Девчонка дар'нети могла бы быть забавной. Но благородный шериф сильно раздражал, а о калеке никто не станет печалиться. — Холодные пальцы коснулись, казалось, не только моего лица, но и разума, ненавистные… грязные… отвратительные… испорченные… Как бы я ни извивалась в своих путах, мне не избежать их прикосновения.
— Что ж, хватит, — произнес он, внезапно отпуская меня, оставляя меня оцепеневшей и бесчувственной, повисшей на веревках. — У нас в запасе есть еще сюрпризы. Надеюсь, вам понравится финал вашего путешествия. — Он нагнулся ко мне так близко, что я не могла отстраниться, и прижался холодным ртом к моим губам, слизывая кровь там, где я прокусила их. Я старалась сдержать тошноту.
Жиано оставил меня в покое, когда желтолицый вернулся с другим стражником, они вели перед собой Д'Нателя, которого втолкнули в круг света. Рот принца был заткнут кляпом, глаза завязаны, ноги стянуты веревками, а руки закручены за спину и привязаны к петле на шее; стоит ему наклонить голову или опустить руки — и петля задушит его. Его плечи выгибались от напряжения. Левая часть лица залита кровью и покрыта синяками. Мацерон кивнул Жиано.
— Можете осмотреть покупку.
— Уберите покровы, — сипло проговорил Жиано. — Вообще все. Я хочу видеть, что живет в его теле.
Один их серых жрецов снял повязку с глаз принца и вытащил кляп, обещая отрезать ему язык, если он заговорит. Д'Натель закашлялся и содрогнулся, когда тряпку вынули у него изо рта. Пока один стражник держал нож у его шеи, второй разрезал одежду, и принц остался стоять связанный и голый, его тело было покрыто темнеющими синяками. Я смотрела ему в лицо. Здесь так темно. Лоб, щеки. Отчего я так дрожу? Он не видит меня в тени, его глаза, ослепленные факелами, превратились в щелки.
Жиано обошел вокруг Д'Нателя, разглядывая его, словно призовую лошадь.
— Наконец это произошло. Спустя тысячу лет Наследник Д'Арната столкнулся лицом к лицу с врагами. Ты когда-нибудь думал, что им окажешься ты или что ты будешь последним из них? Хотя бы маленькое зернышко сомнения пустило ростки в твоем истощенном разуме, озарило ли тебя мгновенное просветление, что скоро тебе придется доказать, достоин ли ты того доверия, которое оказывало вашему семейству несчастное королевство, а ты окажешься неспособным? — Он ударил принца по завернутой за спину руке, а когда Д'Натель попытался отстраниться, гневно зарычал, и стражники крепче вцепились в принца. — Какой жалкий конец столь многообещающего рода, такой же, как конец любого раба. Однако, — он остановился и посмотрел принцу в лицо, холодное и надменное даже в его нынешнем положении, — в тебе явно есть что-то странное. Дассин, старый пройдоха, что ты сотворил? Если у тебя так мало мозгов, почему он потрудился скрыть это? Преследовать тебя было нелегко, надо отдать ему должное. Ты не тот, каким был полгода назад, даже не тот, каким был при переходе. — Жиано обхватил голову принца. — Один внимательный взгляд, чтобы удостовериться, — и мы в расчете с этими кровожадными мирянами.
Свет факелов померк, ледяной ветер загулял по пещере, неся с собой уверенность в близкой смерти и одиночестве, жестокости и ненависти, нескончаемой боли без всякой надежды. Даже невозмутимый Мацерон побледнел. Его люди хватались за головы и стонали. Я не могла сдержать дрожи.
Все краски сбежали с лица Д'Нателя, капли пота покрыли лоб. Он пошатнулся, но стиснул зубы и устоял… и тень ушла, воздух снова очистился. Жиано отдернул руки от Д'Нателя, словно обжегшись, его усмешка пропала. Принц широко раскрыл глаза, блестящие и полные презрения.
— Это он, — засопел Жиано. — Продолжим. Его нож у тебя?
Мацерон передал серебряный кинжал Д'Нателя Жиано. Зид поднял его к свету и внимательно рассмотрел.
— Младший талисман, — произнес он. — Дар'нети считают, что с ним и с мечом они смогут быть уверены в своем будущем, отказавшись от этого бесполезного принца и Моста, который не принес им ничего, кроме горя. — Он подбросил кинжал в воздух и поймал вращающееся оружие за рукоять. — С возвращением кинжала дело сделано. Огонь Ворот еще горит, и прежде чем мы потушим его навсегда, ты можешь снова подвергнуться опасности и вернуться к своим хозяевам. Ты этого хочешь, дульсе? — Зид протянул лежащий на ладони нож, словно он был слуга, принесший господину его любимое кушанье.
— Да. — Баглос дрожал, его лицо пожелтело, он принял оружие, быстро завернул в тряпицу и сунул в узел, который нес на плече. — Дело сделано.
— Знаешь ли ты, чем связан, мой господин? — Жиано провел пальцами по серебристой веревке, охватывающей шею принца. — Долемар гораздо крепче веревок и цепей. Как ты уже, наверное, заметил, она натягивается тем сильнее, чем больше ты сопротивляешься, а от малейшего воздействия магии она раскалится. От большого выброса магии твоя плоть обуглится, ты будешь умолять нас отсечь тебе руки и ноги.
Он прошипел какое-то слово, от которого свет факелов померк, и дернул за веревку, связывающую руки и шею принца. Хотя он не издал ни звука, спина Д'Нателя выгнулась дугой, словно веревка затянулась сильнее.
