Олег Яковлев - Маски Черного Арлекина
Эльф сидел лицом к костру, не отрывая застывшего взгляда от пожирающего хворост пламени, над которым весело булькала вода в подвешенном котелке. Время от времени старый Карэм что-то подбрасывал в котел, ворошил длинной палкой искрящийся от прикосновения хворост и говорил, говорил. А эльф просто сидел рядом и слушал. Над ними черной тенью нависала кибитка старика; лошади были выпряжены и паслись неподалеку.
Цыгане стали табором, превратив движущуюся процессию в лагерь с шатрами и навесами. Фургончики расположились большим полукругом на лесной проплешине у поворота дороги, прямо на развилке. Десятки костров вырывали табор из ночи, а в небо лились музыка и песни. Множество людей собралось у огней. Женщины готовили ужин, а мужчины по очереди рассказывали сказки и истории, ненадолго отвлекаясь от игры в кости и карты. Детишки, которых оказалось раза в четыре больше, чем можно было подумать поначалу, ловили каждое слово, втягивая вместе с дымом костра и запахом похлебки предания минувших дней. Огонь в костре ведьмы, что остановила свой фургон на некотором отдалении от остальных, был необычного зеленого цвета, а из ее огромного котла рвались в ночь дикие визгливые крики, будто она заживо варила парочку котов. Никто не обращал на эти вопли внимания, все были заняты своими делами.
– Что это за инструмент? – спросил Мертингер, вслушиваясь в протяжные печальные звуки, когда давешний музыкант поднялся на ноги перед усевшимися у соседнего костра слушателями и вновь тронул струны своей тростью. – Так могла бы петь птица... или выть волк... или плакать человек...
– Хедеги-ли, – ответил Карэм. – Стонущая Вдова. Или скрипка, как ее еще называют. Играть на таком инструменте нас, ар-ка, еще в незапамятные времена научили духи ночи трау, непревзойденные музыканты. Теперь и нам в этом деле нет равных.
– Расскажи мне о вас, Карэм... – попросил Мертингер, не отрывая взгляда от огня. – Кто вы и куда идете?
И старик начал рассказывать...
Цыгане, или, как они сами себя называют, ар-ка, очень древний народ. По их собственному мнению, они жили на этих землях чуть ли не с самого Начала Времен. Вряд ли, конечно, и в самом деле могло быть так, но уж до возникновения ронстрадских княжеств эти земли, по словам старика, точно принадлежали им. Вернее, тогда уже не принадлежали. Потому как ар-ка лишили всех их владений зловещие лорды-носферату, ужасные и мрачные правители-вампиры, отстроившие свои высокие остроконечные башни на месте, где теперь стоят людские города. Сейчас эти древние башни принадлежат магам, умело использующим их немалую силу, но мало кто помнит, кем они возводились и для чего. У людей короткая память, но только не у ар-ка. Они помнят все, каждый год их истории записан в Канву, священную книгу, и каждый род имеет ее точную копию, а оригинал хранит у себя в сундуке Выборный Князь. Когда-то король Кориган правил народом и всеми землями ар-ка, теперь же его наследники просто первые из равных, такие же скитальцы, лишь более уважаемые среди соплеменников. Сейчас выборный князь, точнее, княгиня – это Мерта Дорожный Сапог. Ее авторитет незыблем, ведь, следуя древней традиции, цыгане каждый раз после смерти очередного князя избирают себе нового на всеобщем цыганском сходе, где присутствуют главы всех Девяти Колен, древнейших родов, а также и представители многочисленных малых колен. Ар-ка вообще очень большое значение уделяют своей истории и традициям, традиции эти органично вплетаются в их нелегкий быт, помогают выжить и остаться единым народом.
Не будь этих установок-правил, цыган давным-давно разбросало бы по всему свету, не оставив и следа на земле. Например, вот одно из таких условий: не ночевать два раза под одним небом. Практически же это означает, что табор никогда не останавливается подолгу на одном месте, два-три дня, от силы неделя, и снова неугомонные ар-ка собираются в путь. Они вечные странники, вечные скитальцы. Все это наложило на них заметный отпечаток, сделав хоть и обособленными, но при этом общительными, всегда готовыми помочь кому-то из своих, но не испытывающими особых иллюзий в отношении чужаков и любой власти: баронской там или же королевской. Многие считают, что ар-ка промышляют разбоем, грабежом, конокрадством, воруют детей, но старик уверял, что это неправда в основном... Они не знают границ, передвигаясь со своими фургонами по всему необъятному миру, и большинство государей давно уже махнули на этот народ рукой – вылавливать их и сажать по тюрьмам себе дороже. А если где и случается какая кража коня, так это, как говорится, дело житейское, и нечего сразу пальцем показывать. Имущества вообще нужно держать при себе ровно столько, сколько требуется для жизни, а излишки все равно украдут – так мыслят ар-ка, и так они поступают. Последнюю рубаху у бедняка никогда не отнимут, но вот богачу следует поостеречься, коли табор встал рядом с его табуном или отарой.
К лошадям у цыган вообще отношение особое. Конь – верный друг и помощник ар-ка, зачастую единственный спутник, с которым можно поделиться и горем, и радостью. Конь для цыгана даже больше, чем жена, это кровное имущество, сокровенная собственность, которая не продается даже в случае крайней нужды. Цыган скорее продаст себя, чем своего коня. У ар-ка в ходу множество легенд и историй, в которых конь выручает цыгана, спасает и помогает в трудный момент. Верно и обратное: в других сказаниях говорится о самопожертвовании ар-ка, спасающего верного коня ценой своей жизни.
В общем-то, довольно чудной народ эти цыгане, как понял Мертингер. Они многое переняли, как ни странно, от его соплеменников-эльфов, ведь в прошлом долгие странствия не раз приводили таборы даже в сам Кайнт-Конкр. Правда, случалось это еще до того, как эльфы вырастили свой сторожевой лес Хоэр за Лесным кряжем. Теперь ворота в Конкр наглухо закрылись от посторонних глаз, но ар-ка ничего не забывают...
* * *Карэм замолчал, заметив приближающиеся к ним фигуры. Когда двое людей подошли достаточно, чтобы можно было различить лица, губы старика расплылись в счастливой улыбке.
– Мартин, Варэ, садитесь к нам! – поприветствовал их цыган. – Схара! Где тебя гхарны носят?! – прокричал он в направлении фургона. – Сыновья пожаловали!
Сыновьям Карэма и Схары было уже лет по двадцать пять – тридцать. Первый, Мартин, оказался высоким и худым мужчиной с пронзительными карими глазами и аккуратной черной бородкой, как, по словам старика, у отца в молодости. Второй, Варэ, был его полной противоположностью: коренастый, с лохматой окладистой бородой, походивший скорее на гнома, чем на человека. Но при этом в обоих братьях легко читались черты отца: нос с горбинкой, плотно поджатые губы и хитрый, слегка прищуренный взгляд. Оба были гвоздарями: ковали гвозди, скобы, подковы.
