Эльберд Гаглоев - По слову Блистательного Дома
А потом у бога появилась компания. Из-за портьеры выплыли, по-другому и не скажешь, две (чего уж тут мелочиться) богини. Влажные волосы, струйчато прекрасные тела. А формы! А лица! И пока бог глазел на все это очарование с обалдело-страстно-восторженным выражением надменного лица, слегка, совсем слегка, распустив слюни, одна из богинь совершенно по-хулигански дернула переливчатую набедренную повязку. Не выдержав столь хамского поведения, струящаяся сполохами ткань совершенно по-плебейски, но очень эротично опустилась на пол, обнажив то, что почему-то называют мужским достоинством. Я, честно говоря, всегда считал, что означенное достоинство не там, куда его поместил неизвестный автор, а в сердце, душе. А вот то, что помещалось у бога промеж ног, размеров было совсем ишачьих. Признаюсь, я не на шутку испугался и отвел-таки взгляд от зеркала, желая удостовериться в том, что лично меня мутации не коснулись. Все было в порядке. Мое. Привычных размеров. От созерцания своего тела меня оторвал смех. Я резко развернулся и увидел двух помирающих от хохота барышень. Они уже накупались и, похоже, решили подвергнуть мою непоколебимость некоему испытанию. Вначале я, признаюсь, рассердился из-за столь бесцеремонного вмешательства в самосозерцание. Но вид двух увлеченно хохочущих прелестниц совершенно не давал сформироваться никаким формам проявления агрессии. А девушки были весьма хороши, совсем не хуже, чем богини в зеркале. А задорные взгляды из-под мокрых волос! А уставившиеся в потолок вишни на идеальных полушариях! А вздернутые мускулюсы глятеусы! Организм стал предательски напрягаться.
Добродетель мою спасли долгий мелодичный звон под потолком и голос, донесшийся из ниоткуда:
— Вас ждет застолье, достойные гости.
Девушки посерьезнели, но самую малость.
— Вы, господин, так долго отдыхали, — с совершенно лицемерным выражением на лукавом лице посетовала одна. Наклонилась и в мягком пируэте подхватила простыню, умудрившись продемонстрировать мне то, что в обычном положении разглядеть невозможно. — И теперь нам надо быстро привести себя в порядок.
— А то ведь люди так игривы. Подумают невесть что о приличных девицах, — вступила в беседу вторая, не делая никаких попыток прикрыть свое роскошное тело. — Но ты права. Поторопимся, — и, взяв подругу за руку, направилась в залу с бассейном.
Я посмотрел на две эти нахальные, крутящиеся и, казалось, даже улыбающиеся попки, с трудом сглотнул комок в горле, почти недрожащей рукой налил в бокал вина. Выпил. Холодное вино потоком ринулось в желудок. Остужая при этом почему-то голову.
— Дамы, — окликнул я хулиганок. Четыре совершенно невинных глаза уставились на меня. — Что это? — показал через плечо на зеркало.
— Веселое зеркало, господин мой, — лукаво улыбнулась одна, скрываясь за портьерой, и сразу высунула усмехающуюся рожицу. — Ведь правда, веселое?
— Да уж, — согласился я.
— И не утруждайте себя очень на сегодняшнем пиру. Ведь купание так слабо успокаивает девичьи тела, — томно добавила вторая.
— А мы ведь не дадим, — опять высунулась первая.
— Нет, мы ведь хозяйки и должны сопровождать достойного яра, — успокоила ее подруга. Обернулась и на секунду замерла. Прекрасная картинка. Золотистая кожа совершенного тела на фоне тяжелого шелка. Еще раз добила взглядом и ушла.
Я допил оставшееся вино. Обернулся. И увидел в зеркале совершенно голого себя. С дурацкой улыбкой на покрасневшей от смущения физиономии. А дракончики вокруг зеркала так и неслись в невесомом танце по кругу, все так же весело мне подмигивая.
Тивас
После всех треволнений, которые пришлось испытать за последнее время, доброта и внимание дам замка Шарм'Ат приятно согрели душу. И напряжение, вызванное долгим отсутствием женского общества, схлынуло, давая возможность посмотреть на ситуацию, в которой оказался, уже с несколько иного ракурса. Хотя, признаться, от дум о высоком несколько отвлекали женские тела очертаний если и не идеальных, то к идеалу весьма-таки близких. Причем тела эти находились весьма близко, и их горячие мягкие прикосновения вновь возвращали к мысли о том, что есть радости и гораздо более приятные, чем интеллектуальная гимнастика. За всеми этими упражнениями, очищающими сознание и укрепляющими тело, время пролетело незаметно и громоподобный голос, сообщивший, что пора идти пировать, прозвучал несколько неожиданно.
Как правило, мы, люди, себе не принадлежим, и поскольку празднование, несомненно, могло принести новые сведения и ощущения, Тивас был вынужден последовать ненавязчивому приглашению.
Наскоро ополоснувшись в бассейне, дабы смыть с себя аромат любви, застегнул на бедрах пояс с двойными рапирами. Всегда полезно иметь что-либо скрытое от посторонних взоров, а поскольку ситуация в замке была на редкость непрозрачной, то и честная сталь могла в ряде ситуаций послужить весьма убедительным аргументом. Тем более, учитывая неизученные таланты этих арфанов. Очень и очень любопытные ребята. Тем более когда не знаешь, чего от них ожидать. Затем пришел черед мантии. Удивительная вещь — каменистый шелк. Мягок, как ласка матери, но мало уступает в прочности даже коже огнистого змея. Взял в руки посох. Какой же Маг без посоха.
— Дамы, — слегка поклонился, — ваш слуга.
— К услугам вашей премудрости, — ответствовали уже успевшие привести себя в порядок спутницы на сегодняшний день. На очаровательных, хотя и несколько утомленных лицах таились удовлетворение. Сытые, кошачьи улыбки. Ну как же они милы.
В зале их уже поджидали весьма довольные спутники. Одного взгляда на них и сопровождавших их красавиц хватило, чтобы понять. Скоро, всего-то через девять месяцев, заагукают в колыбелях младенцы. Веселые и певучие, как Хамыц, скуластые и хозяйственные, как Баргул, обходительные и изящные, как Граик, неистовые и обходительные, как Унго, могучие и добродушные, как Эдгар. А вот такие странные и загадочные, как Саин, похоже, не заагукают. Он, действительно, был очень странным, этот боковой предок. То свирепый, то добрый, то циничный до отвращения, то готовый на самопожертвование, то мелочно расчетливый, то готовый делать подарки, достойные лорда. Странный, очень странный человек. Порой Тиваса пугала его равнодушная жестокость, а потом удивляло детское простодушие. Противоречивыми людьми, судя по этому отдельно взятому представителю, были эти предки. И вот сейчас. Судя по его еще красной физиономии и насмешливым взглядам, которыми его одаривали спутницы, свой целибат он так и не нарушил. Ну объясните, зачем? «У меня жена и дочери». И что? Даже интересно посмотреть на ту, которая заставит его изменить этому своему принципу. А какие авансы ему делались… Даже неистовые красотки Хушшар не смогли его поставить на племя. С их-то опытом добычи достойного семени. И ведь видно, неравнодушен он к дамам. Ох, как неравнодушен. Каждую взглядом проводит, вздохнет. И все. Не понимаю. Саин, тот был совсем не чужд галантной охоты. Напротив. А этот… Не понимаю.
