Андрей Фролов - Пути Держателей
Солдаты вернулись совершенно неожиданно, вероятно, получив приказ еще раз прочесать квартал. Оцепенело замерли, буквально вплотную столкнувшись с человеком, уже покидавшим свое укрытие. И с ревом бросились в атаку, вскидывая оружие. Заминки хватило, чтобы астральная форма человека подняла свой обрез, с оглушительным грохотом разряжая его в толпу бесов. Киоши думал, что оружие не выстрелит, подчиняясь законам его родного мира, но тут же понял, что недооценил мощь человеческой магии. Двое солдат упали, распрощавшись с жизнью, остальные смешались, не в силах поверить глазам. А человек, тем временем, перемахнул через оглоблю, развернулся и дал деру, прямо на бегу перезаряжая обрез. Спохватившись, солдаты Мишато бросились в погоню, и вскоре улица вновь опустела.
Киоши был поражен, не стесняясь собственных эмоций. Но жестокое время продолжало таять весенним снегом, и было бы грешно не воспользоваться невольной помощью отчаянного человека, оттянувшего погоню на себя. Юноша мягко спрыгнул со стены.
Улица медленно заполнялась беженцами, вспугнутыми со своих мест. Не открывая лица, Мацусиро без труда влился в их толпу. С ног до головы он был закутан в бесцветное крестьянское рубище, подобранное на одной из оставленных в панике подстилок. Сутулясь и пряча перчатку, Киоши с замиранием сердца пропустил мимо себя очередной армейский патруль.
Воодушевленный первой победой, юноша двинулся в центр крепости, стараясь не глазеть по сторонам. Онадзиро со стонами переносила тяжелую болезнь осады, пусть и столь несерьезной, как эта. На улицах копились нечистоты, все больше тоэхов заболевали прямо на глазах, дорожали продукты и выпивка. Нити чахли и отмирали. Солдатам приходилось все жестче и нагляднее усмирять местных преступников, решивших воспользоваться суматохой. На площадях появились виселицы и плахи. На специальных досках светились колдовским пламенем плакаты, в которых князь пытался поднять боевой дух защитников и обещал скорую победу. Однако крупного гарнизона, способного действительно выйти в поле и разгромить пятисотенное вольное войско, Киоши заметить не смог. Это, в свою очередь, заставляло его надеяться, что вместе с лучшими частями замок покинул и Тоэши-Набо…
Если бы не перчатка, он мог с легкостью пройти мимо этой часовни, притаившейся на краю крохотной площади. Не примечательная ничем, она дремала в совершенном одиночестве и покое, а возле высоких двойных дверей не наблюдалось ни одного охранника. Но стоило юноше пересечь площадь, прицелившись в очередную улицу, как оружие на его руке сжалось с такой силой, что он чуть не вскрикнул. Замер перед часовней, рассматривая ее острую крышу, скромные витражи фасада, увенчанный красно-золотым стягом шпиль. Качнув предплечьем, перчатка снова потянула вперед. Заставив ее умолкнуть, он настороженно осмотрелся.
Как и повсеместно в Онадзиро, края площади и место у колодца занимали крестьяне, спавшие, обедавшие, испражняющиеся и совокупляющиеся прямо тут же, на импровизированных лежаках и под прозрачными навесами. Солдаты, сонно бродящие среди них, все тревожнее поглядывали вверх, где на стены и крыши продолжали сыпаться стрелы метальных машин. Это означало, что бандиты до сих пор выполняют приказы Иронотсу, а его измена не обнаружена.
Остановившись возле стены часовни, Киоши опустился на корточки, исподлобья осматриваясь. Однако даже самое длительное ожидание не принесло ничего нового. Неразбериха и тревога, охватившие столицу провинции после его неожиданной атаки и появления человека, казалось, вовсе не добрались до этой ее части. Он не заметил ни слежки, ни скрытых в толпе охранников, ни магической защиты здания, внутрь которого его влекла латная перчатка Сконе. Мацусиро был уверен только в одном — когда-то внутри часовни бил Ключ, но теперь его силы иссякли.
Стараясь двигаться как можно более непринужденно, он вдоль стены приблизился к воротам. Стараясь прикрывать руки балахоном, потянул на себя крученое железное кольцо. Отпустил, убедившись, что ворота не заперты. В душе его сейчас наступила настоящая зима, схватив в лапы озноба все мысли, до которых смогла дотянуться. Киоши подумал, что еще никогда в своей жизни не был так возбужден и напуган одновременно.
Вновь потянув кольцо, он приоткрыл высокую створку.
Обратив к Держателям короткую молитву, скользнул в узкий проход, осторожно и бесшумно прикрывая ворота за собой.
И уже в следующий миг понял, что не ошибся. Точнее, молодой тоэх понял, что не ошиблось колдовское оружие, вцепившееся в его правую руку.
Забыв обо всем на свете, он разглядывал часовню, квадратный зал которой был практически пуст. Не было мебели, светильников, алтарей, пыльных занавесей или пышных перин для проведения суккубами своих обрядов. Только блестящий пол, выложенный прохладной плиткой, и резные колонны вдоль стен. Неяркий розовый свет падал сверху и из витражей за спиной, скрывая настоящую высоту строения. Подняв голову, Киоши только сейчас разглядел, что на витражах изображены героические картины войны Бешенства. Нитей не было вовсе, зал был буквально стерилизован от их присутствия.
Единственным предметом, за который мог уцепиться взгляд, было круглое возвышение в центре часовни, доходящее юноше до пояса. На нем, больше напоминая титанических размеров коралл, выловленный в самых мрачных глубинах океана, покоился Камень.
Не иллюзия, не мираж — Камень Пересечения лежал перед молодым Мацусиро, посверкивая миллиардами вкрапленных звезд. Его не окружали специальные символы, заклинания или расчерченные по полу пентаграммы. Умирающие жертвы не стонали по его периметру, исходя кровью, капающей прямо на вершину бесформенного белесого валуна.
Киоши никогда не ожидал, что достичь Камня станет так просто. Лишь кольнуло в груди, в том месте, на котором он так долго проносил его частичку. Больше ничего. Покусывая губу, юноша подумал, что много бы дал, чтобы узнать, как именно Тоэши-Набо собирается использовать древний артефакт, но тут же отшвырнул такие мысли вон.
Перчатка на его запястье нетерпеливо загудела. Казалось, ей просто не терпится воплотить в жизнь замысел хозяина. Казалось, она дышит все глубже и глубже, словно собираясь перед единственным решительным ударом. Но юноша не торопился, вдруг осознав, что вновь не знает, как быть дальше. Он верил, что оружие Марвина расколет Камень, но что делать с его осколками? Уносить в кошеле, пряча по всем закоулкам Креста? Давить в пыль, чтобы никакие чары не смогли восстановить их прежний облик? Жечь Нитями? Он не видел ответа.
И тут пришло понимание. Одновременно с потоком догадок, затопивших разум, перчатка вздрогнула, словно сбитое с мысли живое существо. Казалось, ее решимость утекает сквозь пальцы…
