Маргарет Уэйс - Драконы осенних сумерек
Дракониды с ревом устремились навстречу восставшим, желая снова посеять в их рядах панику. Но просчитались. Люди натерпелись уже довольно. Ни сила, ни посулы мира и безопасности не могли заставить их еще раз поступиться свободой. Они успели понять: не будет мира на Кринне, пока его землю топчет нежить и нечисть. Мужчины, женщины, дети принялись яростно отбиваться, пуская в ход и ногти и зубы…
Сражение растащило спутников в стороны. Лорана оказалась одна. Гилтанас пытался удержаться подле сестры, но толпа увлекла его прочь. Сказать, что эльфийка была перепугана насмерть, значит не сказать ничего. Она даже не подозревала, что бывает на свете подобный страх. Ее неудержимо тянуло спрятаться, и она отшатнулась к стене крепости, судорожно сжимая в руке меч. Прямо у ее ног, прижимая к животу окровавленные ладони, рухнул мужчина. Глаза, остекленевшие в смерти, казалось, смотрели на Лорану, кровь текла по камням. Лорана с трудом оторвала взгляд от лица погибшего… и оказалась носом к носу с его убийцей.
Драконид, видя перед собой пораженную ужасом эльфийку, понадеялся легко справиться с нею. Выпростав длинный язык, он слизнул с меча кровь, перескочил через мертвого и бросился на Лорану.
У нее перехватило горло от страха, но руки все сделали сами, нанеся стремительный удар снизу вверх. Драконид оказался к нему не готов. Острый эльфийский меч пробил латы и толстую шкуру и глубоко вошел в тело. Лорана ощутила, как хрустнула под лезвием кость, услышала последний захлебывающийся крик драконида. Мертвое тело обратилось в камень, рукоять меча выбило из руки. Но Лорана вспомнила слышанное от воинов – стоит немного повременить, и камень рассыплется пылью, освобождая клинок. Вспомнила – и сама поразилась собственному хладнокровию.
Вокруг бушевала битва: яростные выкрики, предсмертные стоны, звук ударов, вопли, лязг оружия… Лорана ничего этого не слыхала.
Она спокойно выждала, пока труп не рассыпался. Тогда она наклонилась, разгребла прах и, схватив меч, взметнула его над головой. Солнце блеснуло на политом кровью клинке; враг лежал мертвым у ее ног. Она огляделась, но Таниса нигде не было видно. Не было видно и остальных. Быть может, они уже погибли. Быть может, и ее вот-вот убьют…
А синее небо над головой было залито таким пронзительным солнцем, и мир, который ей, вполне вероятно, предстояло вскоре покинуть, казался только что созданным. Каждый камешек, каждый листок с потрясающей четкостью зпечатлелся в памяти. Душистый теплый ветер налетел с юга, гоня прочь тяжелые тучи, надвинувшиеся на ее родину с севера. И дух Лораны, освобожденный от страха, взвился выше облаков, и поднятый меч еще ярче засверкал на утреннем солнце.
15. ПОВЕЛИТЕЛЬ ДРАКОНОВ. ДЕТИ МАТАФЛЕР
Верминаард внимательно рассматривал четверку мужчин, шедших ему навстречу. Он уже понял – эти были не из числа рабов. Потом он узнал в них спутников золотоволосой жрицы. Так вот, стало быть, кто одержал победу в Кзак Цароте над Оникс, потом сбежал из рабского каравана и наконец пробрался сюда, в Пакс Таркас. Все они были хорошо знакомы ему: рыцарь из разрушенной страны былой славы, полуэльф, выдающий себя за человека, хилый, болезненный маг. И близнец мага – великан с могучими мускулами и мозгами размером в горошину.
Занятная будет драчка, подумалось Повелителю. Он был почти рад рукопашной. Ему прискучило командовать армиями, сидя верхом на драконе, хотелось размяться… Вспомнив об Угле, он бросил взгляд в небо: случись что, сможет ли он позвать дракона на помощь?
Оказалось, однако, что алому и самому приходилось туго. Матафлер сражалась в битвах, когда Пирос еще сидел в скорлупе; уступая в силе, она далеко превосходила его хитростью и сноровкой. Струи пламени с треском вспарывали воздух, драконья кровь орошала землю красным дождем…
Пожав плечами, Верминаард вновь повернулся к тем четверым. Он слышал, как маг напоминал спутникам, что Верминаард был жрецом Владычицы Тьмы, а значит, мог воззвать к ней о помощи. Верминаард знал от шпионов: несмотря на молодость, этот маг был наделен странной силой и очень, очень опасен.
Четверо не произносили ни слова. Им не было нужды разговаривать ни между собой, ни с врагом. К обоюдной ненависти примешивалось невольное уважение, а вот ярости не было. Они станут биться хладнокровно. А главным победителем будет смерть. Четверо шагали вперед, одновременно расступаясь, чтобы окружить Верминаарда: тому не к чему было прижаться спиной. Пригнувшись, он широко размахнулся Приносящей Ночь, не давая им подойти вплотную и одновременно обдумывая, как быть. Надо лишить их численного перевеса, и как можно скорее. Покрепче перехватив правой рукой булаву, он мощным прыжком метнулся вперед, застав противников врасплох. Он не стал заносить Приносящую Ночь: все, что ему требовалось, – это прикосновение. Оказавшись перед Рейстлином, он схватил мага за плечо, шепча короткую молитву Владычице Тьмы.
Рейстлин закричал и в смертных мучениях осел наземь: оружие мрака пронзило его тело тысячей невидимых лезвий. Карамон с ужасающим рыком прыгнул на Верминаарда, но жрец был готов к отпору.
– Полночь! – прошептал он, слегка задев богатыря Приносящей Ночь, и рычание сменилось испуганным криком:
– Я ослеп! Танис, помоги!..
Воитель спотыкался, беспомощно выставив руки. Верминаард мрачно расхохотался и ударил его уже как следует – в голову. Карамон свалился, точно бык на бойне.
Краем глаза Верминаард заметил, как ринулся к нему полуэльф, занося двуручный меч древней эльфийской работы. Жрец крутанулся, отбив удар дубовой рукоятью булавы. На миг они замерли, но Верминаард был сильнее, и Танис, не устояв, полетел наземь.
Соламниец приветствовал врага поднятым клинком, но эта ошибка дорого ему обошлась. Верминаард успел вытащить из потайного кармана небольшую железную иголку – и снова воззвал к Владычице Тьмы, моля защитить своего жреца. Стурм почувствовал, как его тело налилось непомерной тяжестью. Он не мог сделать больше ни шагу.
Танис, лежа на земле, ощутил невидимую руку, вжавшую его в мостовую. Он не мог пошевелиться, повернуть голову, даже открыть рот. Он только слышал, как смолкли крики Рейстлина, задавленные болью. Он слышал хохот Верминаарда, громко возносившего хвалы своей Владычице, и мог лишь в отчаянии наблюдать, как Повелитель Драконов, занося булаву, неторопливо подходил к Стурм у.
– Баравайс, Харас! – издевательски проговорил Верминаард по-соламнийски. И, шумливо повторив рыцарский салют, нацелился Стурму в голову, прекрасно зная, что для того подобная смерть – смерть от руки торжествующего врага – есть наихудшая мука.
