Кейт Якоби - Клетка для мятежника
Ах, слишком медленно он приближается... Справа малахи, объединив силы, заставили вспыхнуть огромное дерево над Дженн, и Роберт услышал, как затрещал могучий ствол.
Слева Эндрю вскрикнул: меч в конце концов у него выбили, и беззащитный мальчик оказался перед...
Конь Роберта споткнулся. С воплем слепой ярости Роберт поднял его на дыбы и поскакал налево.
Туда, где был Эндрю.
Эндрю попытался наклониться и схватить меч скользкими от крови и онемевшими пальцами, но его противники оказались слишком близко. Кончик меча уперся Эндрю в горло и заставил его замереть на месте. Краем глаза мальчик видел, как к нему галопом мчится Роберт... Вот он появился рядом: одним взмахом меча уложил двоих малахи, новым взмахом — еще двоих.
Отряд де Массе был охвачен ужасом, но Эндрю все еще угрожал плен. Вдруг Мика схватил его за руку и резко толкнул навстречу Роберту. Тот рывком вскинул мальчика на седло позади себя. Меч Роберта очертил в воздухе сверкающий круг.
Неожиданно малахи рассыпались в стороны, а конь Роберта продолжал скакать вперед, унося их с Эндрю в лес. Роберт рванул поводья и развернул коня и снова поднял свой пылающий меч. Эндрю мог только цепляться за него. Сердце его колотилось, руки дрожали; ему отчаянно хотелось найти Мику, найти Дженн и Финлея, но кругом были только малахи, которые, бросив своих мертвых товарищей, с паническими криками бежали к коням.
И тут Эндрю увидел. Пылающее дерево клонилось в сторону, и его мать, услышав предостерегающий крик Финлея, подняла глаза, но слишком поздно: с оглушительным треском огромный ствол рухнул.
— Мама!
Роберт почти не замечал огня, истоптанного снега, мечущихся лошадей, пятен крови и мертвых тел на земле. Какая-то часть его сознания твердила, что ему следует догнать де Массе и его людей, заставить их заплатить за содеянное... Однако он позволил своему коню остановиться, а сам соскользнул на мокрую, покрытую пеплом траву. Его тело требовало действий, но врагов, с которыми можно было бы сразиться, не осталось.
Отбросив меч, Роберт кинулся к бушующему пламени, но жар заставил его остановиться. Воздух был полон дыма, и Роберт закашлялся, вглядываясь в танцующие огненные языки.
Он опоздал... Так все и кончилось, как предрекало пророчество: «Спасая, принесешь ты гибель... тому, что больше всего любишь...»
— Роберт! — Финлей, шатаясь, приближался в сопровождении Мики. Раны обоих кровоточили, но серьезно они не пострадали. — Я не могу найти ее, Роберт! — Финлей схватил брата за рукав. — Все мое умение искателя бесполезно... Она была ранена. Я...
Роберт стряхнул его руку и закрыл глаза; перед его умственным взором все еще стояло пылающее дерево, и он слышал, как Эндрю кинулся вперед, а Мика и Финлей его оттащили... Потом Роберт отгородился от внешнего мира.
«Дженн! Дженни, пожалуйста, ответь мне! Прошу тебя!»
Роберт собрал воедино всю свою колдовскую силу, силу, которая росла в нем с первого момента слепой паники... нет, росла всю его жизнь в ожидании именно этого момента. Теперь он позволил ей вырваться наружу. Роберт испепелял на своем пути горящий лес, зная, что найдет то, что ищет, найдет потому, что это ему необходимо, потому, что она не могла погибнуть. Пророчество не может быть истинным. Оно не может сбыться! По крайней мере так...
Хватая ртом воздух и шатаясь, он шел вперед. Финлей поддерживал его, не позволяя упасть, рядом был и Мика, на надежную молчаливую поддержку которого можно было положиться. Какой-то частью своего сознания Роберт ловил их ауры на фоне чернильно-черной ночи и слабого пения огня, кровавого опустошения. Он продолжал идти, скользя и спотыкаясь, пока наконец злобный жестокий демон не вырвался на свободу и не устремился туда, куда самому Роберту дороги не было.
Роберт больше не мог удерживать это чудовище... но ведь оно напало на Дженн лишь однажды, да и то не причинило вреда... Дрожа от ужаса, Роберт дал демону волю.
Теперь глаза его были широко открыты, высматривая самые еле заметные, самые слабые следы...
О милосердная Минея! Да, да!
Роберт вырвал руку у Финлея и кинулся вперед. Финлей и Мика последовали за ним.
— Роберт, подожди! Туда нельзя идти! Пламя еще слишком сильное!
— Она жива, Финлей! Она установила защиту, но долго не продержится. — Для других объяснений времени не было.
Роберт установил собственную защиту, но она заколебалась перед мощью стихии. Жар почти ослепил Роберта. Он подтолкнул демона вперед и, зажмурившись, отдал ему всю остающуюся силу, заставляя создать из тьмы собственный мир.
Со всей яростью обманутых ожиданий демон ринулся вперед, погнал впереди себя волну силы, как могучий прибой, обрушивающийся на скалистый берег. Роберт скорее услышал, чем увидел, как горящее дерево сдвинулось, приподнялось и отлетело в сторону, унося с собой пламя, освобождая дорогу туда, куда Роберт стремился всеми силами души.
Не задумываясь, Роберт кинулся вперед, расшвыривая тлеющие угли; наконец он увидел Дженн: она скорчилась под почерневшей веткой — живая!
Роберт подхватил ее на руки. Финлей тут же подбежал, чтобы помочь. Вместе они оттащили Дженн туда, где ждал с лошадьми Мика.
Роберт опустил Дженн на землю и отступил, чтобы позволить Финлею — более умелому целителю — осмотреть ее раны.
— Она истекает кровью, Роберт. Мне нужна вода, бинты и...
— Нам нельзя здесь оставаться, — перебил его Мика. — Если они надумают вернуться...
— Да. — Роберт взглянул в ту сторону, куда ускакали малахи. Следовало бы догнать их... следовало бы удостовериться... — Финлей, садись на коня. Мика, помоги мне передать ему Дженн. Мы отправимся в твой коттедж, Мика, и там займемся ее ранами. Эндрю, поехали.
— Нет! Мы не можем этого сделать! — повторил де Массе, настроение которого не улучшала боль от ран, усиливавшаяся от каждого толчка. Его люди — те, кто выжил, те, кто бросил своих умирающих товарищей и в слепой панике бежал с поля боя, — собрались вокруг него. Странная сила обрушилась на всех без исключения — сила, которая могла исходить только от Дугласа.
— У нас нет выбора, Люк, — возразил один из малахи. — Когда Нэш узнает, что мы убили Союзницу, всем нам конец. А до мальчишки нам теперь никогда не добраться.
— Лучшее, что мы можем сделать, — вступил в разговор другой малахи, — это притвориться, будто мы ни при чем, будто случившееся к нам никакого отношения не имеет. Ты должен это понимать!
— А что мы скажем насчет мальчишки? — попытался доводами разума умерить горячность своих людей де Массе. Малахи были в ярости от того, что так перетрусили, и собирались теперь любой ценой вернуть себе самоуважение.
