. Ганнибал - Лиловый (I) (СИ)
-- Ханса что-то задерживается, -- вполголоса сказал Острон Сунгаю, покосившись на небо: солнце уже почти скрылось за горизонтом, и с востока совсем стемнело.
-- Небось разбирается с Лейлой, -- фыркнул тот. -- Или удирает от нее, или одно из двух.
Между тем на площадь прибывали и другие люди. Острон слегка удивился, когда обнаружил, что два других всадника выехали из узкого переулка, негромко переругиваясь, и направились к ним; на голове одного была рафа, а другой всем своим видом выдавал в себе бывалого моряка.
-- Абу? Нахуда Дагман? -- не удержался он. Их верблюды подошли к ним вплотную.
-- Я тебе говорю, на какого тебе понадобилось брать все эти инструменты?.. -- говорил нахуда, но Абу сделал знак, оборвав его, и с радостной ухмылкой сообщил:
-- Мы решили, что для ровного числа вашему отряду требуется еще два человека, герой! Ведь экспедиции по спасению человечества обычно состоят из трех, семи или девяти людей, верно?
-- Э, -- опешил Острон. -- Абу! Но ты куда больше нужен городу! А нахуда Дагман?.. разве...
-- Я продал свой самбук, -- сообщил тот. -- Так что больше нахудой меня не зови. Я предал честь настоящего моряка!
-- Зачем?!
-- Ради спасения человечества, вестимо, -- отозвался Абу Кабил, спрыгивая с верблюда. -- Ладно, Дагман нам пригодится. За эти годы он столько плавал по Харрод, что небось каждый ахад знает.
-- Во всяком случае, -- ухмыльнулся тот, -- старейшины этих ахадов знают меня. Это уже может оказаться полезным.
Острон беспомощно оглянулся на Сунгая; тот пожал плечами.
-- А ты, Абу? -- спросил Острон. -- Зачем тебе тащиться с нами?
-- Спасать человечество! -- бодро ответил тот. -- Все же знают, что именно от вас зависит, победим мы в этой войне или нет.
Сунгай за спиной Острона тяжко вздохнул. Тут они заметили еще одного всадника. Его верблюд передвигался неуклюжими с виду прыжками, пока не настиг их.
Она буквально вылетела из седла, отдуваясь, обвела их взглядом, убрала прядки растрепавшихся волос под хадир.
-- Уф, -- сказала она. -- Я уж боялась, что не успею.
-- Сафир? -- неуверенно произнес Острон. -- А ты еще чего здесь делаешь?
Ответом ему стал уязвленный взгляд; девушка обратилась к Сунгаю, проигнорировав его.
-- Хороший лучник вам не помешает! -- сказала она. -- Ну, по крайней мере, я постараюсь не быть бесполезной.
-- Я думал, -- осторожно сказал Сунгай, -- что ты не захочешь... иметь с нами ничего общего.
-- Почему это? Во всяком случае, -- она покривилась, -- обучать других лучников прекрасно может и эта... разбойница.
-- Лейла? -- спросил Басир. -- Но я почти уверен, что она тоже пойдет с нами.
Лицо Сафир окаменело, потом она решительно тряхнула головой.
-- Ну вот и посмотрим, кто лучше стреляет из лука.
-- Сафир, мы не на войну идем, -- мягко заметил джейфар. -- Наоборот, можно сказать.
-- А ты думаешь, добраться до гор Халла будет так просто? Мало ли какие опасности подстерегают нас по пути. Банды разбойников, например, -- она оскалила мелкие белые зубки. -- А если снова объявится тот белоглазый, о котором все только и говорят? -- презрительный взгляд в сторону Острона. -- Наверняка добрая стрела возьмет его.
-- Твое красивое число оказалось несколько разрушено, Абу, -- угрюмо сказал Острон. -- Что будешь делать?
-- Ничего, десять -- тоже красивое число, -- беспечно отозвался тот.
-- Десять, -- буркнул Сунгай. Острон поднял взгляд как раз вовремя: еще один всадник показался на улице. Насколько он знал, из тех, кого они поджидали, оставались только Лейла и Ханса, но это явно не был ни один из них. На голове сидящего на верблюде человека была надета тюбетейка.
-- Кто пришел, -- нахмурился Сунгай, сделал шаг вперед. -- Чего ты тут позабыл, жулик?
-- К чему эти оскорбления, -- ответил тот, останавливая животное. -- Я как-никак Одаренный, нет? Ты сам так хотел, чтобы я пошел с вами, джейфар.
-- А ты так не хотел идти с нами.
-- Я передумал, -- Элизбар пожал плечами. -- Каждый человек может передумать, правда?
Сунгай издал невнятный звук и отвернулся; Острон улыбнулся себе под нос.
-- Мы рады, что ты с нами, Элизбар, -- сказал он.
-- А я еще не знаю, рад я или нет, -- фыркнул ассахан.
Наконец явились и Ханса с Лейлой; как и предполагалось, они довольно громко переругивались, пока ехали.
-- Вот и вы, -- немного сердито окликнул их джейфар, заставляя своего верблюда опуститься на колени, -- мы уже заждались.
-- Извини, -- крикнул Ханса, уворачиваясь от Лейлы, которая попыталась треснуть его хлыстом по спине.
-- Этот... предатель не предупредил меня, что мы уезжаем уже сегодня! -- добавила девушка, размахивая своим оружием. -- К счастью, я не такая бестолковая. Даже не думайте, что уедете без меня!
-- Мы и не надеялись, -- заметил Острон. Тут Лейла увидела Сафир и свела брови вместе.
-- А ты что тут делаешь?
-- Я тоже еду, -- дерзко отозвалась Сафир. -- А ты полагала, что я останусь в городе?
Лейла вскинула подбородок. Сафир забралась на спину верблюда. Острон внезапно почувствовал себя так, будто в пятку ему вонзилась острая длинная колючка. Где-то в стороне был слышен негромкий смех Абу Кабила; хеджины послушно поднимались, приняв на себя всадников, и понемногу устремились к воротам.
-- Открывай, -- скомандовал Сунгай стражнику, стоявшему на карауле.
-- Вы не вернетесь? -- спросил тот.
-- Вернемся... -- ответил Сунгай. -- Только, возможно, нескоро.
Стальные створки ворот с лязгом распахнулись; перед ними лежала дорога, залитая лунным светом. Острон миновал арку первым, сразу за ним ехал джейфар, кутавшийся в бурнус песчано-желтого цвета. Одиннадцать всадников оказались на дороге, растянулись длинной цепочкой. Столь разношерстный отряд еще полгода назад удивил бы любого, кто увидел их: представители всех шести племен были в нем.
Теперь, впрочем, никто ничему уже не удивлялся. Ворота города закрылись за спиной последнего всадника, китабского ученого Анвара, чей верблюд слушался его небезупречно, и они оказались предоставлены сами себе. Впереди всех ехали Одаренные: даже Элизбар, косившийся на Сунгая с опаской, оказался рядом с Хансой, который беззаботно насвистывал что-то себе под нос. Сразу за Хансой и Элизбаром пристроилась Лейла, по-прежнему в позе гордого отчуждения, а за ней ехали Басир и Улла. Темные глаза маарри были подернуты дымкой мыслей. Следом ехала Сафир, плотно поджав губы, а еще три человека почти поравнялись друг с другом. Луна освещала рафу Абу Кабила, беспечно скрестившего руки на груди и позволившего своему верблюду идти следом за остальными животными, и лихо повязанный платок Дагмана; между ними, чуть отставая, ехал Анвар.
