Екатерина Кинн - Самое Тихое Время Города
«Господи, я же его убил. Но я ведь чудовище убивал, не его!»
Игорь попытался приподнять его.
– Арамис! Колька!
Николай шевелил губами, пытаясь что-то сказать, в глазах стояли слезы и беспредельный ужас, но смотрел он не на Игоря, а в тучи, где на черном коне парил Владыка Мертвых. За его спиной на крылатых конях, чуть в отдалении, завис клин валькирий. Рядом с ним, по правую его руку, на бледном скакуне виднелась жуткой красоты женщина со смертельно бледным лицом, мертвыми глазами и кровавой улыбкой. Черные кудри рассыпались по ее бледным плечам, а в руке сверкала коса. За ее спиной маячили другие всадники, тоже бледные и призрачные.
Владыка Мертвых улыбнулся своей вечно неразомкнутой улыбкой:
– Забирай его. Он проиграл и теперь твой.
Женщина молча подняла руку, и рядом с Николаем опустился на доски моста страшный костяной конь. Николай, словно его кто-то волок силой, поднялся в седло, подобрав свою отрубленную руку. Смерть кивнула и улыбнулась. Игорь не хотел бы второй раз видеть такую улыбку. И Дикая Охота в жутком молчании пронеслась над мертвым полем и исчезла в черных облаках.
Владыка Мертвых перевел свой взгляд на Игоря. Инглор опустил голову и закрыл лицо рукавом, тяжело опершись на меч. Невозможно поймать взгляд Владыки, но ощутить его всей шкурой очень даже можно.
– Мое слово крепко, мой поборник. И я в настроении сейчас исполнить твое самое горячее желание, сверх того, что обещал. Проси.
Игорь вздохнул. А, черт, сам сказал – пусть и отвечает!
– Не забирай их, – показал он рукой на погибших Инглоровых товарищей. – Пожалуйста.
Владыка Мертвых помолчал.
– Что же, я дал слово. Но, – он улыбнулся, не размыкая губ, и вонзил в душу Игоря свой бездонный взгляд, – ты желал не для себя. Чего ты хочешь?
Игорь сглотнул. По всему телу пошли мурашки, голова закружилась.
– Не пытайся меня обмануть. Ты просил не для себя. Сдается мне, что ты боишься, что я исполню твою просьбу. Ну? Говори! Не испытывай мое терпение!
Игорь закусил губу и опустил взгляд. Владыка Мертвых был прав – он боялся.
– Прошу вас… если можно… я хочу поговорить с отцом.
Владыка Мертвых закрыл глаза, опустил голову. Молчание продолжалось несколько бесконечных мгновений. Потом Владыка Мертвых улыбнулся снова. Очень коротко. Поднял голову. Открыл глаза.
– Дозволено. – Он снова замолчал, глядя из облаков на поле боя. – Бал еще не окончен, и твоя дочь еще у меня в гостях. Там и встретимся. И ты найдешь там того, кого ищешь. Но за все придется платить… Подумай. Можешь еще отказаться.
Игорь покачал головой, чувствуя, как расплывается в дурацкой улыбке и как по щекам текут горячие слезы.
– Я готов платить, что бы ты ни просил, владыка.
– Ты сказал.
Он дал шпоры черному коню – и исчез в облаках. Валькирии с лихими воплями последовали за ним, кроме одной. Она, украдкой оглянувшись, отстала от стаи и заставила коня опуститься на мост. Это была молоденькая рыжая девушка с золотыми веснушками на носу и огромными голубыми глазами.
– Уф, – выдохнула она. – Я должна была тебя забрать, если бы ты проиграл. Хорошо, что выиграл. Мне очень не хотелось. Может, я даже и не забрала бы тебя, а вон того спихнула к Хель. – Она показала головой в ту сторону, куда унесся на костяном коне в войске проклятых неупокоенных мертвецов Николай. – А за это мне бы очень досталось.
– Я читал, – вздохнул Игорь. – Доброго тебе пути, девочка.
– Девочка, – фыркнула валькирия, давая шенкеля коню. – До встречи, поборник!
Она улетела, а Игорь, усталый до чертиков, но, на удивление, целый, если не считать пары порезов и царапин, пошел помогать Инглору. Надо было перевязать раненых. Многие удивлялись, что остались живы после таких ран, после ядовитых стрел и укусов адских собак. Никто не погиб. Не удивлялся один Инглор.
А вот Игорь был удивлен, и очень.
– Надо же, – говорил он своему почти тезке-побратиму, – я цел! Ни царапины! Как вышло – ума не приложу.
Инглор задумчиво посмотрел на лохмотья, оставшиеся от рубашки.
– Тот, кому она принадлежала, очень любил тебя, – сказал он наконец.
Игорь не смог ответить.
«…Знамя, наверное, уже поднял кто-то другой».
Он попытался приподнять голову. Битва была уже где-то впереди, ее было плохо слышно.
«Это хорошо. Так и должно быть. Не могу пошевелиться. Почему так светло и так легко? А, это рассвет… Это просто рассвет… Галахад где-то впереди ведет воинов, и господин мой Артур рядом с ним, и насмешливый красавец Гавейн, и сумрачный Кэй, и светлый Ланселот… Жаль, что меня там нет.
Господи, я хочу пить. Почему я не чувствую боли? Почему я не могу встать, я же так легок… Или я просто плыву? Поднимаюсь в свет? Как он ярок… почему глазам не больно?»
– Пей. – Из сияния возникла тонкая женская рука, поддерживающая чашу, которая и источала этот прекрасный свет. Агловаль потянулся губами к чаше. Вода. Просто вода. Лучший в мире напиток, который утолит наконец эту жестокую жажду…
«…меня уносит в свет… уносит… Господи… Мария Пресвятая…»
Артур осторожно провел рукой по лицу Агловаля, закрывая ему глаза. Гавейн стоял рядом, тяжело дыша, опираясь на двуручный меч. Шлема на нем не было, доспехи во многих местах были погнуты, лоб пересекала глубокая ссадина. Рыцарь то и дело вытирал лицо, размазывая сочащуюся кровь.
– Государь мой дядя, – негромко сказал он, – смотри, у него лицо светится. Как у узревших Грааль.
Фургон по-прежнему уютно и размеренно мигал проблесковым маячком. Светало. Провал был черен и пуст, и ничего из него больше не лезло.
Эмчеэсники в своих ярких комбинезонах и шлемах обалдело заглядывали туда. Внизу воняло канализацией и плескало, как обычно плещет в подземном сливном канале. Ничего необычного.
– Что это было-то, ребята? – прошептал кто-то.
– ОНО, – ответил кто-то, и все заржали.
– ОНА, – поправил второй. – Стряслась, стало быть.
– Э нет, мы ее загнали обратно. В задницу. – Снова хохот.
– Кофейку? – предложил Николаич.
– Не, Николаич, тут покрепче что надо.
Все «семь самураев» ночного наряда вместе с Николаичем и Гошей снова заржали – аж до слез. Смешно-то уже даже и не было, просто напряжение надо было сбросить.
С визгом тормозов у провала остановилась машина «Дорожного патруля». Оттуда выскочили репортер с оператором.
– С добрым утром! – проикал Николаич, утирая слезы и стоя над провалом с пустым огнетушителем, как Зигфрид над тушей дракона.
Небо светлело, потихоньку становясь из серого нежно-розовым и похожим на створку перламутровки. Пространства расходились, подобно лепесткам, от поля битвы, и в небе как будто играли бледные радужные сполохи. Кэт остановилась, озираясь. Где-то вдалеке мелькнули знамена со знаком Грааля, и Кэт узнала золотой стяг Монсальвата. Где-то под темными облаками исчезал хвост Дикой Охоты, уносящей мертвых, и слышался пронзительный клич валькирий. Где-то оседал едкий дым, и груды развороченного железа остывали под затянутым маревом небом. Прямо под ногами у Кэт валялись трупы крысоподобных тварей, многохвостых и многолапых, с железными клыками и красными глазами, здоровенные туши белых красноухих псов, безглазых и с крокодильими зубастыми пастями, каких-то еще неописуемых тварей, словно бы слепленных из частей различных зверей, а то и людей. Она знала это место. Это странное плато по ту сторону Сетуни, почти рядом с ее домом. Но почему сегодня они так долго сюда шли и почему за ним видна не «Сортировочная» и не Поклонная гора, а бесконечная выжженная равнина? Посреди нее сидел и играл на свирели полуобнаженный юноша с черными кудрявыми волосами. Рядом с ним стоял высокий воин в рогатом шлеме, с длинными висячими усами, грозный и насмешливый. Он увидел Кэт, коротко сверкнул зубами и дал ей дорогу.
