Майкл Муркок - Загадка Рунного Посоха: Черный Камень. Амулет безумного бога. Меч зари. Загадка рунного посоха.
— Меч Зари, в котором обитает дух нашего Бога и предка. Меч Зари, который сделал Батач Герандиум неуязвимым и дал нам все, что мы имеем. Меч Зари, который делает мертвых живыми, дает жизнь живущим, светится, напившись человеческой крови. Меч Зари, прими это наше жертвоприношение и знай, что мы всегда будем преклоняться пред тобой, потому что, пока ты находишься у нас, в Храме Батач Герандиума, Старвель никогда не падет! Прими эту жертву, нашего врага, этого выскочку, прими Пала Бьючарда из той касты, что называется купцами!
Бьючард снова что-то сказал, презрительно скривив губы, но слов было не разобрать за истерическим пением возбужденных лордов-пиратов.
Нож начал медленно придвигаться к телу Бьючарда, и Хокмун не смог удержаться.
С губ его непроизвольно сорвался боевой клич его предков. Со стоном пронесся дикий птичий крик, и послышались слова:
— Хокмун! Хокмун!
Пение резко оборвалось, и лорды-пираты повернулись. Глаза Вальона чуть не выскочили из орбит от ярости, и он сбросил с плеч плащ, вынимая из ножен меч, который был точной копией того, что Хокмун отобрал у него. Вальон швырнул нож в кровь, заполняющую яму, и сделал шаг вперед, держа свой меч.
— Глупец! Разве ты не знаешь, что ни один посторонний не имеет права войти в Храм Батача и что, сделав это, он никогда не выйдет обратно, пока вся кровь, капля за каплей, не будет из него выпущена?
— Это из твоего тела сегодня будет выпущена кровь, Вальон! — вскричал Хокмун и напал на своего врага. Но внезапно, откуда ни возьмись, появились двадцать человек, преградили ему путь к Вальону. Двадцать мечей против одного.
Он яростно бросился на них. Горло ему перехватило от ужасного запаха, глаза слепил блеск клинков. Мельком увидел он Бьючарда, извивающегося в своих путах. Хокмун сделал выпад — человек упал бездыханным, сделал следующий — и второй попятился в сторону и рухнул в яму с кровью, нанес третий удар — и на пол упала отрубленная рука.
Д’Аверк бился рядом с ним, и пока им удавалось удерживать пиратов на расстоянии.
Какое-то время казалось, что одна лишь их ярость обеспечит им успех, что они прорвутся сквозь ряды воинов и спасут Бьючарда. Хокмун прорубил себе кровавый коридор в гуще людей и уже добрался до Бьючарда. Но вдруг поскользнулся на самом краю ямы, и нога по щиколотку ушла в густую жидкость. Почувствовав какое-то омерзительное прикосновение, Хокмун выдернул ногу из ямы, но в ту же секунду его схватили пираты.
Он откинул голову и произнес:
— Мне очень жаль, Бьючард, я поторопился, но у нас не было времени, совсем не было времени.
— Вам не следовало идти за мной! — в отчаянии закричал Бьючард. — Сейчас и вас постигнет моя участь и вы станете пищей для чудовищ, живущих в яме! Вам не следовало идти за мной, Хокмун!
Глава 10
Неожиданный друг
— Боюсь, друг Бьючард, наш союз оказался недолговечным.
Даже в столь отчаянном положении Д’Аверк не мог удержаться от шутки.
Он и Хокмун были распростерты по обе стороны от Бьючарда на рамах из китовой кости. Внизу черные чудовища беспокойно ныряли и снова поднимались к поверхности. Сверху Меч Зари отбрасывал красный отблеск на весь зал, на лица лордов-пиратов, поднятые вверх в ожидании мщения Вальона. Лорды с видом победителей взирали на обнаженные тела будущих жертв, разрисованные такими же странными символами, что и тело Бьючарда.
В яме раздавались странные чавкающие звуки, а существа, что так плавали, явно ждали, когда наконец им перепадет свежая кровь. Хокмуна трясло, и он еле удерживался от рвоты. Голова у него раскалывалась, а тело ощущало жуткую слабость из-за непривычной позы. Он подумал о Ийссельде, о своей жене, о своих попытках победить Темную Империю. Теперь уже не никогда не увидит он своей жены, не вдохнет полной грудью живительный воздух Камарга, никогда уже не примет участия в войне против Гранбретани.
И все это он потерял в напрасной попытке спасти чужого, почти незнакомого ему человека, чья битва с лордами-пиратами Старвеля была неважной и неинтересной для него по сравнению с битвой против Темной Империи.
Правда, сейчас уже было слишком поздно думать об этом, потому что предстояло умереть. Он умрет страшной смертью, истечет кровью, словно свинья, чувствуя, как остатки сил вытекают из его окровавленного тела с каждым биением пульса, с каждым ударом сердца.
— Ты уже больше не издашь свой боевой клич, мой раб, — улыбнулся Вальон. — Ты молчишь. Неужели тебе не о чем просить меня? Чтобы я подарил тебе жизнь? Снова сделал тебя своим рабом? Не желаешь ли ты попросить прощения за то, что потопил мой корабль, убил моих матросов, оскорбил меня самого?
Хокмун плюнул в него, но промахнулся.
— Я жду, когда мне доставят новый нож, — пожал плечами Вальон. — Когда его принесут и благословят, я перережу твои вены здесь и вот здесь, чтобы ты медленно умирал и мог видеть, как твоей кровью кормятся те, что в яме. Ваши обескровленные трупы будут доставлены мэру Нарлина — дяде Бьючарда, если я не ошибаюсь, — как свидетельство того, что мы в Старвеле не любим, когда нам не подчиняются.
Через зал прошел пират и встал на колени перед Вальоном, подавая ему длинный острый нож. Вальон взял его, и пират попятился.
Теперь Вальон что-то шептал над ножом, часто поглядывая на Меч Зари, затем он взял нож в правую руку и приставил острие к паху Хокмуна.
— Теперь сначала, — произнес Вальон и начал петь литанию, которую они пели до этого.
Хокмун почувствовал, как рот его наполняется слюной из-за тщетных попыток освободиться из крепко держащих его пут. Монотонное пение становилось все громче и громче, пока не стало почти истеричным.
— …Меч Зари, которых мертвых делает живыми, дает жизнь живущим…
Кончик ножа защекотал бедро Хокмуна.
— …который светится, напившись человеческой кровью…
Невольно Хокмун подумал, что Меч приобретает свою способность светиться от крови. Острие ножа царапало внутреннюю поверхность бедра.
— …Знай, что мы всегда будем преклоняться пред тобой…
Вдруг Вальон перестал исторгать из себя заклинание и изумленно вскрикнул, глядя куда-то поверх Хокмуна. Тот тоже вскинул голову и вскрикнул.
Меч Зари опускался вниз!
Он опускался медленно, и скоро Хокмун мог разглядеть, что он висит на своего рода паутине из тонких металлических тросов и в этой паутине находилось еще что-то — фигура человека.
На человеке был высокий шлем с забралом, который скрывал его лицо. Его доспехи были всего лишь двух цветов — черного и золотого, а на боку висел большой обоюдоострый меч.
