Миштофт - Везде светит солнце. Дилогия (СИ)
Тем временем дикари и их противники грызли друг другу глотки, пусть не в прямом, а в переносном смысле, но от этого кровавое зрелище не становилось приятнее. Теперь иллары и колдуны оставили воинов наедине с их силой и воинским мастерством, и павших стало намного больше, и уже ничто не могло помочь им подняться продолжить бой. Лунии командовали мелкими птицами и оттаскивали раненных с поля битвы, становясь и жертвами клинков дикарей, но не останавливались. Искусно орудуя мечами харки рубили направо и налево, и Шек по ходу кровавого действа учил Катрея и невольно оберегал, понимая, что без его помощи мальчишка обречён. И хотя Нисан не отставал от них, преследуя ту же цель, что и харк, бой был настолько жестоким, что без воинского мастерства Шека младший сын Глена не выжил бы, оберегаемый только немым братом. Раненный в ногу, харк продвигался вперёд, зверея и хрипя, и мечтая о кружечке вина, оставаясь верным своей давней привычке. Катрей дрался справа от него, а Нисан - рядом с братом, как вдруг дикари напали волной, сбивая их с ног, и занесли ножи над лежачими. Много раз оказываясь в такой ситуации на аренах Мабрина, Шек ловко вскочил на ноги и отразил удар прямо и справа, где лежал его протеже, но, повернув голову, увидел, что опоздал - братья не справились с неожиданной атакой, ножи попали им прямо в сердце. Харк взревел, как дикий зверь, и уже не разбирал куда бьёт, снося с плеч головы и разрубая туловища пополам, потому что они забрали жизнь юноши, к которому он успел привязаться за столь короткий срок.
Саша и Авион, сражаясь плечом к плечу, хотели озвереть так же, как этот харк, чтобы забыть об усталости. Им приходилось трудно, потому что охотиться и воевать были два разных ремесла, и мастерства им недоставало. Но драться наравне со всеми было для их мужественных сердец верхом удовлетворения неугомонного духа( не плоти, что они оставляли любовным утехам), поэтому и страх уже отступил от них и показалось, что удача сопутствует им, но именно в такие моменты обычно незаметно подкрадывается беда. Хотя пятеро дикарей против двоих не являлось большим перевесом сил, оба друга почувствовали, что не в силах справиться с их натиском. Флиуртийцы окружили двух друзей и, как на зло, не было рядом ни одной птицы, которая бы предупреждала их об опасности сзади или сбоку. Кленки скрежетали и звенели, и в исступлении Авион и Саша разили своего врага, но тот оказался проворнее, и нанёс-таки им смертельные раны. Теряя свет в глазах, оба друга упали на землю и уже не смогли подняться. Потеряв ещё раньше Ровела из виду, Саша не знал, что его трусливый, но верный друг пал в самом начале сражения. И хотя это случилось так быстро, он смог бы гордиться стрижником, который сражался упрямо и не отступая назад только потому, что видел впереди своего друга - единственного и настоящего в его жизни.
Пусть дикарям легко удавалось победить простых геранцев, гральчи давали им достойный отпор, окружив Бурака в кольцо, так что гном мог безбоязненно продвигаться вперёд, не затрудняя себя даже взмахами ножа. Иногда он приказывал кольцу расступиться, чтобы в щелочку нанести удар какому-нибудь зазевавшемуся флиуртийцу, но зря не рисковал - не потому, что боялся, а потому, что осознавал противовес своей силы против дикарской - слишком неравными они являлись не в пользу главаря банды. Поэтому гному удалось наравне с харками продвинуться далеко вперёд, приводя в бешенство дикарей, которым не удавалось пробить толстую чешуйчатую шкуру гральчи. Битва могла продолжаться бесконечно, если бы Иин и его брат захотели этого - поддерживать силы обеих сторон было для них не сложной задачей,- но они пожелали увидеть, кто выиграет из слабых. И как бы успешно не удавалось дикарям предпринимать внезапные атаки, их численность убывала, в основном, под тяжестью мечей воинов из Мабрина. Медленно их окружали в кольцо и сужали его до тех пор, пока последний дикарь не пал, проколотый насквозь пикой. Крики радости и долгожданной победы раздались над землёй и к ним присоединились иллары, одолевшие всех колдунов, кроме одного - его они оставили в живых и связали верёвками, пропитанными магическим составом. Гелий только теперь увидел, как он слаб, оставшись без возможности высасывать рам из илларов. Всё его колдовство лопалось, как мыльные пузыри, по сравнению с белой магией. Он метался и выл, он скрежетал зубами, но не в силах был что-то изменить - его пленили и приговорили к скорой смерти. И осознание того, что хитрая Грагара успела убежать, вовремя увидев безнадёжное положение колдовского войска, ломало Гелия и заставляло бесноваться ещё больше, потому что он совершил глупость, не скрывшись вместе с ней, как она предлагала. Полная победа невольно заставила птиц запеть песнь о вечной справедливости на земле и все поздравляли друг друга, но окончательное слово осталось за Иином и Провидцем, поэтому радостные крики вскоре прекратились и все взоры устремились вверх. Старцы не спешили, зная на что способны. Их могучая сила могла создать ещё не одно землетрясение, разломить планету напополам, стереть с лица земли всё живое, но не способна была убить того, кто был настолько же силён. Вот почему воевать когда-то с отступниками илларам было сложнее, чем усовершенствовать мир вокруг. Они были равны, но не бессмертны.
-Пусть дикари спят с миром, пусть теперь успокоятся их предки. Пусть огонь поглотит их проклятье,- произнёс Провидец и мёртвые тела флиуртийцев превратились в пепел, развеиваясь по ветру.
В ответ на это Иин взмахнул рукой и отправил риглов обратно в Илию, чтобы не мешались ему.
-Оружие против отступников не сможет помочь нам сегодня,- сказал он младшему брату.
-Хотя ты во всеоружии, потому что знаешь о моих помыслах, я убью тебя, брат. Ты избавлялся от своих противников, нанося им удары в спину, теперь тебе придётся сразиться лицом к лицу.
-Ты ведь уже видишь чем закончится наша битва - и я уверен, что не в твою пользу, иначе ты не медлил бы так долго,- произнёс Иин и начал играючи крутить в руке свой хрустальный посох.
Отпустив корка, как брат ригла, Провидец поднял над головой руки и легко хлопнул в ладоши, вызывая мгновенно оглушительный гром и молнии. Небо заволокли чёрные тучи и на землю посыпались крупные водяные капли.
-И что ты этим хочешь сказать?- смеясь, спросил Иин.
-Увидишь.
9.
Голубое небо ушло на покой, позволив ночной темноте властвовать до рассвета. Город Ирн понемногу успокоился и тишина, нарушаемая редкими женскими всхлипами, доносившимися из пещер, убаюкивала людей. Горные склоны перестали кровоточить, словно давая понять, что где-то там далеко сражение закончилось и теперь осталось только ожидать возвращения как живых, так и вестей о мёртвых. Темнота была другом дикарей, ведь именно ночью они устраивали свою охоту, поэтому Мали чувствовал себя свободно в это время суток. Его глаза замечали каждое движение, которое не увидел бы простой ирнец, и лёгкая бесшумная поступь помогла ему без приключений добраться до жилища Вероники. Тупо наметив себе только одну цель - убить - Мали пробрался к ней в спальню, освещённую тусклым светом от горящего факела. Перед ним лежала девушка, которая вдохнула в него новую жизнь и её же у него забрала, сама того не ведая. То плотское желание, которое обуяло дикаря на пляже, снова проснулось в нём и становилось сильнее злобы и ревности. Ему захотелось схватить Веро и завладеть её телом так же насильно, как флиуртийцы поступали в своём племени с пленницами из Ирна. Удивляясь, что могло его останавливать до этого момента, Мали положил нож на пол за ненадобностью и стал медленно приближаться к кровати. Ровное и спокойное дыхание, милое лицо, покоящееся во сне, всё больше возбуждали в нём плотское желание. Крик девушки мог привлечь к нему внимание, поэтому нельзя было допустить этого. Ловко подпрыгнув, Мали сел на ноги девушки и сразу же зажал ей рот рукой. И хотя Вероника могла бы отбиваться от него руками, которые остались у неё свободными, от ужаса она не могла пошевелиться. Страх в её глазах радовал дикаря и новую мысль позабавиться прежде, чем убить, не опутывали сомнения. Слизывая со щёк Веро слёзы, он разрывал на ней одежду свободной рукой. Только мужская сила смогла бы его остановить теперь и девушка почувствовала, что обречена. Именно в этот момент шок отступил, освобождая её тело и руки от оцепенения, и она стала отталкивать от себя мускулистого дикаря, начала пробовать шевелить ногами, попыталась звуками, пусть и с закрытым ртом, привлечь к себе на помощь воинов. Такое сопротивление раззадорило Мали, его глаза заблестели и омерзительный смех раздался из его груди. Но вдруг он замер и его стеклянный взор застыл в одной точке. Рука, прижатая ко рту Вероники, ослабла, и она почувствовала, как всё тело дикаря словно обмякло. Что-то происходило с ним и это ещё больше напугало её, заставляя в ужасе прижаться к кровати и закричать. Словно очнувшись, Мали закричал вместе с ней и отскочил в дальний угол комнаты, оглядываясь и не понимая что только что произошло. На их крики сбежались воины и женщины и стали избивать дикаря, желая ему смерти с самого начала и теперь готовые привести мысленный приговор в исполнение.
