Скотт Вестерфельд - Загробные миры
– Да, – сказала Дарси. Отныне и впредь ей придется быть честной.
– Потому что слова из моего дневника стали для тебя самым важным на свете, поскольку предполагалось, что это моя тайна и они только мои! – ответила Имоджен, отворачиваясь и заталкивая пригоршню нижнего белья в мешок для мусора. – Все остальное, о чем я говорила тебе за последние полтора месяца, на самом деле не имело значения, правда? Тебя убедили слова, и ты доверилась случайной опечатке! Не мне.
– Я доверяю тебе, Джен.
– Нет! Что бы я ни прятала, это всегда будет для тебя важнее того, что я говорю и делаю. Что бы я тебе ни дала, будет менее важным, чем то, что я оставила себе. Ты будешь все время хотеть больше, чем у тебя есть. Тебе будут нужны мои сокровенные мысли, мои писательские идеи, мое настоящее имя.
– Твое настоящее имя Имоджен Грей.
– Вовсе нет. Я – Одри, которая написала тот жалкий язвительный очерк. Вот кого ты во мне видишь.
– Я вижу в тебе Имоджен.
– Это просто мой писательский псевдоним, и, возможно, будет им не так уж долго.
– Пожалуйста, не говори так. И пожалуйста, прекрати паковать вещи, – взмолилась Дарси, прислонившись к стене и сползая, пока не оказалась на полу. – Поговори со мной.
– Ладно. Хочешь знать, что я на самом деле думаю? Что написано о тебе в моем дневнике?
– Да… – ответила Дарси, слыша, как затихает собственный голос. – То есть, если не хочешь рассказывать, не говори. Храни любые секреты, Джен.
– Я никогда не считала тебе сукой, Дарси. Ни разу. Ты ее противоположность – милая неопытная девушка. Может, немного везучая, не знавшая трудностей и невзгод, но достаточно умная, чтобы не нуждаться в том, чтобы тебе по-настоящему досталось от жизни. – Прекратив укладывать вещи, Имоджен застыла и заговорила безжизненным голосом с непроницаемым выражением лица. – Умная, но, возможно, не такая уж везучая, как кажется. Полагаю, тебе слишком рано в опубликованные авторы.
– О, – тихо произнесла Дарси. Ей только что разбили сердце.
– Не потому, что не готова твоя работа, а потому, что не готова ты. Ты не доверяешь мне и не станешь доверять собственному роману, когда тот выйдет и о нем начнут писать. Тысячи людей, порой выдающихся, порой глупых, а то и подлых, и вредных. Мне страшно за тебя, Дарси. В моем дневнике многие страницы посвящены тому, как мне за тебя страшно.
– Я не знала, – сказала Дарси.
– Это потому, что я не хотела, чтобы мои страхи стали твоими. И я не ошиблась, сохранив их в тайне, ведь ты сходишь с ума из-за опечатки! Что же с тобой станет, когда тысячи людей начнут придираться к твоему роману?
– Все будет в порядке, – сказала Дарси, – потому что ты будешь здесь.
– Возможно.
Дарси не поняла это слово. Не смогла. Она покачала головой.
– Еще я думаю, что ты слишком рано меня повстречала. В моем дневнике есть и об этом. Ты хочешь чего-то грандиознее этих отношений, чего-то небывалого и заоблачного, чтобы мы читали мысли друг друга.
– Нет. Я лишь хотела, чтобы ты прочла концовку.
– Да, в этом я виновата. – Каменный фасад Имоджен начал рассыпаться. Теперь она выглядела так, словно потерпела поражение в уличной драке, волосы стояли торчком, лицо горело. – Но пока я не разобралась со вступительной сценой и за последний месяц совсем не продвинулась в работе. Мне нужно прочистить мозги. Я хочу уехать к себе домой и написать книгу.
А затем Имоджен принялась запихивать в пакет для мусора свое имущество: зарядное устройство для телефона, пригоршню колец и привезенную из турне последнюю книгу Стэндерсона с автографом автора. Туда же полетели спичечные коробки, которые Иможден использовала исключительно для писательских целей, причем почти каждый из них был помечен ее мини-заметками о предположительных местах действия и потенциальных пожарах.
Дарси попыталась пошевелиться, не дать подруге уйти, но сила гравитации прижала ее к полу. Даже воздух стал вязким и густым и набился в легкие.
Имоджен, не прощаясь, пронеслась мимо Дарси, которая пыталась сделать судорожный вдох.
Везение оказалось для Дарси обманом, хитроумной приманкой, западней. В действительности ее удача была пустышкой, иллюзией.
Она слишком рано повстречала любовь своей жизни, а теперь она могла все потерять.
Глава 38
Вскоре вернулся Яма. Перед ним, заставляя мигать люстры над головами, стелился жар.
– Лиззи, – произнес он, и на миг я обрадовалась, услышав свое имя.
Однако я была вынуждена сознаться:
– Это была я. Он пришел сюда из-за меня.
Яма с сестрой посмотрели друг на друга. Его взгляд был печален, ее – полон злорадства.
– Мне жаль, – выдавила я.
Он покачал головой, но даже не приблизился ко мне. Он просто не сводил глаз с сестры. Меня поразило их сходство. Хотя он был немного старше, они и впрямь выглядели как близнецы, разве что ее кожа отливала серым, а его имела теплый смуглый оттенок.
Наконец он обратился ко мне.
– Я должен был научить тебя большему.
– Могла бы и сама понять, – хрипло сказала я и почувствовала во рту привкус ржавчины. – Ты постоянно повторял мне, как важны имена.
– Это моя вина.
– Довольно! – хлопнула в ладоши Ями, забрызгивая пол чернотой. – Время для покаяния наступит, когда наш народ будет в безопасности.
Я кивнула и вытянула руку. В поисках друг друга черные капли под нашими ногами скользили, подобно блестящей ртути. Они стекались в лужу, такую же гладкую, как диск оникса.
– Как мне его найти?
Яма наконец-то взял меня за руку.
– Не произноси его имя. Так ты его только предупредишь. Думай о той встрече с ним, когда ты поцеловала ему руку.
Я напряглась и тотчас же вспомнила неприятные электрические разряды, которые потрескивали на коже мистера Хэмлина, когда я прикоснулась к ней губами. Тогда его пальцы были прохладными и иссохшими… Подумав об этом, я ненавидела его еще больше. Он ловко провел меня, безупречно вписался в убийство злодея и оказался именно тем, в ком я нуждалась в ту ночь. Я ощутила, как моя злость становится связью между нами.
Я втащила Яму в темную лужу, и нас подхватил поток.
Из реки мы вышли в ад.
Небо пылало. Загроможденное сотней солнц, настолько яркое, что на него было невозможно смотреть. Густой, как сироп, воздух пробирал насквозь, к моему горлу подкатил ком. Запах крови был разлит повсюду. Кости вибрировали от заполнившего уши рева, мне стало ясно, что мы в самом глубоком участке подземного мира.
Мы шли по развороченной мостовой, изрытой воронками и провалами. Везде лежали руины современных зданий. Полуразрушенные дома, как выбитые зубы, создавали изломанную линию горизонта.
