Джим Батчер - Грязная игра
— Гарри? — спросил Майкл.
— Я знаю Марконе, — пояснил я. — Он знает меня. Я использую это, чтобы убедить его держаться от нас подальше. Даю слово.
Майкл громко выдохнул через нос, затем кивнул и произнёс:
— Я согласен. Мисс Вальмон?
Анна поглядела на меня, затем кивнула:
— Согласна.
— Лучше ты, чем я, приятель, — заявил Вязальщик. — Только постарайся хоть как-то предупредить нас, если он убьёт тебя, когда ты придёшь поговорить.
— Буду иметь в виду, — сказал я и взял второй ящик. Вальмон забрала последний.
Мы немного помолчали.
Затем Вязальщик поднялся из-за стола.
— Дамы, господа, счастлив был в последний момент всё же выкарабкаться из этого бардака вместе с вами. Желаю удачи, — произнёс он и направился к выходу.
Вальмон тоже поднялась, слегка улыбаясь. Она подошла ко мне и обняла.
Я посмотрел на неё и устроил небольшое представление, сделав вид, что проверяю, не пропало ли что-нибудь из карманов.
Это заставило её рассмеяться, и она снова обняла меня, на этот раз немного дольше. Затем встала на цыпочки, чтобы поцеловать в щеку, и сказала:
— Я оставила твои вещи в шкафу, в комнате, в которой ты спал.
Я незаметно ей кивнул.
Она отстранилась, улыбнулась Черити и сказала:
— Дайте мне три дня, затем позвоните по номеру, что я вам дала.
— Хорошо, — пообещала Черити. — Спасибо.
Анна ещё раз улыбнулась ей, кивнула Майклу и ушла.
Майкл от нечего делать открыл свой ящик. Бриллианты, кучей лежащие внутри, залили всё вокруг своим сиянием.
— Вот это да! — сказал Майкл.
Черити осторожно взяла один камень и ошеломлённо покачала головой:
— Вот это да!
— Присмотрите за моей добычей? — спросил я. — Мне нужно поговорить с Греем.
* * *Я обнаружил Грея стоящим на тротуаре возле дома, прислонившись к уличному фонарю, скрестив руки на груди и опустив голову. Он наблюдал, как я вышел из дома и побрёл к калитке у главного входа.
— Дрезден, — поздоровался он.
— Грей. Ты действительно меня поддержал.
— Для этого ты меня и нанял, — ответил Грей, словно считал, что я преувеличиваю.
— Может и так, — сказал я. — Но ты мог слинять. Мог взять деньги Ника.
Он посмотрел на меня так, словно я нёс полный бред.
— Думаю, Ваддерунг был прав насчёт тебя.
Губы Грея тронуло нечто похожее на улыбку.
— Хе, — усмехнулся он. — Он всегда в теме.
— И почему ты не хочешь заходить во двор? — спросил я, проходя через разбитую калитку, чтобы присоединиться к нему.
Грей уставился на меня непроницаемым взглядом. Он повернул голову к дому Карпентеров, посмотрел вверх и оглядел двор, словно отмечая места, где находились невидимые ангелы-хранители. Затем вновь посмотрел на меня.
Черты его лица сместились и стали менее чёткими. Глаза замерцали и изменились от карих со странными золотыми искрами на ярко-золотые, почти жёлтые. Для человеческих глаз радужка стала слишком широкой, зрачки стали вертикальными, как у кота. Я уже видел точно такие же глаза однажды.
Моё сердце ушло в пятки, я дёрнулся и ударился о створку калитки.
— Адские колокола, — пробормотал я. — Нааглоши? Ты долбаный нааглоши?
Грей чуть прикрыл глаза, и они снова стали похожи на карие и человеческие. Он немного помолчал, а затем сказал:
— Ты не выбирал быть сыном Маргарет ЛеФей. Ты не выбирал наследие, которое она оставила тебе вместе с родством. И она была та ещё штучка, парень. Я знал её.
Я нахмурился, но ничего не сказал.
— И я ведь не выбирал себе отца, — продолжил Грей. — И он тоже был тот ещё тип. Но я волен выбирать, как прожить свою жизнь. Так что плати.
Я медленно кивнул и спросил:
— Сколько мне будет это стоить?
Он назвал сумму.
— Сколько? — удивился я. — Так много?
— Только наличными, — заявил он. — И прямо сейчас.
— У меня с собой столько нет.
Он фыркнул и сказал:
— Верю. Но это же не проблема?
— Нет, — согласился я. — Я раздобуду.
— Ладно, — сказал и снова опустил голову, словно собирался ждать до самого Судного дня.
И я поплёлся обратно в дом, подошёл к Майклу и спросил:
— Ты не одолжишь мне доллар?
* * *Я наблюдал, как Грей идёт сначала по тротуару, потом заворачивает за угол и уходит дальше своей дорогой. За день земля достаточно прогрелась, чтобы растопить лёд, и вечер был туманный, холодный и влажный. Улицы блестели. Было очень тихо. Я немного постоял там в одиночестве.
— Можно тебя на минутку? — произнёс я в воздух.
И рядом со мной внезапно возник Уриил.
— Ты только посмотри! — сказал я. — Получил назад свой самолёт?
— Без всяких повреждений, — ответил он. — Майкл хороший человек.
— Лучший, что я знаю, — согласился я. — Вы правда прибили бы Грея, если бы он вошёл во двор?
Уриил раздумывал над вопросом какое-то время, затем сказал:
— Скажем, я рад, что он не попытался. Было бы неловко.
— Кажется, я начинаю понимать, что тут к чему, — сказал я. — И кто заварил всю эту кашу.
— Я ждал, что ты поймёшь, — признал он.
— Но я не понимаю, в чём тут твоя роль. За что отвечаешь ты?
— За искупление, — сказал он.
— Для Никодимуса? — спросил я его. — Ты стольким рисковал — своей благодатью, Мечом, Майклом, мной — и всё ради этого клоуна?
— Не только ради него, — произнёс Уриил.
Я секунду раздумывал над этим, потом выдал:
— Джордан.
— И другие оруженосцы, да, — согласился Уриил.
— Но почему? — спросил я. — Они же тоже сделали свой выбор, разве не так?
Уриил некоторое время раздумывал над ответом.
— Некоторые люди сбиваются с пути, — наконец медленно изрёк он. — Некоторых подталкивают к этому.
Я фыркнул, затем произнёс:
— Баттерс.
Уриил улыбнулся.
— Помню, когда Кассий, Человек-Змея, пытался выпотрошить меня, я всё думал, что никакой рыцарь Креста не придёт и не спасёт меня.
— Кассий был когда-то рыцарем Тёмного динария, — сказал Уриил. — Справедливо, что против него выступил начинающий рыцарь Креста. Как считаешь?
— А сломанный Меч? — не унимался я. — Он тоже был частью плана?
— Я ничего не планирую, — заявил Уриил. — И ничего не предпринимаю. До тех пор, пока один из Падших не зайдёт слишком далеко.
— Да? И в чём же тогда заключается твоя работа?
— Я даю смертным возможность сделать выбор, — ответил он. — Мисс Мёрфи выбрала путь, приведший к разрушению меча. Мистер Баттерс выбрал действовать самоотверженно и храбро, тем самым доказав, что достоин быть истинным Рыцарем. А ты выбрал поверить в то, что разрушенный, сломанный меч может переломить ситуацию. В результате всех этих действий был создан Меч, в какой-то степени даже более великий, чем тот, что был сломан.
