Ирина Сыромятникова - Разрушители.
Погруженный в свои мысли чародей с размаху налетел на объект своих размышлений. Сильные руки подхватили его подмышки, крутанули и ловко усадили на ступеньки.
— Сидеть, бояцца! — достаточно дружелюбно приказал владелец рук. — Ты гляди, маком надышатся и колобродят! Маги, они часто так.
— А может, это зомби? — предположил кто-то, кого чародей не видел.
— Да нет, что я, зомбей не видел? Укурок, как есть.
Пограничные ушли, а Ребенген еще какое-то время сидел на ступенях, приходя в себя. Укурок, однозначно. Это как же он выглядит со стороны? Чародей выполнил несколько дыхательный упражнений, повторил про себя мантру концентрации и осторожно встал. Кажется, он собирался найти заклинателя. Надо подумать, смогут ли они расставить наблюдателей вокруг башни так, чтобы они не насторожили преступника.
Гверрел был во дворе и не один. Заклинатель вел увлеченную беседу с четырьмя представительного вида арконийцами из обслуги замка. Компания собралась вокруг давным-давно неработающего фонтанчика. На лицах собеседников Гверрела, против ожидания, не было заметно следов раздражения, только живой интерес.
Неожиданно оборвав разговор, Серый устремился к Ребенгену. Чародей попробовал уковылять от него прочь, но Гверрел нагнал его и принялся теребить за рукав.
— Уважаемый, уважаемый, — похоже, что его имени заклинатель так и не разучил. — А что это за человек там, у дверей? Вы его не знаете?
Чародей резко обернулся — в ворота замка входил человек в обмундировании Серых, со светлыми волосами, но нехарактерно низкорослый. Даже отсюда он мог сказать, что такого типа в команде Харека не было. Холодная волна страха разом избавила Ребенгена от мигрени.
— Стоять!!! — завопил он, но гвардейцы уже пропускали незнакомца внутрь.
Зато внимание собравшихся во дворе Пограничных мгновенно обратилось на Ребенгена.
— Вон, тот человек, который вошел, он — убийца!!
Поведение людей изменилось мгновенно. Суеты и растерянности не было, Пограничные четко разделились на две группы: одна перекрыла подступы к башне, другая — бросилась к дверям. Маг намотал на руку плащ и со всех ног припустился следом. Длинноногий заклинатель легко поспевал за ним.
Незнакомец успел уйти далеко и пропасть из виду. В холле Пограничные заметались, не зная, в какую сторону бежать. Ребенген на секунду прикрыл глаза и ткнул пальцем в лестницу второго этажа.
— Наверх! Он — маг, я его чувствую.
Теперь знание планировки замка играло Ребенгену на руку. На третьем ярусе Сандерс заметался в поисках лестницы наверх (вся планировка башни была рассчитана на то, чтобы заставить врага сделать это), и им удалось выиграть драгоценные метры. Теперь чародей слышал шаги впереди себя. На лестнице четвертого этажа они пропали, и Ребенген задержался, определяя, не воспользовался ли колдун кольцевым балконом, чтобы сбить их со следа.
Что-то круглое упало на пол перед магом и покатилось. Гверрел рыбкой нырнул под ноги Пограничным и успел поймать предмет прежде, чем он закатился под ступеньки, а потом, не останавливая движения, швырнул его в окно. Зазвенело битое стекло. Граната тяжело стукнулась о каменный балкон и покатилась, а через секунду по ушам Ребенгена ударил оглушительный грохот. Злые кусочки металла брызнули в оконные проемы, хлестнули по стенам. Сердито зашипел ужаленный в руку Пограничный.
Гверрел, ослабевший от пережитого потрясения, медленно сполз по стенке. Ребенген мгновенно выкинул происшедшее из головы.
— Вперед! Быстрее!!
И, если у мерзавца есть еще одна такая штука, им придется заставить использовать ее сейчас.
Глава 36
«… представ перед престолом Господним преподобный Аарон возжелал знать, есть ли средство людям узреть источник их бед. И горние силы явили ему зеркало…»
На разговор с отцом я решился утром. Время было раннее, посетителей еще не было, гости, в основном, спали или завтракали. Короче, если разразится скандал, у него будет минимум зрителей.
Дорогу к кабинету мне показали слуги. Отец сидел за большим столом с наборными деревянными панелями и что-то писал.
— Дай мне минуту, боюсь мысль упустить.
Я был рад возможности хоть чуть-чуть отдалить начало разговора. Не то, чтобы мне было страшно, скорее жутко неудобно. После этого разговора наши отношения изменятся, не могут не измениться. В какую сторону? Меня беспокоило, что прежний Гэбриэл мог нравиться ему больше, и тогда он не будет меня любить.
Я прошелся по кабинету, он был больше и богаче обставлен, чем провинциальная резиденция, но основные черты сохранились: герб, оружие на стенах, немного книг, немного магии. Здесь имелся камин, несколько стульев для посетителей, наружная стена была оформлена в виде огромного, от пола до потолка окна. Правда стекла, судя по слабому зеленоватому отливу, были каверрийского изготовления, а не из древних руин. И не потому, что у семьи не было денег на покупку раритета, просто Лорды Шоканги традиционно презирали бессмысленное мотовство.
В окно было видно, как во дворе управляющий замка, оживленно жестикулируя, обсуждает что-то с Гверрелом. Ох, не к добру это, не к добру. Заклинатель, видать, на принцип пошел. Он хоть и болтун, но не чета нашим светским балаболам. Теперь он не остановится, пока не переделает весь замок в соответствии со своими понятиями комфорта. И будет у нас филиал Цитадели Инкар, с цепями и шестеренками, а крутить все эти многочисленные колеса (за неимением водопада) придется какому-то нечастному ослу.
Стоило мне отвлечься на секунду, и Серый куда-то испарился. Экий живчик! Впрочем, дело его жило: управляющий что-то объяснял мастерам, и те покладисто кивали. Я, наконец, понял причину опасливых взглядов, которые кидал на Серых мастер Ребенген. Дело было вовсе не в стрелковом оружии, просто пытаться как-то ограничить деятельность этой публики было заранее бесполезно. Триста тысяч, мама родная! С их представлением о цивилизованном бытии в Шоканге им будет, где развернуться.
Отец сложил письменные принадлежности и присыпал написанное мелким песком (Недавно вновь вошедшие в моду пресс-папье он не выносил. Почему, интересно?), потом дошел до шкафа и вернул на место какой-то справочник.
— Итак, о чем ты хотел поговорить?
Я вдохнул, открыл рот, и тут в нижней части башни грохнуло так, что зазвенели стекла.
— Да чем они там занимаются?!
Отец поднял руку, призывая меня к молчанию. В отдалении слышался какой-то шум, крики и хлопанье дверей. И шаги, гораздо более близкие.
Отцовское настроение внезапно переменилось, на лице появилась нехорошая, хищная улыбка, какой я у него ни разу не видел.
