Ирина Шевченко - Осторожно, женское фэнтези. Книга вторая
Мне следовало обратить внимание на такую забывчивость, я ведь знала тогда уже о том, что реальность меняется, могла бы связать это. Хотя вряд ли я усмотрела бы связь между историей о замерзшем на кладбище младенце и рассказом о рождении чудесного малыша. Тогда, на «Крылатом» мисс Миле буквально вытягивала из наставницы эти воспоминания, чтобы убедиться, что та уже не помнит изначальной версии событий
— Помнила, говорите? — скривилась библиотекарша. — Кто бы мог подумать? Вы же читали о ритуале? В преданиях, что дошли до наших дней, описывались случаи, когда кто-то сохранял память о каких-то событиях прежней реальности, если они произвели на него глубокое впечатление. Как, например, солдат, что был рядом со своим правителем, когда того убили… Не думала, что ваша наставница настолько же впечатлительна. Вот
Лидия — другое дело. Она и до несчастного случая была слишком правильной и мягкотелой, а потом… Мы ведь почти не общались, просто жили по соседству: больше тридцати лет на одном этаже. И тридцать лет она плевала на мою дверь. Каждый день, проходя мимо… В той жизни. А в этой она улыбалась при встрече и по часу могла нести всякую чушь, зная, что я не откажусь выслушать. Но, к счастью, встречались мы редко. Или к сожалению. Я не видела ее после ритуала до того дня, как она заменила Джерри. Откуда мне было знать, что она все вспомнила? — женщина задумчиво нахмурилась: — Или она и не забывала? Как правильно?
— Правильно — не убивать своих детей, — выговорила я, стараясь не стучать зубами.
Трясло меня скорее от волнения, чем от холода. Мысли смешались. С одной
стороны, все разъяснилось, с другой — запуталось еще сильнее.
Если она изменила реальность ради Саймона, а мы вернем все обратно…
— Своих детей, — медленно повторила она вслед за мной. — Своих. Но то был не мой ребенок. То вообще был не ребенок, — злость и брезгливость проступили на ее лице и в голосе. — Чудовище, отравлявшее меня изнутри долгие месяцы, а после едва не убившее своим рождением. Вы не представляете, какая это боль… Какая боль, когда те, кого ты любишь и кому доверяешь, предают тебя. Когда твой мужчина заявляет, что ты нужна была лишь для того, чтобы помочь ему получить научную степень и достойную работу, а в дальнейших его планах для тебя места нет. Когда родители вместо помощи отказывают от дома и называют блудливой кошкой. Когда куратор, обещавший место на кафедре, вдруг объявляет, что на должность, которую ты уже считала своей, есть еще два кандидата… А тут еще маленький монстр внутри. Тошнота по утрам. Изжога к обеду. Отекшие ноги к вечеру… Зато я научилась строить иллюзии. Мне ведь нужна была работа, и я ее получила… А потом потеряла. Ваша наставница лично приложила к этому руку. Меня признали невиновной, почти согласились с тем, что мерзкое отродье появилось на свет уже мертвым… Но ваша дорогая леди Райс в это не верила. И заразила своим неверием других. Добилась того, что от меня все отвернулись. Мне отказали от места на кафедре. Хотели лишить комнаты в общежитии, раз уж я не работала больше в академии. Шушукались за спиной и тыкали пальцами. Лидия плевала на дверь… Никто не понял. Никто не посочувствовал. Одна только Джинни. Джинни Райхон, мы учились вместе. Она была добра ко мне… Она ко всем была добра, и у нее были связи в руководстве. Она выхлопотала мне место в библиотеке и упросила старшего коменданта оставить за мной комнату. Милая добрая Джинни. Ее смерть меня расстроила, хоть к тому времени мы уже не общались. В старой жизни. А в новой переписывались, и она слала для Саймона детские вещи Джерри — тот ведь был на два года старше… Но такой мелкий и субтильный, что Саймон к своим семи годам его перерос. Мой Саймон всегда был крепышом, — женщина улыбнулась, и злоба, которой веяло от нее миг назад, растворилась в этой улыбке. — Мой мальчик. Единственная радость в жизни. Все, что осталось мне от любимого человека… Ведь совсем не обязательно, чтобы любимые люди всегда были рядом. Намного важнее — проститься с ними в нужный момент. Навсегда. И сохранить о них добрую память. Когда я нашла описание ритуала, долго думала, что хотела бы изменить в своей судьбе. Я могла бы вычеркнуть из нее подлого обманщика Вульфа и его отродье… Но кто дал бы гарантии, что дурочке, какой я была тогда, не встретился бы другой негодяй, и уже исправленная жизнь не покатилась бы под откос? Поэтому я нашла иное решение. Ритуал не меняет людей, он меняет события. Предавшие меня в прошлой жизни и в этой однажды поступили бы так же… но я не дала им такой возможности. И была счастлива без них. Да, я была счастлива. До этой осени, когда все вернулось. Память… Я смогла забрать ее у других, но не у себя. Это — плата. Слишком большая. Но я справилась. Ваш доктор помог. Немного успокоительного, снотворное на ночь — двойная доза… У меня нет проблем со сном, вовсе нет. Но однажды ночью я поняла, что стою в комнате сына с ножом в руке… А ведь он такой милый мальчик, да? Он не виноват в том, что похож на своего отца…
Интересно, все герои, дождавшиеся в финале злодейских откровений, чувствуют себя так же паршиво?
— Понимаете, почему вы должны были выбрать его, Элизабет? Всем было бы лучше. Я ведь никому не желала зла, до последнего сдерживалась. Ваш друг копался в библиотеке. Наверное, у оборотней есть особое чутье, и он почуял, что с Саймоном что-то не так… Но я ведь не убила его за это? Я дала вам шанс отступиться, но вы им не воспользовались. Впутали в это дело еще больше людей. Пришлось идти на более жесткие меры. Думаете, мне не жаль было Джерри? Его мать была добра ко мне… Но Джинни умерла. И Камилла пропала… Дурочка. Мальчик так любил ее, и она его, наверное, но все равно искала причины не быть с ним. Что с того, что он — племянник ее бывшего любовника? Или младше ее на несколько лет? Вбила себе в голову, что должна порвать с ним и вернуться к Оливеру… А Джереми страдал. Я подумала, что избавлю его от страданий, если он избавит меня от вас. И Оливер отвлечется от расследования… Но не получилось. А потом, на корабле, я увидела вас с Саймоном и решила, что из вас может выйти прекрасная пара, и больше никого не придется убивать…
— Вы столкнули меня, — напомнила я тихо.
— Нужно же было хотя бы попробовать? — удивилась моим претензиям библиотекарша. — И радости мне это не доставило. Вы — милая девушка и хорошая студентка. Я так расстроилась… А доктор — Эдвард — говорил, что мне нужно избегать волнений… Что вы только нашли в нем? Я ведь так замечательно все спланировала, а потом увидела вас обоих у себя, на том испорченном ужине. Доктор так смотрел на вас, а вы так на него не смотрели… Даже безразлично было бы в итоге, кто из вас отравился бы той конфетой. Но вы снова продемонстрировали неожиданные способности. Единорог — кто бы мог подумать? Просто ожившая легенда… Но вы же знаете, что герои легенд не живут долго и счастливо? Так уж повелось, и моей вины в этом нет…
