"Фантастика 2024-9". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Ренгач Евгений

Наблюдать за моим Фениксом одно удовольствие! Воплощение чистой магии! Мой важнейший помощник… Жаль только нет времени любоваться, как и расправляться с бандитами. Усилием воли я приказал Фениксу схватить напарника, ну и принцессу. Для этого пришлось влить в фамильяра несколько единиц Рабочей Веры, дабы тот смог увеличиться в размерах и хватило сил удержать увеличившийся вес.

Мой компаньон станет для них верной поддержкой… пожалуй, даже слишком. Феникс — моя воплощенная воля, не способная к самостоятельным решениям. Чистый сгусток магии и безвольный раб. Моя марионетка. Что печально… ибо я знал, что у Феникса есть собственные чувства. Остро кольнуло где-то за грудиной, а в памяти всплыл ядовитый засранец Брут. Мне никогда не нужен был слуга.

Пет безоговорочно подчинился моей воле. Брауни, как некогда мы уже отрабатывали, преобразовала себя в подобие сбруи с ремнями на спине, давая Фениксу возможность удобно зацепиться. И мои товарищи обрели крылья!

Стоило Глаголу и принцессе хоть немного стабилизироваться в воздухе, как наши противники тут же раскрыли парашюты — в отличие от нас они заботятся о своих шкурах. А вот я продолжил ультимативное изучение законов гравитации и того, какой предельной скорости может достичь падающее тело. Ветер донёс приглушенный не то приказ, не то просьбу, не то обещание напарника:

— Земля станет тебе пухом…

Вот ведь сволочь! Издевается. Система судорожно мигнула, выдавая предупреждение, которое я смахнул взглядом, не изучив — не до того. Хотя… Может, он решился применить свою способность?

Глагол — удивительное существо, из которого клещами слова не вытянешь. Он легко обходится сотней фраз в день! И то только потому, что любит со мной поболтать! С некоторым шансом развязать язык этого непробиваемого шкафа с мордой-кирпичом можно алкоголем. Вот только выпивает он лишь по вескому поводу… или если попросит прекрасная леди, как в этот раз. Брутальность Глагола так велика, что девушки в отделе только и делают, что строят ему глазки и подкармливают домашними печеньками.

— Даже не надейся! Я ещё первую квартальную премию Критика не получил! — на автомате проорал я в ответ, теряя всех в гуще облаков.

Мозги экстренно искали выход их положения. ДИТРы даже на всей скорости не успеют прилететь на помощь, как и дроны. Феникса я отослал, так что способностей, которые позволят пережить удар, не осталось. Иммунитет к воплощениям Веры, конечно, прекрасно — но против гравитации он не поможет. А если я отмотаю время — у меня как раз в запасе 20 секунд — до прыжка из самолёта, то это не поможет: меня просто расстреляют монархисты.

При этом глаза мои завертелись в орбитах, словно у одержимого — это я забирался в глубины Системы. Как у Критика, у меня имелся способ экстренного отступления: переместиться в картину, а через неё на базу Критиков. Сильные возмущения Веры, которые могли мне помешать, отсутствовали. Даже Шапка Мономаха лежала себе в сумке спокойно, будучи экранирована. Так что никаких препятствий для перемещения.

— Я бы не советовал, — остановил меня голос в голове. С учётом того, что Феникс не умел говорить, а Глаголу слегка не до того, это мог быть только мой сопровождающий из Информатория.

— Артефактор, если хочешь что-то сказать, то поспеши… я немного в подвешенном состоянии.

Облачный покров остался позади, и я вместе с каплями дождя стремительно приближался к серой земле. Хотя не такой уж серой… зелень мелькает, желтоватые поля. Геометрически правильные образования. Неужели строения? Но почему их так мало?

— Переход в мир картины не замедлит тебя. А скорость ты набрал уже приличную, — ободряюще заметил Артефактор.

Понял. Понял. Не совсем дурак. Кровавая клякса имени меня точно не станет украшением картины из моей коллекции… а матрасной фабрикой или, на худой конец, водной гладью мне обзавестись в голову как-то не пришло. Неужели я всё же перехитрил сам себя и мне конец?

А строения внизу становились всё чётче и больше. Я даже сумел различить купол храма, несколько машин и мельтешащих людей. А ещё дым — густой чёрный столб откуда-то с окраины и жиденькую ниточку прямо из центра селения. Но куда более странным показались огненные и мертвенно зелёные всполохи, плясавшие над строениями. Жуткие, в круговерти дождя и дыма. Неужто я несусь прямиком в распахнутые врата ада?

Отчаяние почти толкнуло меня на то, чтобы коснуться татуировки Уробороса на запястье, добавив себе лишние двадцать секунд на размышления… Но паника и стремительно приближающаяся земля оказались сильнее. Тело инстинктивно скрутило в позу эмбриона, а глаза закрылись, погружая в блаженную темноту.

Удар.

Глава 1

Или чем опасны спонтанные приземления?

Нет ничего хуже ожидания неминуемой боли. Но прошла секунда… Три секунды. Семь. Десяток. Я мыслил, а значит, если верить доктрине некоторых древнегреческих философов — существовал. А боль всё не приходила. Лишь возникло ощущение, словно меня плотно спеленало чем-то колючим. Приятно колючим, словно шерстяной свитер. Это очень странно после падения с высоты в десяток километров. Я уже умер?

Я неуверенно дёрнул лапкой… то есть ногой, и вокруг что-то зашелестело и захрустело. Услышал я это сквозь заложенные уши и ламбаду, выдаваемую сердцем. А когда решился открыть глаза, то обнаружил, что меня окружает множество жёлто-зелёных стебельков сухой травы. Плюс запах прелости и лета. Сено?

Стоило отправить мысленный запрос в наруч, как пришла информация, что я нахожусь в глубоком подмосковье. Хотя информация почему-то предстала в сетке помех. Но если ад находится не в подмосковье и не забит стогами сена, то значит, я выжил! Однако следует удостовериться!

Я судорожно стал барахтаться, пытаясь выбраться из спасительных объятий сена. Выходило с переменным успехом: меня бил дикий мандраж, да и конечности слушались через раз, регулярно предавая потуги выбраться. При этом я сделал запись в наруче: «Проставиться выпивкой напарнику» — я жив лишь благодаря его таланту! Глагол один из старейших Критиков, который долгое время работал автономно — потому у него очень большой опыт. И его талант в том, что любое высказанное им обещание становится истиной. Если он, конечно, вложит достаточно Веры. Он сказал, что «земля станет пухом» — вот я и приземлился мягко! Хорошо ещё не в курятник…

— Глагол, ты меня слышишь? — попытался я вызвать напарника. Тишина в ответ означала, что он либо слишком занят, либо как всегда максимально лаконичен.

Наша история сотрудничества с Глаголом, довольно занимательная… и она достойна отдельной книги, с названием вроде «Палач желаний». И да, доброго часа, уважаемые читатели. Извините, что до сих пор не представился, сами понимаете: выживание, все дела… Я Сергей Кугтыматов, с недавних пор полноценный Критик, с позывным «Несуществующий», который охотится за различными воплощениями Веры и теми, кто ими незаконно пользуется. Про аспекты Веры и воплощений, так же как и про мой путь к становлению Критиком, тоже можно рассказать отдельную историю, но там название будет вроде «Охотник на творцов».

Возвращаясь к Глаголу, наше сотрудничество гармонично. Рядом со мной, в области моего иммунитета к Вере, Глагол может общаться без опасности случайно вложить ту в слова и исказить реальность. При этом ему не составляет большого труда обойти мой иммунитет к воплощениям Веры, так как его приказы влияют не только и не столько на физические объекты, сколько на вероятности событий… но это уже нюансы. Главное, что всем выгодно!

— Артефактор, отзовись. Подтверди, что я не в загробном мире… — молчание стало мне ответом, и это заставило напрячься. Помехи в Системе обычно возникают при сильных возмущениях Веры рядом.

Я наконец добился цели и вывалился из стога, краем глаза отметив, что из него торчат вилы. И не одни… Босые ноги со смачным «шлёп» по щиколотки погрузились в грязь. Шикарно! И мокро… А ещё зябко, ибо прыгал я из самолёта лишь в лёгкой рубашке.