dver_v_zimu - Элизиум, или В стране Потерянных Снов
Драко закрыл глаза, вспоминая длинный гудящий звук, идущий по стенам пещеры, от которого дрожал темно-красный гранит. Он принял его за обрывок сна или видения и не проснулся.
Гарри налил в миску воды, подал ему. Драко выпил, вытер рот и плеснул последние капли на лицо.
— Пойдем, — сказал Гарри.
Пещеры, в которых укрывались на обитатели шахты, располагались спиралью на нескольких уровнях. Пробитые в камнях ступеньки соединяли их между собой и приводили вниз, туда, где заканчивалась шахта лифта из подземелий и где располагались, если можно так выразиться, все общественные заведения: клетушка Мариты, где та держала нечто вроде таверны и ночлежки, ниша для собраний, и, наконец, в центре — озеро.
В него сбегались несколько тонких подземных ручьев. По размерам озеро скорее напоминало пруд, а самым странным было то, что вода в нем всегда, несмотря на жар вокруг, оставалась ледяной и прозрачной. Рукотворный пирс — несколько крупных плоских камней — был покрыт расстеленными и сохнущими платьями, рубашками и панталонами. Рядом с пирсом, отгороженный камешками помельче, был участок для умывания. В больших корзинах насыпана была белая зола, Драко набрал пригоршню и полез в обжигающе-ледяную воду, раздевшись донага и не заботясь о том, смотрит Поттер, или нет.
Когда он вернулся, чистый и посвежевший, Гарри расстилал на камнях пирса его рубашку и панталоны.
— Неплохо задумано, — сказал Драко, глядя, как Поттер неловко возится с мокрым бельем. — Я имею в виду, было бы невыносимо прожить еще день в грязи и пыли.
— День еще будет. И грязь еще будет, — пообещал Гарри, выпрямляясь.
* * *— Пики! Да что же ты делаешь! Ты тупое чучело! Последний глаз ослеп?!
Драко посмотрел вниз. Кожаное седло, закрепленное четырьмя тросами, продетыми в железные кольца, болталось и крутилось, как маятник. Вниз уходила стена, покрытая липким белым налетом, потеками плесени, а на дне котлована виднелись бледные, поднятые кверху лица.
Пики, в седле рядом с Драко, дернул один из тросов и загоготал.
— Скажи спасибо, что я не додумался сверху нагадить! Как птичка! Как птичка, твою мать…
Он залился детским, долгим смехом, размахивая ножом и крутясь, словно на качелях.
— Осторожнее, — наконец рассердился Драко. — Ты оборвешь веревки.
— Не боись, — сказал Пики, вытирая слезы со щек. — И не слушай ты их, плевать на них, мы сверху, а они снизу, так пусть работают проворнее, пусть успевают за нами и не жалуются… дураки.
Драко отвернулся от его рябого, простодушного лица и просунул кончик ножа под наросты паутины. Он отделился легко, Драко повел нож выше, стараясь вырезать кусок побольше.
Он толкнул его, и белый пласт спланировал вниз, невесомый, как кусок папиросной бумаги. Иногда вместе с паутиной отрезали кусок разросшейся под ней плесени — вот почему работу Пики встречали недовольными криками, грязное сырье нужно было чистить. А кроме того, мало приятного получить увесистым комком по голове.
Паутины здесь было много — и она появлялась заново на местах срезов, только более тонким слоем. Драко никогда не видел пауков, ткущих ее — однако, случалось, ему попадались целые выводки мух и мотыльков, застрявшие в тончайшем плетении.
Резчики паутины поднимались в кожаных люльках, при помощи тросов и подъемников, вдоль отвесных стен многочисленных пещер, а сборщики внизу подхватывали упавшее, заталкивали в кожаные мешки, в корзины и ящики.
Работа эта в первые дни была даже интересна ему: высоты Драко не боялся. И поначалу втайне надеялся обнаружить какой-нибудь лаз, ведущий если не наружу (беспочвенная надежда, учитывая глубину шахты), то хотя бы куда-то повыше, в подземелья или пещеры, свободные от правил Шелковой Шахты и от сбора паутины…
Он был легким, и его поднимали без труда. Рядом с ним трудился зубоскал Пики, и иногда — не очень часто, впрочем — его шуточки действительно были забавны.
Но вскоре однообразие начало выматывать. Под сводами пещер было темно и мрачно, камни словно бы надвигались, нависали над головами резчиков. Паутина липла к ладоням, к лицу: от нее, по словам Пики, у старых резчиков начиналась чесотка: кожа покрывалась мелкими пузырьками, они лопались, подсыхали и вновь воспалялись. Драко обнаружил на своих ладонях несколько пузырьков и теперь с ужасом ждал, когда болезнь расползется по всему телу.
Тяжелее всего, однако, приходилось вовсе не резчику, а сборщику. Там, внизу, с тюками добытого, Гарри отправлялся в самое мрачное место шахт — к Горьким Ручьям. Вода в них была ядовита, как и испарения от нее.
Раздевшись до пояса, обмотав лица тряпками, а руки спрятав в перчатки, сборщики паутины спускались по узким лазам к руслу ручья. Красноватая вода шипела вокруг их сапог, брызги кипятка долетали до кожи, оставляя мелкие, болезненные ожоги.
На решетках из проржавевшего, изношенного металла каторжники расстилали паутину, разравнивали ее специальными лопатками, от жары паутина плавилась и становилась похожей на ярко-белую глину или на особенное, рыхло-тягучее тесто.
Через несколько циклов, под воздействием горячих испарений, паутина застывала, и тонкое плетение превращалось в прочнейший и тончайший шелк. Тот самый, укрывший некогда беседку короля Сириуса в Морских Садах.
Самая дорогая ткань на Сомнии. Самое большое богатство короля Ночи.
Шелк, смотанный в рулоны или нарезанный длинными кусками, промывали в чистом холодном ручье, сушили и выменивали на вечернюю и утреннюю порцию манны, зерен и мяса. Особенно ценными считались отрезы, где, навсегда впечатанные в снежно-белую поверхность, оставались изящные, невесомые силуэты мотыльков, мушек — такую ткань называли «нарядами бабочек».
Куда отправлялись ярды и мили шелка, Драко не знал. Их уносили стражники, молчаливые и спокойные, а обитатели пещер никогда, кажется, не интересовались судьбой своих трудов. Конечно, некоторые — женщины особенно — шили из шелка платья, предварительно окрасив белую ткань охрой или кармином, но большинство проявляло поразительное равнодушие.
Даже контрабандисты, там, на воле знавшие цену кускам этой тонкой и прочной материи, теперь вовсе не обращали внимания на ее груды посреди центральной пещеры.
Со временем и Драко, и Гарри перестали впечатлять и процесс, и результат. Кожа Гарри покрылась ожогами от Горьких Ручьев, кожа Драко — волдырями от тросов и паутины.
Они забирали вечерние порции еды, уходили к озеру, мылись, возвращались в каменную нишу. Съедали горячую кашу, острое мясо и приторную манну, а затем, не сговариваясь, перебирались на циновки. Трахались.
