Кристофер Банч - Далекие королевства
Следующим был сержант Мэйн; затем, один за другим, пошли остальные. Но каждый, совершавший свой путь мимо пасти демона, вовсе не испытал тех страданий, которые выпали на мою долю: я видел, как они лежали в пламени без движений, безмятежно. Позже они сказали, что поначалу испытывали и муки и страх, но чей-то добрый дух склонялся над ними, облегчая страдания и исцеляя боль. Они сказали, что дух был очень похож на меня.
И вот настала очередь Яноша. Он вспрыгнул на ленту, собираясь ехать стоя, с руками, скрещенными на груди, широко расставив ноги. И я заметил, какое сосредоточение было написано на его лице, это была вовсе не бравада. Внезапно все его тело осветилось золотым. Голубые языки пламени стали выше и жарче, а демон завопил в голодном раздражении; но против этого золотого света пламя было бессильным. И тут языки пламени стали уменьшаться, захлебываться, моргать и гаснуть. Демон вверху смолк, зубы прекратили щелкать, и зев стал закрываться. Янош, ставший теперь величайшим из похитителей магии, спрыгнул с ленты.
Но не успели мы поздравить друг друга, как громадное помещение зала наполнил яростный вопль.
— Что ты наделал, Серый Плащ?! — Это был Мортациус. Маг бодрствовал. Голос загремел вновь: — Ну подожди у меня, маленький фокусник. Я доберусь до тебя.
Но Янош не стал ждать, как и я. Мы изо всех сил помчались прочь из этого места. Мы бежали по мостовым с оружием наготове. Позади послышался взрыв. Я глянул назад и увидел, как дверь дворца чародея отлетела в сторону, отброшенная могучей силой. Через дымящееся отверстие вылетел шар пламени такого же голубого цвета, как и в печи. Этот огромный шар, испускающий молнии и выжигающий камни мостовой, помчался за нами. Изнутри доносился голос Мортациуса:
— Беги, маленький кудесник, беги!
Слышался хохот.
Мы с удвоенной скоростью помчались вперед вдоль этих улиц, по которым нас вси мимо мертвых обитателей этого города. Но постепенно мы стали уставать от этой бешеной гонки. Расстояние между нами и шаром стало сокращаться, а смех Мортациуса становился все громче. От его огненного шара далеко вперед уносились наши тени с такой скоростью, на которую мы были не способны. Рядом тяжело дышал Янош. Казалось, он споткнулся. Но лишь для того, чтобы подхватить на бегу булыжник. Тут же он отстал, и я обернулся, думая, уж не упал ли он. Но Янош остановился, преграждая путь Мортациусу. Вслед за этим он вытащил саблю и ударил булыжник лезвием. Искры полетели из-под зазвеневшего металла. Он еще раз ударил. На этот раз искры получились длиннее. Они отлетали по дуге к приближающемуся горящему шару.
Мортациус закричал:
— Ну вот ты и мой, маленький фокусник!
Но после третьего удара Яноша искры просто взорвались. Вылетая по дуге наружу, они звали за собою остальных, и вот уже вскоре на дорогу перед нашим преследователем посыпался целый звездный дождь. Они упали на шар, и тот взорвался с громовым хлопком, выбросив из центра Мортациуса. Тот зашатался и рухнул на дорогу.
Какое-то мгновение чародей не шевелился, лежа в своей красной мантии, раскинувшейся по мостовой. Если бы он еще чуть-чуть подождал, он бы овладел нами, поскольку мы уже собирались броситься на него и прикончить. Но тут мантия дернулась и раздулась в два огромных красных крыла. Мы развернулись и вновь побежали, а крылья подняли в воздух Мортациуса, испустившего такой вопль, что воздух, казалось, разлетелся на кусочки как стекло. Этот вопль означал призыв к охоте, и призыв этот был услышан. Из мрачных жилищ повыскакивали на улицу рабы чародея. Они принюхивались к нашей живой крови и бросались за нами. Мы одолели последний поворот перед гаванью, а за нами уже неслась целая стая этих безмолвных волков. И стало ясно, что до лодок уже не успеть. Было слишком поздно, оставалось только сражаться.
Сержант Мэйн выкрикнул приказ, и мы все построились в боевой порядок и выдержали первый яростный натиск, отбросив врага назад. Наша боевая цепочка медленно отступала по узкому причалу, заставляя противника атаковать нас малыми группами. В ночном небе кружил Мортациус, призывая своих рабов к решающей атаке. Мы уже имели опыт такого сражения с мертвецами в зале с печью, но против такого их количества выстоять, казалось, будет невозможно.
Трое наших выкатили с одной баржи бочки со смолой и подожгли причалы, когда на нас снова двинулась эта толпа. И их атаку встретил огонь мира живых, а не мертвых. Разожженная не заклинаниями, а кресалом смола обрушилась на них, как бурная река. Она сжигала их тела и оружие в серую золу. Но поскольку они не могли чувствовать боли и понимать, что происходит, то следующая шеренга терпеливо дожидалась, пока сгорит предыдущая, и устремлялась навстречу пожирающему их пламени. Мортациус сверху сыпал проклятиями и призывал других рабов занять место сгоревших.
Ими кишел уже весь берег, а еще больше торопилось по улицам к месту сражения. Мортациус заклинаниями возводил мост из пепла. Вот-вот они по мосту доберутся до нас и вновь возьмут в плен. Впрочем, для этого им надо было поторопиться. Ведь этот огонь был никому не подвластен. С одной стороны, он прикрывал нас, а с другой — являлся нашим врагом, пожирая остатки причала и заставляя нас отступать к воде. Мортациус направил людей в реку вдоль горящих причалов, чтобы они зашли к нам в тыл. Сам чародей спустился ниже, издевательски смеясь над нами и над нашими глупыми надеждами.
Сквозь разломанные доски причала протянулась чья-то рука и вцепилась в ногу Яноша. Я рубанул по руке саблей. Мортациус рассмеялся и сверху устремился на нас. Янош подхватил отрубленную руку, вставил в скрюченные пальцы рукоять своей сабли, и пальцы крепко ухватились за нее. Янош изо всех сил метнул саблю вверх. Вместе со вцепившейся в рукоять рукой лезвие представило из себя жуткого вида оружие, направленное при помощи магии в Мортациуса. Смех его прервался на середине, когда удар пришелся в глаз. Он камнем рухнул с неба, завывая от боли, и врезался в воду. Мы увидели, как он тонет среди волн, но облегчения это нам доставило мало, поскольку оставались еще тысячи живых мертвецов. А те по мосту из отвердевшей золы перебирались через сгоревшие причалы. Собираясь с последними силами, мы понимали, что еще вот-вот — и из волн восстанет их хозяин, полный ненависти к незваным ориссианам.
Я молился всем богам и больше всего — Халабу. Из пламени вырвался клуб дыма, и я поднял саблю, приветствуя брата.
И тут с реки, неся нам спасение, подул ветер. Глубокий, чистый звон гигантского магического колокола разнесся над волнами. Звук был настолько силен, что заглушил все вокруг. Мы ощутили, как нас окатила волна покоя. Огонь угас. Звонкая, мелодичная песнь магического колокола победила этих покойников. Они остановились, прислушиваясь. Когда стихло последнее эхо колокола, рабы Мортациуса побросали оружие, развернулись и побрели прочь.
