Юрий Ижевчанин - Первая колония
Урс строил свой дом в столице, но основное жилье у него было в Аякаре. Там на камне рядом с озером Ая высечены слова его стихотворения, рядом с камнем сооружена беседка, где можно на несколько дней остановиться. Само озеро Урс объявил заповедным и уже успел провести на нем пару ночей с Киссой.
Кисса посмотрела на его жену, которая была беременна, и заметила, что та с самого начала неправильно себя ведет. Она скрывала беременность, как было принято у горцев, где ее стыдились, и не давала Урсу ввести будущего сына в курс дел. Она продолжала спать с Урсом, который наивно думал, что его жена не беременна… Пришлось после того, как сына представили Урсу и будущего наследника гражданам и жителям владения, забрать эту необразованную девочку в Дилосар, чтобы там ее обучили элементарным вещам.
Первое время ликинский князь просил своих джигитов охранять гостя, предполагая, что его постараются убить. Но месяцы шли, а беглецом никто не интересовался. Не пытались убить, не требовали его изгнания либо выдачи… Семья от него отказалась, а властям Агаша и Лиговайи он, судя по всему, уже был совершенно не нужен ни в каком качестве. Чанильтосинд был выселен в бедную саклю. Единственное, что поддерживало его авторитет: он охотно ходил вместе с горцами в набеги, в том числе и на бывший родной Агаш, и показывал себя смелым бойцом. Беженец заподозрил, что князь скоро сделает ему "почетное" предложение взять жену, надел и стать простым джигитом.
У Чанильтосинда родился план. который он посчитал гениальным. Он нанял двух пьяниц-джигитов с тем, чтобы они инсценировали нападение на него. А сам наниматель собирался их зарубить. Чтобы все выглядело как нужно, он, зная, что джигиты неграмотны, всунул одному из них свиток, в котором подделал указ царя об убийстве государственного преступника Чанильтосинда и о награде за его голову.
Джигиты поняли, что этот горожанин собирается на самом деле во время покушения их убить (а что он неплохой воин, они знали), и рассказали все князю. Тот вызвал к себе своего гостя и при всех грубо закричал на него:
— Я уже думал, что ты достоин быть джигитом, а ты подлый горожанин! Захотел набить себе цену! Подстроил покушение сам на себя, да еще указ своего царя подделал, подонок! Позор дому моему, что я не снес тебе голову в первый же день! Нет, вру! Позор был бы мне марать свою саблю твоей низкой кровью! Надо было приказать зарезать тебя, как свинью! Или еще лучше, как делают старки: кастрировать и продать в рабство! А теперь ты мой гость и я ничего не могу с тобой сделать, только прогнать вон из княжества! Немедленно убирайся!
И дважды изгнанник поплелся на своем коне на север, не зная, что теперь делать.
Тлирангогашт решил на пути в Дилосар, куда он должен был прибыть для триумфа к началу последнего месяца года, попытать счастья в пиратском гнезде: городке Тритуга на побережье между Ссарацастром и Лиговайей. План был рассчитан на воинское мастерство, неожиданность и дерзость. Заодно это было еще одно испытание для его друзей и еще одна проверка их верности.
В гавань Тритуги вошел купеческий корабль. Купцов пираты в своем городе не трогали: надо же сбывать награбленное! Хозяином корабля был торговец небольшого роста, с которым вместе шли дюжина приказчиков и охранников. Купец на агашском с несколько странным акцентом спросил, где сейчас капитаны стоящих в гавани судов. Судя по всему, он собирался либо покупать добычу без посредников, либо нанять кого-то из пиратов для своих грязных делишек.
Конечно, местные купцы были недовольны, когда кто-то торговал без их посредства, но, в отличие от многих других мест, недовольство выражалось лишь в том, что они сами отказывались иметь дело с таким покупателем. Капитаны быстро бы освободили с помощью своих сабель их туловища от управления дурных голов, если бы те попытались как-то помешать кому-то иметь дело со свободным пиратским братством.
Купец, вооруженный мечом и луком, что не вызывало ни у кого удивления, в сопровождении своих ближайших помощников двинулся к указанной ему таверне. Там он обвел таверну взглядом и показал на пирата, которого сразу выделил как самого опасного и самого авторитетного. В ту же секунду этот капитан оказался пронзен стрелами, а "купцы" выхватили мечи и стали убивать всех подряд.
Пока купец неспешно двигался к таверне, его матросы выгружали с корабля какие-то бочки. Как только в таверне поднялся шум, они выхватили из бочек мечи и луки и тоже стали убивать всех без разбора.
А через пару часов в гавань вошла еще пара кораблей. Как раз вовремя, потому что собравшиеся с духом пираты, хоть наполовину уже и были перебиты, оттеснили отряд Тлирангогашта к гавани и исход битвы был еще неясен. С корабля свели коня царевича, и он на своем великолепном жеребце командовал побоищем.
Когда уже все стало ясно, он, оглядев своих друзей, всех в крови, но живых, соскочил со своего коня и вдруг показал на него. Все немедленно выстрелил в коня, а затем его зарубили, но после этого с возмущением набросились на принца:
— Ты за что верного друга убил? Он-то перед тобой ни в чем не виноват!
— Перед битвой я гадал, и мне предсказали, что из этого города мы с конем вместе живыми не выйдем.
— Ну, тогда все понятно!
— Я вас, друзья, хвалю! Выполнили приказ моментально! Сегодня вечером будем выбирать самое ценное из захваченной добычи, а завтра уберемся из этого проклятого города. Надеюсь, вы уже поняли, что пиратских шлюх вам трогать нельзя? Пусть ими простые воины, в особенности аникарцы и логимцы, занимаются! А вы заслужили объятия старкских благородных женщин, и через несколько дней у вас будет шанс их завоевать.
На самом деле Тлирангогашт проверял, действительно ли за это время друзья стали ему настолько верны, что без раздумий нападут на кого угодно по первому его знаку? И он остался доволен. А еще он правильно рассчитал, что сначала нужно приказать им убить наложницу, а уже затем коня: животное они уважают больше, чем женщину.
Атар после заключения мира лично посетил Ицк, поделил его между пятью баронами, примерно так же поступил с Алазанью. Теперь предстояло ополовинить самочинно захваченные владения Однорукого. Царь посетил Урса в Гуржаани, где у того был еще один дом, и объявил жителям, что Гуржаани, Сперави, Хэрэти и Циннадали передаются другим владетелям. Гуржаани царь решил вообще забрать в свой домен.
Но на следующий день неожиданно царь обнаружил царский дворец в Гуржаани окруженным толпой из пары десятков тысяч жителей этой деревни и соседних деревень. Люди вели себя мирно, но лица у них были хмурые. Впереди стояли почтенные старейшины. Они просили царя выйти к ним.
