Елена Медникова - Два крыла. Русская фэнтези 2007
Меня аж передернуло.
— В конце концов, мы же договорились, каждый сражается своим оружием. Тебя с твоими ощущениями Sash тоже не выбрал. Ты его, наверное, слишком активно трогал, да? Не судьба тебе в этом году стать человеком. Купи новые ножницы, чтоб состригать перья. Завтра с утра снова вырастут! Будет еще меня учить беглый ангел-недовоплощенец!
Упс! Кажется, я попала в цель — ему больно. Больно от моих слов. Вот так вот, родной, наши друзья знают все трещинки, все слабые места. Это чувство я знала, оно называется «превосходство». Забавно, но Sach на самом деле носил имя одного из первых апостолов. Я заглянула ему в паспорт, когда мы загружали это пьяное чудовище в такси.
— Что, больно?! — Я заглянула ему в глаза, зрачки у него расширились. Я такое часто видела у тех, кто испытывал боль. — Ах, извини, я забыла, что ощущения бывают не только приятными. Боль — обратная сторона удовольствия. Или приправа к ней, разве нет? Нравится? Я сделала тебе больно словами. Совсем не обязательно давать пощечину. Обошлась без тактильного контакта.
Он схватил меня за плечи, притянул к себе и приподнял. У меня дыхание перехватило. Снежинки перестали таять на его лице.
— Слушай, а это не ты вдохновляла маркиза де Сада?
Он сжал меня так крепко, что тело застонало. В глазах потемнело.
— Нет, я всегда предпочитала интеллектуалов: Платона, Аристотеля… — Мой голос заскрипел. — Отпусти, мне больно!
Он разжал руки, я рухнула на свежий снег. Он стряхнул снежинки на своих щеках, словно это были капельки пота. Я старалась отдышаться. Внутри тела стало холодно, словно кто-то засунул туда твердую круглую ледышку. Первый раз с нами такое! Он прочел в моих глазах новое состояние и нагнулся ко мне. Я не хочу, чтоб он схватил меня еще раз!
— Вот это называется боль. И страх. Понравилось? Я ощущаю это каждый день, когда обрезаю крылья. Перья становятся красными-красными. Анализируй это! — Я представила себе крылья, забрызганные дымящейся кровью. Замутило. Друг протянул мне руку, чтоб помочь подняться.
— Так чего же ты ловишь здесь? Давно бы Вернулся! — прошипела я.
— Да потому что здесь лучше! Здесь много всего интересного можно попробовать! Я здесь живой! Вот потрогай! — заорал он, протягивая мне руку, но я встала сама. Текилой от него уже не пахло. Я сделала вид, что отряхиваюсь.
— Ненавижу ощущения! — прошептала я сквозь зубы, чтоб он не услышал.
— Упрямая, как соляной столб, — прошептал он, чтоб не услышала я.
Дальше мы шли молча. Каждый размышлял о своем. Я не знаю, о чем думал мой друг, ангелы не чувствуют мыслей друг друга. У меня же внутри глыбой лежал кусок льда. Я шла и перекатывала его внутри себя, силясь определить, что это. А еще я весь год пыталась понять, почему я не могу Вернуться… Я всегда делала все по правилам, выполняя задания. Я отличалась пунктуальностью и точностью. Всегда собранна, внимательна, безупречно вежлива. Ни на что не отвлекаюсь во время работы, не ставлю ничего выше работы. Никуда не лезу, в чужое не встреваю. Своего не имею. Всегда все дела довожу до конца и всех провожаю к свету. Никого не выделяю. Мои крылья безупречно белые. Я — идеальна. Почему я на этой пыльной земле, а не Дома? Чем Он недоволен? Ах как я несчастна!
Мой друг шел улыбаясь. Конечно, ему хорошо! Он сбежал в этот мир. Не выполнил одно задание и не смог вернуться. Таковы правила. Ему что! Ему в удовольствие торчать здесь, в самом центре этой копошащейся беспокойной кучи, названной Жизнь. Как он может терпеть этот беспорядок, хаос, стены, мух, гравитацию, глупость и жир на пальцах после пирожков? Он всегда был не такой, как я. Не боялся пачкаться. Он называет это «лечебная грязь». А я всегда спрашивала, когда он Возвращался с очередного задания: «От чего лечебная?» «От пустоты», — отвечал он. А однажды не вернулся.
Я его не искала. Когда ходишь по земле, все время боишься подхватить насморк или грязь, вляпаться в какую-нибудь человеческую историю или чувство. Потом долго ходишь как чумная, и приходится отстирывать крылья. Я люблю свои белые крылья. Я их всегда берегу и хочу обратно, Домой! Я не понимаю, что хорошего в этой тяжелой, плотной плотской жизни!!!
Мы дошли до места. Вот сейчас раскроются небеса, и Он спустится на облаке! Нет. Он сидел на лавочке, просто над Ним не шел снег. Серая шапка, темные волосы выбиваются прядями, коричневая куртка, под ней — синий свитер домашней вязки с вытянутыми рукавами, скрывавшими шрамы на Его ладонях. В ладонях бумажный стаканчик, от стаканчика поднимается пар. Джинсы, грубые башмаки. Он смотрел наверх. Мы пали пред ним на колени.
— Падающий снег — это удивительно красиво! — сказал Он, не глядя на нас. — Жаль, что в Назарете не бывает снега.
— Да, Господи, — в один голос пропели мы.
Он посмотрел на меня. Никто не может вынести его взгляда спокойно. Я опустила глаза.
— Я знаю, у вас снова ничего не получилось. Человек не выбрал никого из вас. — Он не отрывал взгляда от танцующих для него снежинок. — Одна слишком неощутима, другой чересчур влюблен в материю. Вы остаетесь здесь еще на год. Пусть все остается как было. Все по-прежнему: найдете человека, который захочет поменяться с любым из вас своей жизнью в ее полноте, — будете свободны, пойдете куда захотите.
Он смотрел на белые снежные перья. Мне вспомнилось, как наши расчесывают крылья по утрам. Пух летает так же. Ледяной ком разрывал мне грудь изнутри и подступал к горлу.
— Господи, это звучит как… приговор!
— …надежда! — Мы переглянулись. Мой последний шанс в этом году узнать, что делать, чтоб Вернуться! Если Он сейчас уйдет, мне страдать здесь еще 365 дней! Я кинулась Ему в ноги и взмолилась: — За что? Почему? Для чего, Господи, Ты здесь меня оставил?
Я надерзила, Он ввергнет меня в ад! Пусть! Отчаяние придало мне смелости… Нет! Он справедлив, а я безупречна! Во имя высшей справедливости, умоляю! Воздай по заслугам! Смилуйся! Я никогда не пачкалась об эту жизнь!
Я ждала грома, а услышала голос:
— Ты — лучшая из своих. Попробовать жизнь на вкус — это привилегия.
Яркий запах горячего какао поразил меня. И еще слова, совсем простые:
— Мне понравились твои истории, пусть завтра все так и будет. Здесь, на этом месте.
А дальше — тишина. Только шорох шагов по снегу. Над тем местом, где Он сидел, по-прежнему не падал снег. Лунный свет ярко освещал оставленный стаканчик из картона. Темная прозрачная полоса тишины и зимнего ночного пейзажа. По ее сторонам — занавес из шевелящегося снегом воздуха.
Что мне делать с этой привилегией? Ледяной горкой я стала в тот миг. Я поняла, что не смогу подняться, в моих коленях нет больше сил. Нет сил даже повернуть голову. Он оглянулся, перед тем как уйти:
