Кейт Эллиот - Королевский дракон
Шелест переворачиваемых страниц казался шепотом Фиделиуса, доносящимся откуда-то из-под земли, сквозь пространство и время. Теофану сидела позади, терпеливо сложив руки на коленях. Росвита читала вслух:
— «Господь и Владычица даруют женам величие и славу, укрепляя их разум. Вера делает их сильнее и богаче, подобно ладьям, везущим великое сокровище. Одна из них — госпожа Радегунда, земное житие которой я, недостойный и смиренный Фиделиус, дерзаю воспеть и ее величие изложить в словах. Завершая пролог, начну само житие». — Росвита вздохнула и продолжила: — «Блаженная Радегунда, величайшая из жен…»
Эккехард громко вскрикнул и проснулся, скатившись со скамьи на ковер. В воротах появилась служанка Теофану.
— Посланец от короля! — громко произнесла она.
Росвита дрожащими руками закрыла книгу и завернула в тряпицу. Поднялась и поспешила к воротам. Теофану, сохраняя спокойствие, последовала за ней. Эккехард что-то громко говорил, и слуги бестолково суетились вокруг, помогая ему подняться. Кастелян и прислуга Лютгарды сгрудились вокруг Росвиты и Теофану.
Посланцем была Хатуи, молодая женщина из «королевских орлов», которую Генрих взял к себе в личную свиту. Оставив лошадь во дворе, она вошла и склонилась перед ними.
— Ваше высочество, принцесса Теофану, — заговорила она, глядя той прямо в глаза. — Король Генрих сообщает, что его сестра Сабела отказалась от всех условий и битва уже началась.
— Кто побеждает? — спросила Теофану.
— Не знаю. Я ехала быстро, не оглядываясь.
— Принесите меду, — приказала принцесса.
Стоя на дворцовом пороге, она всматривалась в расстилавшийся внизу город. Перед ней открылся огромный квадрат, пересеченный двумя широкими улицами, которые делили его на четыре одинаковые части. Между полуразрушенной каменной стеной и нынешним городом, от окраин до городских ворот, тянулись сады, огороды и пастбища для скота. За стенами лежали бескрайние поля, засеянные ячменем и рожью.
Куда делись люди, населявшие Кассель прежде? Бежали ли они в Аосту, в город Дарр, откуда начиналось их государство? Или погибли от вражеского меча и мора, опустошивших просторы старой Империи? Или вовсе исчезли без следа, как случилось это с несчастным Бертольдом? Природа наделила Росвиту любознательностью. «Знание всегда искушало меня», как сказал брат Фиделиус. В минуты волнения ее жажда новых знаний особенно обострялась. Возможно, Генрих погиб, и все, сделанное им, тоже близко к гибели. Может, он совершает теперь страшное преступление, проливая родную кровь. От подобных междоусобиц, пишут хронисты, и погибла Даррийская Империя. И в то время, когда королевство вот-вот рухнет, она стоит здесь, размышляя об истории Касселя!
— Пойдем, — позвала она Теофану, — нужно ждать.
Принцесса покачала головой:
— Нужно седлать лошадей. И собирать лекарей. Мы должны либо помогать раненым, которых привезут сюда, либо бежать.
— Бежать?
Сверкая глазами, Теофану напоминала королеву со старинных мозаик, но оставалась спокойной, слишком спокойной…
— Если победит Сабела, мы с Эккехардом должны избежать плена любой ценой. Даже если придется уйти в Кведлинхейм, к тете Схоластике.
Росвита приложила руку к груди и поклонилась в знак уважения рассудительности молодой принцессы. Теофану, конечно, права. Она была достойной дочерью королевы Софии, которая знала искусство правления при дворе Аретузы и славилась изощренностью в интригах.
В этом, вероятно, и крылись причины выбора, который сделал Генрих. Открытая и прямолинейная Сапиентия не всегда была способна принять верное решение. Холодная же и непроницаемая Теофану обладала умом и чутьем, но не харизмой, коей должен обладать властитель от Бога. Неудивительно, что король желал передать трон незаконному сыну Сангланту.
2Ханне не везло сегодня с людьми церкви. Ее остановила диакониса, требуя лошадь. Как и у прежнего священника, внешность и властный голос говорили о ее высоком чине, хотя облачена она была в простую рясу. Ханна не могла ей помочь, ее лошадь уже забрали. Более того, она не хотела отпускать женщину, которая могла стать ценной пленницей, хотела удержать ее, пока солдаты принцессы Сапиентии отражали новую атаку. Ханна приставила острие копья к ее груди.
— Простите, госпожа диакониса. Но все, кто находится в обозе, теперь в распоряжении его величества.
Диакониса рассмеялась:
— Ну конечно, дитя. Ты не знаешь, кто я такая?
Ханна покачала головой и повернулась в сторону леса, пытаясь увидеть солдат из войска принцессы. Большинство обозных были убиты или ранены, оставшиеся бесцельно метались между повозками. В нескольких шагах лежали два мертвых стражника. А чуть дальше какие-то люди помогали забраться на повозку женщине в епископском облачении.
— Владычица! — выдохнула она. — Да ведь это епископ Антония!
— Нельзя дать ей уйти, — твердым голосом проговорила диакониса. — Найди мне лошадь или отыщи мою племянницу и приведи ее сюда.
Племянницу?! Ханна наконец догадалась, кто перед ней. Присмотревшись к женщине, она увидела знакомые черты и тогда упала на колени, склонив голову.
— Простите, ваше преосвященство.
— Забудь, — выпалила Констанция. — Я не хочу, чтобы Антония бежала. И не могу остановить ее сама.
Ханна повиновалась. Она побежала к лесу. Отряд Сапиентии возвращался, и солдаты несли развевающееся саонийское знамя.
— Ваша тетя, епископ Констанция, ищет защиты! — крикнула «орлица», хватая за поводья лошадь маленькой принцессы. — Она просит вас остановить епископа Антонию.
Лицо Сапиентии вспыхнуло.
— Капитан! — крикнула она. — Найдите Констанцию и возьмите ее под охрану. Остальные — за мной!
Она взнуздала лошадь и сорвалась с места так быстро, что Ханна едва успела выпустить из рук поводья. Человек тридцать поскакало за ней, остальные колебались, ожидая от старого капитана подтверждения приказа. Тот неразборчиво выругался, а затем повысил голос, чтобы солдаты могли его слышать:
— Десять человек отправятся к обозу за госпожой-епископом. Тем, кто остался! Приказываю следовать за мной к месту битвы! — Повинуясь, люди построились в боевой порядок. — «Орлица»! Тоже останешься с Констанцией!
Ханна кивнула, радуясь приказу человека, который знал, что делает. А тот поскакал в сторону, где шла битва, исхода которой никто не знал.
Наконец все было кончено. Несмотря на сопротивление Сапиентии, епископ Антония с клириками стала королевской пленницей. Под одной из повозок обнаружили Беренгара. Мокрые штаны красноречиво свидетельствовали о его испуге. Ханна даже пожалела несчастного, которого сразу повели к епископу Констанции. Та отнеслась к его появлению безразлично, и девушка поняла почему. Она не раз в своей жизни встречала таких людей, с постоянно разинутым ртом, припадками растерянности или приступами беспричинного смеха. Принц Беренгар — простак, жалкая пешка в чужих руках. Он ничего не значил в большой игре, затеянной великими князьями.
